и о новом термине — «дипломатии высокоскоростных железных дорог» , понимая под ним международные контакты, предполагающие строительство ВСМ за рубежом силами китайцев и по китайским технологиям.
А вот для чего китайские ВСМ не предназначены — так это для обеспечения грузового трафика. Гаоте используются почти исключительно для перевозки пассажиропотока. А грузы возят «традиционными» железными дорогами — они тоже развиваются, пусть и не так бурно.
Другое важное замечание: китайские ВСМ — это не про экономию средств, а как раз про капиталовложения, про стремление эффективно инвестировать имеющиеся (немаленькие) средства, накопленные за десятилетия экономического бума.
Финансирование строительства ВСМ ведется в конечном итоге государством, которое выделяет деньги государственным компаниям при посредничестве государственных банков и других финансовых институтов. За исключением некоторых относительно коротких линий, соединяющих города с населением под десять и более миллионов человек, все остальные ВСМ убыточны[144].
Долговые обязательства, которые накапливают операторы убыточных веток, проблемой для них не являются, потому что в существующей экономической модели государство все равно все реструктурирует. С одной стороны, это защищает экономику от резких встрясок; с другой стороны, делает поведение хозяйствующих субъектов не всегда экономически рациональным. Как и многие автобаны, аэропорты и целые новые города новостроек, некоторые китайские ВСМ построены на отдаленную перспективу, не приносят моментальной отдачи и пока не востребованы в должной мере.
Очерк тринадцатый. Цифровизация
Еще одна сфера, где качественные изменения за последнее десятилетия очевидны, — это цифровизация. Причем тут, с одной стороны, они являются логичным продолжением тех процессов, которые начались до 2012 года. А с другой стороны, влияние Си Цзиньпина на них минимально. Если говорить о «роли личности» здесь, то личностью этой будет другой человек — Джек Ма.
Если нынешние экономические успехи Китая принято связывать с фигурой Дэн Сяопина, то для китайских инноваций и IT-индустрии патриархом является Ма Юнь (международное имя Джек Ма), основатель корпорации «Алибаба». В китайских соцсетях вплоть до недавнего времени существовал настоящий культ личности Джека Ма. Каждое его высказывание превращалось в цитату, в которой искали скрытый философский смысл. Его история успеха служила ролевой моделью для миллионов китайцев, мечтающих о том, как из скромного учителя английского языка превратиться в самого богатого человека в Китае. Чтобы понять значение его личности, достаточно сравнить Ма со Стивом Джобсом и Илоном Маском.
Началось все с того, что в 1995 году во время поездки в США 29-летний Ма Юнь узнал о существовании сети «Интернет». Вернувшись в Китай, он основал компанию, создававшую веб-сайты для китайских производителей и печатавшую рекламные буклеты. Китай стремительно превращался в «мастерскую мира», но иностранцам найти информацию о китайских поставщиках все еще было проблемой. Так Джек Ма нашел золотую жилу. Спустя четыре года он создал интернет-площадку, на которой искали друг друга китайские поставщики и зарубежные покупатели. Сайт получил название Alibaba как раз для удобства иностранцев, которым было сложно произносить китайские названия, а слово «Алибаба» было одинаково простым и запоминающимся и для китайцев, и для иностранцев.
Ничего нового Джек Ма не придумал — подобные площадки были распространенным делом для Запада. Однако они не смогли бы работать с мелкими китайскими производителями, и эту нишу заняла «Алибаба». Следующий проект, «Таобао» , тоже был копией зарубежного ресурса — на этот раз сайта eBay, работавшего по принципу С2С (потребитель — потребителю).
Впрочем, уже в нем создатели реализовали ряд инновационных подходов, опередивших свое время. Это, а также колоссальный масштаб китайского рынка, быстро превратили компанию Джека Ма в одного из мировых лидеров отрасли, из-за которого eBay был вынужден закрыть свое китайское представительство. В 2008 году корпорация «Алибаба» открыла интернет-магазин T-mall [145] (копия Amazon, принцип В2С, то есть бизнес — потребителю). В 2010-м — торговую площадку Aliexpress , которая совмещала различные форматы и, в отличие от «Таобао», была ориентирована на завоевание мирового рынка.
Для Китая же площадки из семейства «Алибабы» давно превратились в нечто большее, чем просто интернет-магазины. Это предмет национальной гордости, объект исследований ученых, своеобразный элемент китайской «мягкой силы». Воздействие на национальную экономику также шире, чем это может показаться на первый взгляд. До начала пандемии коронавируса на пике своего влияния корпорация «Алибаба» создавала более 40 млн рабочих мест[146] (почти 1/3 населения России). И речь, конечно, не только про сотрудников корпорации, сидящих в смарт-кампусе в Ханчжоу.
Бум интернет-торговли, двигателем которого были площадки «Алибабы», изменил представления простых китайцев о своем месте в экономике. Он позволил миллионам людей открыть собственные «магазинчики» и почувствовать себя лаобанем , «хозяином». Он вызвал бум микрологистики, когда миллионы безработных стали зарабатывать развозом покупок по всему Китаю (общий объем перевозок к 2023 году достиг невообразимой цифры — 120 млрд посылок[147]). В каком-то смысле именно он создал то самое общество средней зажиточности сяокан, о котором так много говорил Дэн Сяопин в 1980-е.
