Иначе говоря, «углубить» реформы не удалось, и к началу второго пятилетнего срока Си Цзиньпина это стало очевидно[51]. Тогда же в партийно-государственной риторике отказались от идеологемы «всестороннего углубления реформ» и начали говорить о «новой эпохе»: первоначально в это вкладывался и экономический смысл[52].
«Построение специфически китайского социализма в новую эпоху» означало, что Китай уже преодолел стадию «начального построения социализма», то есть уже не является бедной аграрной страной, как раньше, а значит, на первый план должны выйти другие задачи, помимо роста экономики.
Новые акценты (например, упор на «высокоуровневое проектирование, основанное на научном подходе» вместо традиционной ставки на инициативу с мест[53]) подчеркивали разрыв с прежней философией реформ. Были обозначены и новые временные ориентиры. Если концепция «всестороннего углубления реформ» нацеливалась на 2020 год, то сейчас на первый план вышли так называемые «две столетние цели» .
Первая «столетняя цель» была приурочена к столетнему юбилею КПК в 2021 году — к этому времени предполагалось решить проблему бедности, то есть построить «среднезажиточное общество» сяокан [54]. Учитывая это, особое внимание в 2017–2021 годах было нацелено на социальные аспекты, а вопрос перестройки социально-экономической системы отложен до лучших времен. Тем более, что разразившаяся на рубеже 2019 и 2020 годов пандемия коронавируса затруднила проведение системной экономической политики как таковой. Чтобы вытаскивать китайскую экономику из рецессии, государству вновь пришлось включать все ту же инфраструктурную «большую стройку» и инвестировать деньги в спасение неэффективных госкомпаний.
В результате к концу первого десятилетия своего правления Си Цзиньпин вряд ли мог быть доволен экономическими достижениями. Добившись серьезных успехов в плане укрепления партийного верховенства и борьбы с коррупцией, показав себя на международной арене и в развитии технологий, с точки зрения экономики страна продолжала топтаться на месте.
Отчасти это объясняется тем, что вплоть до 2023 года в экономическом управлении было велико влияние Ли Кэцяна и его единомышленников из числа бывших протеже Ху Цзиньтао. Для того чтобы получить наконец полную свободу действий и воплотить свои взгляды на экономическое развитие Китая, Си нужно было обеспечить свое нахождение у власти и на следующее десятилетие.
Решению «проблемы третьего срока» посвящен следующий очерк. Но, забегая вперед, отметим, что пока проблема «замкнутого круга» китайского экономического чуда далека от своего решения[55]: новые драйверы развития взамен исчерпавших себя не найдены, поддержание внутреннего спроса вынуждает совершать неэффективные инвестиции, усиление партократического начала препятствует рыночному регулированию. Иногда может даже показаться, что китайское руководство попросту не знает, что делать дальше. Симптоматичной в этом плане стала беспрецедентная задержка с проведением 3-го пленума ЦК КПК 20-го созыва. Несмотря на то, что, согласно устоявшейся практике, его должны были провести на следующий год после съезда, в течение 2023 года он так и не состоялся.
Очерк четвертый. Решение проблемы «третьего срока»
Когда Си Цзиньпин был избран генсеком ЦК КПК на свой первый срок, мало кто мог предполагать, что он изменит «правила игры» и саму систему, благодаря которой вознесся на вершину власти. Более того, благодаря своему представительному внешнему виду, глубокому дикторскому голосу, яркой образной речи и не в последнюю очередь женитьбе на поп-звезде и обширному опыту зарубежных поездок, Си Цзиньпин воспринимался не столько как реальный вождь партии и государства, сколько как лицо того «коллективного руководства» — своеобразного «совета директоров» КНР, — которое и управляло страной на самом деле.
Время показало, что эти оценки не подтвердились. В предыдущих очерках уже говорилось о том, что обстоятельства прихода к власти и понимание серьезных вызовов, которые стояли перед страной, вынудили Си Цзиньпина прибегнуть к кардинальным мерам по перестройке доставшегося ему наследства. Возможно, тогда он не предполагал, что задержится у власти дольше ожидаемых двух сроков по пять лет. Вероятно, осознание наступило к концу первого пятилетнего срока, когда стало понятно, что, во-первых, система межфракционных сдержек и противовесов сковывает его, не дает воплотить в полной мере свои взгляды на устройство Китая, а во-вторых, ограничение времени пребывания на высших постах не позволит ему реализовать все задуманное. Уже во время подготовки к XIX съезду партии (2017 год) пришлось решать проблему будущего «третьего срока».
Как уже отмечалось, Дэн Сяопин, придя к власти в конце 1970-х годов, после эксцессов «культурной революции», сделал все возможное для того, чтобы не допустить в будущем ее повторения. Для этого, помимо прочего, нужно было, чтобы руководители не задерживались на своих постах до глубокой старости и не были вынуждены делить властные полномочия с соратниками.
