[19] «Македонском ренессансе», «Каролингском ренессансе», а время Гарун-ар-Рашида (786–809) станет вспоминаться как «золотой век» арабской культуры. Вернуться к этим классическим образцам будут призывать все новые поколения правителей, реформаторов, бунтовщиков. И чем менее достижимым становился идеал, тем более привлекательным был в истории образ этих великих империй раннего Средневековья.
Глава 3.Династии Сун и Цзинь X — начало XIII в.
От эпохи «пяти династий» к установлению династии Сун
После свержения династии Тан Китай вновь распался на несколько враждующих между собой государств. На их престолах сменяли друг друга императоры из числа вчерашних бандитов, вождей кочевых племен и военачальников, посаженных на трон армией. Этот период получил в истории название «Эпохи пяти династий и десяти царств» (906–960), хотя государственных образований в этот период насчитывалось еще больше. Междоусобные войны, набеги степняков и разрушение дамб вели к запустению Поднебесной. Столица Чанъань подверглась разорению до такой степени, что, по уверению современника, ее «развалины заросли боярышником и ежевикой, и по ним бегали лисы и зайцы». Население либо было перебито, либо уходило в более спокойные районы — на запад в Сычуань или на юг за реку Янцзы. В обществе неизмеримо возросла роль военных: коменданты военных округов — цзедуши — чувствовали себя полными хозяевами, армейская верхушка составляла большинство в окружении императора, местные чиновники различного уровня, деревенские общины, даже монастыри — все пытались содержать своих воинов, способных хоть как-то защитить в смутное время.
Китайская историография, ориентирующаяся на ценность государственного единства, рисует этот период самыми мрачными красками. Но, как и в эпоху Лючао, крах мощной империи нельзя оценивать однозначно. Ослабление налогового гнета и временное сокращение бюрократического аппарата позволяли быстро восстанавливать хозяйственную жизнь, как только наступало затишье. Новые крупные землевладельцы, сменившие танскую высшую бюрократию и знать, уже не надеясь на милости столичных властей, проявляли заинтересованность и в улучшении ирригационной системы, и в возделывании целины. Это вело к подъему сельского хозяйства. Особенно бурно развивалось хозяйство в южных районах, удаленных от опустошительных набегов степняков. В новых государствах некоторым из вельмож удавалось сохранять культурные традиции, лавируя между враждующими правителями. Так, Фэн Дао (882–954) с характерным прозвищем «Никогда не унывающий старик» пережил восьмерых императоров пяти разных династий, сохраняя при этом должность цзайсяна. Покровительствуя ученым, он заботился о редактировании свода конфуцианского канона и основал в Лояне типографию, печатавшую эти тексты с деревянных досок. Гравюры на дереве были известны и ранее, но тиражирование книг применялось впервые. Фэн Дао считается изобретателем ксилографии.
Но поколениям китайцев междинастические периоды запомнились не этими успехами, а вторжениями варваров, которые пользовались ослаблением страны. Так, кидани, уже давно активно участвовавшие в междоусобных войнах, захватили значительные территории на севере Китая, создав империю Ляо. Этот монголоязычный народ, находившийся некогда в подчиненном положении у Тюркских каганов и их наследников — уйгуров, воспользовавшись исчезновением империи Тан, захватил лидерство в регионе к северу от Китая. Образованная киданями империя Ляо («железная») завоевала царство Бохай, расположенное на территории Маньчжурии, северной Кореи и пограничных районах российского Дальнего Востока. Непокорных бохайцев массово переселяли вглубь монгольских степей. От бохайской традиции кидани заимствовали принцип сохранения в государстве пяти столиц, в которых правитель пребывал по очереди. В результате войн киданям удалось захватить шестнадцать округов на Севере Китая. К рубежу X–XI вв. население империи Ляо насчитывало около четырех миллионов человек, свыше половины из которых составляло оседлое китайское население. На службу киданям переходило немало перебежчиков из Китая. Империя управлялась двумя разными правительствами — северным, в чьем ведении находились племена киданей и других не-китайских народов, и южным, организованным на китайский манер и управляющим в основном китайским населением. И хотя империя Ляо во многом подражала традициям Поднебесной, кидани разработали собственную письменность на основе староуйгурского письма, впрочем, в обращении были и китайские иероглифы. Наряду с шаманизмом в империи Ляо все большее распространение получали буддизм, а также несторианство. При императорском дворе почитали Конфуция и стремились опереться на конфуцианскую модель управления страной. С покоренных народов дань взималась в основном натурой — продуктами земледелия, ремесленными изделиями, но едва ли не основной источник доходов империи Ляо составляли различные поступления с территории Китая — в виде военной добычи, дани, «подарков», неэквивалентной торговли. Притом что империя Ляо не могла выставить армию, превышающую 100 тысяч воинов, а в реальности и эта цифра была труднодостижимой, конница Ляо неизменно побеждала армии, собираемые многомилионным Китаем.