Бум интернет-торговли был предтечей успехов Китая в инновациях сферы услуг и сфере IT. В значительной степени эти успехи были обеспечены работой гигантов интернет-торговли — той же «Алибабы» и ее последователей, которых мотивировала возможность доступа к ненасытному китайскому потребителю. В результате сейчас Китай находится на ведущих позициях в мире в связи 5-G, робототехнике и анализе «больших данных» (big data). Китай дальше всех в мире продвинулся по пути развития искусственного интеллекта (ИИ) и обладает передовыми разработками в сфере распознавания речи и образов.
Эти разработки позволяют интернет-магазинам делать волшебные вещи. Вы можете сфотографировать любую понравившуюся вам вещь, мобильное приложение Taobao тут же опознает ее и предложит несколько вариантов соответствующего товара. Интернет-магазин Alihealth (дочка корпорации «Алибаба») обработает информацию о симптомах вашей болезни и, основываясь на базе данных из нескольких миллионов лечебных историй, продаст вам подходящие лекарства. Стоит ли говорить, что в обоих случаях покупка осуществляется тоже через Интернет? И если в 2024 году такие возможности уже не удивляют и российских пользователей, которые имеют доступ к одной из лучших цифровых инфраструктур в мире, то, говоря о Китае, нужно напомнить, что подобное появилось там еще в середине прошлого десятилетия.
Джек Ма в полной мере воспользовался плодами своего успеха, став одним из самых богатых людей в Китае и мире. 1 октября 2020 года (в день образования КНР) он ушел с поста председателя совета директоров «Алибаба», заявив о намерениях сконцентрироваться на филантропии. Впрочем, наблюдатели связали его уход с нарастанием противоречий с властями. Видимой верхушкой айсберга этих противоречий стал отказ в выходе на IPO финансового сервиса Ant Group . Эксперты даже называют конец 2020 года вехой, после которой бурный рост интернет-гигантов во главе с «Алибабой» завершился и сменился постепенной утратой влияния, — во многом это объясняется усилением государственного контроля и эгалитаристской риторикой властей[148].
Начиная с рубежа 2020–2021 годов, Ма стал гораздо реже появляться на публике и все чаще начал путешествовать инкогнито по зарубежным странам. И хотя дальнейшие инсинуации на эту тему отдают конспирологией, сложно не заметить главное: когда влияние Ма Юня как главного авторитета в китайской IT-отрасли стало сравнимо с влиянием лидеров Коммунистической партии, он был быстро «опущен на землю». Впрочем, до полного разгрома «Алибабы» дело не дошло, и корпорация по-прежнему занимает лидирующие позиции на просевшем, но все еще высокорентабельном рынке.
Другой двигатель «цифровизации с китайской спецификой» — компания «Тенсент». Ее главный актив — уже упоминавшийся интернет-мессенджер WeChat («Вэйсинь»[149]). Впрочем, сложно подобрать адекватный термин для того, чтобы обозначить амплуа и нишу «Вэйсиня».
Он появился еще в 2011 году — в тот момент, когда модно было общаться с помощью местной копии ICQ под названием QQ. Новое приложение оказалось в нужное время в нужном месте. Как раз в те годы рынок наполнили относительно дешевые и качественные смартфоны китайских марок, работающие на оперативной системе Android, позволяющей самостоятельно устанавливать приложения (до этого на популярных в Китае телефонах на платформе Mediatek вся начинка ставилась на заводе). Смартфоны появились практически у каждого китайца. А спустя семь лет был зарегистрирован миллиардный пользователь «Вэйсиня». 35 % времени, которое китайцы проводят в своих смартфонах, они сидят в этом приложении. Распространение этого мессенджера среди китайцев носит столь массовый характер, что власти рассматривают проект привязки к аккаунту в нем электронных удостоверений личности.
Что же такое «Вэйсинь»? По сути, это довольно средненький мессенджер, по своим функциям общения похожий на WhatsApp. Причина его популярности вовсе не в красоте или удобстве.
Во-первых, он заменяет китайцам все: телефон, СМИ и социальные сети. В Китае, где заблокированы все популярные западные соцсети (об этом — см. очерк ниже), на все случаи жизни существует лишь одна универсальная социальная сеть — это, кстати, очень удобно для властей. Во-вторых, «Вэйсинь» является «волшебной палочкой», с помощью которой человек может решить все или почти все бытовые вопросы. Мини-программы, интегрированные в WeChat, позволяют делать покупки в интернет-магазинах: от товаров из секс-шопа до авиабилетов, вызывать такси, заказывать еду на дом, арендовать велосипед. По мнению фанатов «Вэйсиня», жизнь никогда еще не была такой легкой и удобной, как с ним. А решение удалить мессенджер вызывает искренний шок — как жить без него?