Вэнь-ди в последующих хрониках ставился в пример как рачительный хозяин, достигший процветания народа, скромный и бережливый, избегавший роскоши — он носил хлопковые ткани вместо парчи и шелка, был скромен в еде, заботился о семьях павших воинов. Это был один из редчайших императоров в истории Китая, который имел лишь одну жену и до ее смерти не заводил себе официальных наложниц. С годами он становился все более подозрительным и отдалил от себя старшего сына, лишив его прав на престол. Он подверг опале и других детей, но умер во время конфликта со средним сыном Ян Гуанем, при обстоятельствах, бросающих на последнего тень подозрения в отцеубийстве.
Однако надо учесть, что Ян Гуань, ставший императором Ян-ди (604–617), в исторической традиции предстает как «образцовый» тиран, являющий полную противоположность своему отцу, а историографический канон предполагает, что тиран приходит к власти лишь незаконным путем.
Ян-ди подавил восстание одного из своих братьев. Расправившись с мятежами, он неожиданно перенес столицу в Лоян («Восточную столицу», тогда как за Чанъанью был оставлен статус столицы «Западной»). Лоян был заново отстроен и вскоре поражал роскошью своих дворцов. В новую столицу принудительно переселили 10 тысяч богатейших провинциальных семейств, тем самым ослабив их позиции на местах и поставив под контроль императора. Император начал строительство сразу сорока дворцов по всей территории Поднебесной, которые должны были вмещать его двор во время частых разъездов по стране — император желал как можно чаще проверять состояние дел на местах, карая нерадивых чиновников и заговорщиков.
Император Ян-ди, как и его отец, стремился подражать правителям древней Хань не только во внутренней, но и во внешней политике. На первых порах его действия были успешны. Был установлен ранее утерянный контроль над землями вьетов, военные экспедиции на некоторое время привели к подчинению Центрального Вьетнама (Чампы), Тайваня и островов Рюкю. С Сасанидским Ираном был возобновлен обмен послами. С новообразованным Восточным тюркским каганатом удалось наладить союзнические отношения, тюрки помогли разгромить монгольские племена киданей на севере. Поддержав одного из претендентов на титул кагана восточных тюрок, император дважды встречался с ним. В обмен на признание верховной власти Поднебесной, каган был принят с неслыханной щедростью — только одного шелка ему было подарено свыше 15 тысяч кусков. Пышные пиры призваны были продемонстрировать неистощимые богатства империи и вселить уважение кочевникам. Многие при дворе сочли такую щедрость расточительной, но были наказаны за свою дерзость.
Подражая правителям эпохи Хань, император приступил к полному восстановлению Великой китайской стены. Армия строителей Великой Стены, имевшей скорее символическое, нежели военное значение, доходила до миллиона человек. Не меньшее число рабочих трудилось на строительстве дворца и укреплений в Лояне. Для рытья Великого канала и возведения шлюзов было согнано не менее 80 тысяч надельных крестьян. Смертность на этих стройках была огромной.
Лихорадка и малярия уничтожили значительную часть армии, брошенной на завоевание Вьетнама. Войны с государством Когуре на Корейском полуострове обернулись еще большими потерями. Если во времена империи Хань поселения китайских колонистов подходили вплотную к границам Кореи, то после веков смуты земли Ляодуна обезлюдели и одна лишь переброска громадной армии для войны в Корее оборачивалась большими потерями. К тому же воины Когуре оказали ожесточенное сопротивление, не останавливаясь перед разрушением плотин, чтобы затопить китайские войска. При этом император запрещал своим полководцам действовать самостоятельно, не дожидаясь его приказов. Неудачные походы в Корею оборачивались грандиозными потерями, но каждое поражение лишь укрепляло желание Ян-ди взять реванш, несмотря на предостережения придворных.
Экономические, военные и людские ресурсы объединенного Китая были громадны, проведенные реформы позволяли создавать солидные запасы, но они не были неисчерпаемыми, а правительство Ян-ди не понимало этого или не желало с этим считаться.
Все более разорительные налоги, сгон крестьян на строительство, наборы в армию вызывали бунты в разных провинциях. Сбор нового войска для похода на Когуре в 613 г. привел к восстанию, в котором дезертиры, местная знать и голодные крестьяне представляли столь грозную силу, что войскам становилось все труднее с ними справиться и солдаты нередко переходили на сторону мятежников. Восстания подавлялись с немыслимой жестокостью. На юге военачальник, пообещав сохранить жизнь сложившим оружие повстанцам, закопал живьем в землю 300 тыс. человек. Император разрешил местным чиновникам конфисковывать имущество мятежников, что порождало дополнительный произвол. Ян-ди все чаще казнил своих родственников, чиновников и военачальников, заподозренных в нелояльности. При этом он не желал отказываться от планов новых походов в Корею.