Так, в 1982 году была создана специальная Центральная комиссия советников КПК, куда и были избраны «ветераны» — то есть кадры старше 70 лет. Комиссию возглавил сам Дэн Сяопин (78 лет на момент занятия этой должности), своими действиями показывавший пример ровесникам[56]. Новый орган имел совещательные функции и сохранял определенное внутриэлитное влияние в течение всех 1980-х годов, однако «ветераны» вынуждены были оставить руководящие должности в функциональных органах ЦК КПК, и их заняли более молодые (50–60 лет) управленцы.
Также в 1982 году на XII съезде КПК была принята «система ограничения срока службы» , согласно которой устанавливался пятилетний срок пребывания в руководящей должности с возможностью оставаться в ней два срока подряд. Примечательно, что в соответствии с этой системой после следующего, XIII съезда КПК Дэн Сяопин ушел в отставку с поста заведующего Центральной комиссией советников КПК, и его сменил 82-летний Чэнь Юнь . А в 1989 году после событий на площади Тяньаньмэнь 85-летний Дэн Сяопин покинул и пост председателя Центрального военного совета КПК [57], фактически передав власть своему ставленнику Цзян Цзэминю.
Считается, что Дэн Сяопин способствовал тому, чтобы Цзян Цзэминь — относительно молодой и равноудаленный от противоборствующих внутрипартийных фракций выходец из Шанхая — занял все три высших руководящих поста в партии, армии и государстве, чтобы его авторитет укрепился, и режим власти Коммунистической партии Китая, испытавший мощный стресс в ходе «тяньаньмэньских событий», устоял[58]. Так сложилась отсутствовавшая ранее практика, при которой фактический лидер Китая занимал одновременно высшие должности (достаточно сказать, что в 1983–1993 годах пост председателя КНР занимали малоизвестные деятели Ли Сяньнянь и Ян Шанкунь ).
Поскольку в действовавшей конституции существовало ограничение по числу сроков на должности председателя КНР, это привело к формированию четкой ротации высшего руководства. Отныне верховный лидер и его ближайшие соратники, составлявшие «поколение руководителей», приходили к власти на два срока по пять лет, после чего должны были уступить свои места преемникам — заранее выбранным и подготовленным. Причем если ограничения по числу сроков на высших государственных должностях (председатель КНР, премьер Госсовета и т. д.) регламентировались конституцией, то в партии и армии это было исключительно негласной традицией.
С правлением Цзян Цзэминя оказалась связана дальнейшая настройка негласных возрастных ограничений на высших руководящих постах. Как отмечают исследователи Р. Макгрегор и Д. Бланчетт, «правила формировались под влиянием краткосрочных задач»: так, в 1997 году Цзян Цзэминь вытеснил из Политбюро своего соперника Цяо Ши , объявив 70-летний возрастной лимит для занимающих высшие посты, а в 2002 году успешно прибег к тому же маневру, опустив возрастную планку для членов Политбюро до 68 лет и устранив тем самым еще одного своего соперника — Ли Жуйхуаня [59].
Несмотря на субъективные обстоятельства появления этого негласного правила, оно закрепилось и превратилось в своеобразную максиму «67 — да, 68 — нет» , которая играла ключевую роль в определении карьерных перспектив чиновников вплоть до середины правления Си Цзиньпина.
Чиновник мог получить новое назначение, если к моменту начала нового пятилетнего политического цикла ему не исполнилось 68 лет. С 2002 по 2017 годы это правило, несмотря на неформальный характер, не нарушалось.
Результатом стало такое положение: пик карьеры чиновника приходился на промежуток 60–65 лет. Если он к этому времени занимал «лишь» руководящую должность провинциального уровня, то, как правило, с нее уже отправлялся на пенсию. Если чиновник доходил до этой ступени в 45–50 лет, то он мог рассчитывать на перевод в Центр и последующую карьеру в центральных органах, как это произошло с Си Цзиньпином, который стал губернатором провинции Фуцзянь в 1999 году в возрасте 46 лет, а в Пекин переехал в 2007 году в возрасте 54 лет.
Как уже отмечалось, Си Цзиньпин фактически сам был главным бенефициаром этой стройной системы: он стал лидером Китая, несмотря на то, что его предшественник по состоянию здоровья и внутриэлитному влиянию вполне еще мог выполнять свои функции (Ху Цзиньтао было всего 70 лет). Однако в момент прихода к власти перед Си со всей серьезностью встали вызовы, связанные в том числе с инертностью управленческого аппарата и децентрализацией в рамках системы коллективного руководства. Все это сделало актуальным анализ плюсов и минусов существовавшей модели ротации кадров, которая — напомним — касалась не только высших постов, а всей системы власти и управления.