Центром сопротивления киданям стало государство Чжоу со столицей в Кайфэне, возглавляемое императором Чай Жуном (950–960). Предприняв ряд радикальных мер, в том числе конфискацию монастырских земель, он смог создать крепкую армию и присоединить земли в провинциях Шаньси, Сычуань и в междуречье Янцзы и Хуанхэ. Увеличив территорию своего государства, Чай Жуй выступил против киданей, но во время этих войн он умер. Армия провозгласила императором военачальника Чжао Куанъня, основавшего династию Сун (960–1279).
Новый император, получивший храмовое имя Тай-цзу, прекратил войны с киданями, регулярно выплачивая им «отступную дань», и сосредоточился на присоединении соседних китайских государств. В период с 960 по 976 г. он выполнил эту задачу, объединив Китай, за исключением земель, занятых государством Ляо. Местные династии и служившие им чиновники не уничтожались, как в другие моменты китайской истории, а переходили на службу новой династии.
Столицей империи остался Кайфэн, расположенный на скрещении важнейших торговых путей, и очень хорошо приспособленный для защиты. Император начал свою деятельность с того, что поставил цзедуши под жесткий контроль со стороны центра. В дворцовой гвардии была проведена чистка командного состава. И отставные цзедуши, и гвардейские командиры, и правители присоединенных областей не могли жаловаться на свою судьбу — им гарантировались почетные и выгодные условия на новом месте. Придя к власти без кровопролития и объединив страну практически мирным путем, династия Сун не пошла на создание независимых пограничных территорий или сильной военной касты.
Империя Сун была бюрократическим государствам. Постоянно совершенствовался экзаменационный принцип занятия должностей. Чиновники, регулярно перемещаемые с места на место, являлись носителями унифицированной культуры и «ученого» языка, что придавало устойчивость государству. Но бюрократический аппарат быстро рос, плодились все новые ведомства, а попытки сокращения штатных должностей оставались безуспешны. Разросшееся чиновничество потеснило знать. С начала XI в. перестают составлять генеалогические списки знатных родов. На руководящие должности по результатам экзаменов выдвигаются представители незнатных семей. Однако аристократия полностью не исчезла, императорская родня и члены прославленных древних фамилий получали синекуры. Но и за семьями высших чиновников закреплялось право выдвижения на должности, минуя экзаменационные конкурсы («право тени»), служилые роды обретали признаки аристократии. В армии для занятия офицерских должностей также надо было держать экзамены, хотя военные должности ценились не особенно высоко. Престижной считалась лишь служба в частях столичной гвардии.
В эпоху Сун завершился процесс становления социальной группы шэнши («ученые мужи, носящие широкий пояс»). И хотя формально ими могли считаться лишь обладатели ученых степеней, многочисленных «учеников» и «кандидатов» трудно было отделить от этого слоя, дополнявшего чиновничество и даже сливавшегося с ним на низшем административном уровне, где их привлекали к управлению в качестве помощников. В руках шэнши сосредоточилось решение всех проблем в китайской деревне и волости. Конфуцианская традиция предписывала знание литературного канона, поэтому в еще большей степени, чем в эпоху Тан, множились частные школы, а репутация искусного преподавателя могла значить больше, чем громкий титул.
При этом система экзаменов и отбора на государственные должности находилась в центре общественного внимания, подвергаясь критике. Реформаторы полагали, что важнее иметь практические навыки. Неоконфуцианцы порой сомневались в том, что эрудиция может заменить истинную добродетель, а проверка письменных работ дает представление о подлинных моральных качествах соискателя. Философ Чжан Цзай в середине XI в. настаивал на том, что чиновников надо отбирать из членов прославленных фамилий. Историки видят в этом стремление высшей бюрократии превратиться в замкнутую касту, однако сам мыслитель считал такие меры наиболее полным воплощением конфуцианской морали, превыше всего ставящей семейные ценности. Компромиссом между принципами отбора кандидатов стало введение иерархии государственных школ с постоянным проживанием учеников. Последовательное прохождение трех уровней обучения и сдача экзаменов открывали дорогу в столичную императорскую академию, по окончании которой предоставлялась высшая степень цзиньши — «совершенного ученого мужа», достойного должностей высшего ранга. Таким образом, постоянный надзор за нравственными качествами учащихся совмещался с проверкой их академической подготовки и контролем над содержанием образования. Но в 1121 г. эта система рухнула — в условиях военно-политического кризиса содержать 200 тысяч учеников казне оказалось не по силам.