Но восстания вспыхивали повсеместно, а вчерашние союзники-тюрки беспрепятственно грабили страну. Император со своей армией крайне неудачно пытался воевать с ними в районе Великой Стены, а в это время один из мятежных полководцев захватил Лоян. В итоге император бежал на юг, военачальник Ли Юань, не сумевший удержать столицу, понимая, что Ян-ди не простит ему неудачи, по совету своего сына и жены решил выступить против императора, от которого отвернулось Небо. Он заключил союз с тюрками (тем более, что его мать происходила из знатного тюркского рода Дугу), разбил повстанцев и, захватив одного из внуков Ян-ди, объявил его императором под именем Гун-ди. 12-летний император даровал Ли Юаню титул князя Тан и передал в его руки все управление империей. В это время пришла весть, что Ян-ди задушен своими придворными. Вскоре в 618 г. Ли Юань сверг Гун-ди и провозгласил себя императором новой династии Тан (храмовое имя Гао-цзу, 618–626).
Опираясь на военные способности своего сына Ли Шиминя, новый император сумел победить в кровопролитной гражданской войне, устраняя одного за другим вождей мятежников, пытавшихся либо провозгласить императором какого-нибудь из младших родственников Ян-ди, либо создать свои собственные государства. С большим трудом удалось избавиться от угрозы со стороны тюрок, помогавших всем противоборствующим сторонам. Лишь к середине 20-х гг. VI в. Гао-цзу справился с основными противниками, вновь воссоединив страну.
Он сам был представителем той пограничной знати, которая впитала в себя и китайские, и кочевые традиции. Хорошо знакомый с тактикой войны в степи, Гао-цзу при помощи своих тяжеловооруженных воинов-профессионалов мог успешно противостоять кочевникам и нейтрализовать угрозу со стороны каганата. Проявляя несвойственное прежней династии великодушие, он привлек на свою сторону многих противников, раздавал голодающим крестьянам зерно из государственных хранилищ, отправил по домам 10 тыс. девушек из гарема прежнего императора.
В 626 г. обострилась борьба между сыновьями императора, в которой победил более популярный в армии Ли Шинмин. Ему удалось убить своего старшего брата. Затем, явившись вооруженным во дворец, что являлось грубейшим нарушением церемониала, он заставил отца передать ему власть. Ли Шинмин стал императором (храмовое имя Тай-цзун, 626–649). Впрочем, старому императору Гао-цзу продолжали оказываться должные почести, и тот, если верить официальной хронике, сохранял с сыном хорошие отношения.
Тай-цзун был не только умелым воином и дипломатом, но обладал еще и незаурядными административными способностями. Система управления, основы которой были заложены при Тай-цзуне, оказалась чрезвычайно устойчивой и воспроизводилась последующими династиями лишь с небольшими изменениями.
Территория, разделенная на 10 провинций, в каждую из которых входили области и уезды, управлялась назначаемыми из центра чиновниками. При этом чиновник ни в коем случае не должен был служить там, откуда он родом. Начальник уезда (в лучшие годы в империи насчитывалось до полутора тысяч уездов) назначался сроком на три года и обладал штатом наемного вспомогательного персонала (стражников и писцов) и добровольных помощников из числа местной элиты. Чиновников всех уровней контролировала специальная Палата цензоров, члены которой расследовали злоупотребления и обладали очень важным правом подавать доклады непосредственно императору. В столице шестью высшими учреждениями управляли два цзайсяна — «левый» и «правый». Этот термин обычно переводят как «канцлер», хотя буквально это — «советник-исполнитель» при сакральной фигуре императора. Левый цзайсян управлял ведомствами чинов и обрядов (контролировавшими соблюдение норм поведения и взаимоотношения с «варварскими» странами) и налогов; правый — ведомствами военным, наказаний (юстиции) и общественных работ.
Ведомство чинов, руководствуясь древними принципами Конфуция и легистов, контролировало подготовку и назначение чиновников. Именно в эпоху Тан окончательно утвердился единый конкурсный принцип, опиравшийся на систему экзаменов. Для их сдачи требовалось отменно знать конфуцианские каноны и сочинения древних авторов, демонстрировать эрудицию, литературный вкус и способность к стихосложению. Роль экзаменационных билетов играли таблички с начертанными на них темами. Кандидат сам выбирал тему, сбивая табличку стрелой. Те, кто лучше других справился с ответом (таких, как правило, бывало не более 5 %), получали право держать экзамены на следующую степень. Обладатели высшей степени цзиньши («продвинувшегося мужа») могли назначаться на должность от уездного начальника и выше. Успешно сдавшие экзамены на уровне уездов и провинций допускались к экзаменам в столице.
Экзамены могли сдавать все, кто не принадлежал к «подлому люду», иначе говоря — все налогоплательщики. Конечно, выходцы из аристократических семей и дети чиновников имели лучшую подготовку и больше досуга для занятий. Но и способный сын бедного крестьянина располагал некоторыми шансами на успех — ему мог помочь клан родичей, вся деревня или какой-нибудь богатый покровитель, рассчитывавший на последующую выгоду от протекции будущему чиновнику. В итоге формировался особый тип ученого-чиновника, добродетельного и трудолюбивого, готового воплощать в жизнь конфуцианские заповеди, лежащие в основе существования государства.