Однако южнокитайские землевладельцы, действуя привычными для них способами (подкупом чиновников, подлогом документов, сокрытием крестьян от контроля фиска), пытались занизить как число арендаторов, так и размер арендной платы. Лишь после смерти Хубилая монгольские власти начали проводить ревизии земельного фона для выявления скрытых от казны хозяйств, находящихся «под покровительством». Но проверки довести до конца не удавалось, так как для этого нужен был более надежный штат чиновников. Несмотря на видимую военную мощь, бюрократический аппарат империи Юань был неэффективен. При Хубилай-хане со всего Китая в виде прямых налогов поступало в 4 раза меньше зерна, чем в империи Цзинь, хотя последняя как минимум в два раза уступала Юань по территории.
В Северном Китае в хозяйствах знати, военачальников и чиновников применялся подневольный труд цюйкоу — военнопленных рабов и зависимых крестьян. Налоги за них назначались в половинном размере и уплачивались их хозяевами. Цюйкоу приписывались и к государственным землям, которые могли также обрабатываться и государственными арендаторами. Такие государственные арендаторы приписывались также и к чжи тянь — служебным землям чиновников.
Широкое распространение в империи Юань получило храмовое землевладение, освобожденное от налогов. Буддийские и даосские монастыри получали земли в дар. Кроме того, подобно частным землевладельцам, они скупали и захватывали соседские поля. Их обширные угодья считались вечным владением и обрабатывались не только монахами, но и арендаторами, приписанными к монастырям или же перешедшими под их покровительство.
В целом же первые десятилетия правления династии Юань были благоприятны для земледелия. После монгольского завоевания, опустошившего ряд провинций, численность населения в Китае резко сократилась, и количество земли в расчете на единицу крестьянского хозяйства было относительно большим. Постепенно численность населения росла, и средний земельный надел в расчете на одну семью становился все меньше и меньше.
В появившемся в начале XIV в. агрономическом трактате говорилось о возникшем на Юге новом способе орошения полей: с помощью бамбуковых водопроводов и водяного колеса с ведрами-черпаками. Южане освоили и новую для них культуру — гаолян (разновидность сорго), прежде распространенную лишь в Сычуани и засушливых областях Великой китайской равнины.
Несмотря на то что многие города Южной Сун пострадали в ходе завоевания, они быстро восстановились, и Марко Поло был восхищен их многолюдностью и благоустроенностью. На Севере воображение путешественников поражала своим великолепием новая столица — Ханбалык (Пекин). Туда было свезено множество ремесленников, столь ценимых монголами. В покоренных странах квалифицированным мастерам сохранялась жизнь, они распределялись в качестве ценной добычи между казной и знатью. Велись тщательные реестры ремесленников. Так, реестр 1279 г. содержал имена свыше 400 тыс. мастеров. В казенных мастерских приписанные ремесленники получали сырье и необходимые для жизни припасы, сдавая всю продукцию. В частном городском ремесле, особенно распространенном на Юге, сохранялась традиционная для китайского города организация по ханам — административным объединениям ремесленников одной специальности. В Ханчжоу, по свидетельству того же Марко Поло, владельцы мастерских сами не принимали участия в производстве, но лишь организовывали труд привлеченных работников (их число колебалось от 10 до 40 человек). В конце XIII в. появляется принципиально новая прялка — с ножным приводом.
Новая династия продолжила политику империи Южная Сун в отношении торговли. За казной осталась монополия на торговлю солью, чаем, вином, уксусом, благородными металлами, хотя их реализация чаще всего отдавалась на откуп. На продажу прочих товаров был введен налог, равный тридцатой части стоимости. Действовала эффективная система таможен и торговых инспекторов. Император стремился установить порядок на всех торговых путях, возлагая на местные власти и население ответственность за безопасность проезжих купцов, в особенности — иноземных. Морскую торговлю власти стремились строго контролировать: с 1284 г. торговать разрешалось лишь императорским кораблям. Однако повторяющиеся морские запреты привели к тому, что резко выросла контрабанда, и государство потеряло доходы от экспортных пошлин. В результате в 1316 г. эти запреты были отменены.
При Хубилае и его преемниках на китайском населении лежали тяжелые обязанности: помимо арендной платы крестьянина землевладельцу (частично отбираемой у последнего в пользу казны), подворных и подушных налогов зерном, шелком и деньгами, податным необходимо было выполнять трудовые повинности, из которых особенно изнурительной была ямская служба. Число тех, кто уклонялся от уплаты налогов, росло, но тем сильнее был налоговый гнет для тех, кто продолжал платить. Кочевое и полукочевое население (тибетцы, тюрки, кидани, чжурчжени) платило налоги скотом. К доходам императора следует добавить богатую военную добычу, дань и контрибуции, получаемые в ходе военных походов.
Увеличивающиеся расходы казны значительно обгоняли рост доходной части бюджета. Это было вызвано огромными затратами на военные экспедиции, масштабными работами по благоустройству и снабжению новых столиц — Шанду и Ханбалыка («летней» и «зимней»), строительством новых транспортных каналов и дамб, щедрыми дарами послам из дальних стран, регулярно приезжавшим для выражения ритуальной покорности императору. Как Великий хан, Хубилай должен был проявлять великодушие и не скупиться на одаривание монгольской знати, покупать лояльность союзников в постоянных войнах, ведущихся в Великой Степи между наследниками Чингис-хана.
Практика передачи налогов на откуп мусульманским купцам — выходцам из Средней Азии и Ирана, распространенная при монгольских предшественниках Хубилая, им осуждалась и по возможности ограничивалась. Но когда регулярная фискальная система давала сбои, что бывало довольно часто, вновь приходилось обращаться к откупщикам, и эта тенденция усиливалась в последние годы правления Хубилая и особенно при его преемниках.
Рост налогов дополнялся увеличением выпуска бумажных денег, которые стали важным платежным средством еще со времен Угэдея. Поначалу ассигнации обеспечивались драгоценными металлами, но со временем их печаталось все больше и больше: слишком велик был соблазн быстрого пополнения доходов. С 1270-х гг. правительство осуществляло все выплаты в ассигнациях и строго наказывало тех, кто отказывался принимать их как средство платежа. У приезжих купцов власти предписывали отбирать все драгоценные металлы на границе и выдавать им взамен бумажные деньги с обещанием вернуть неизрасходованный остаток средств в звонкой монете при выезде из страны. Специальные чиновники стремились ограничить оборот металлических монет на городских рынках. Но неумеренный выпуск ассигнаций вел к их обесцениванию. Так, к 1286 г. ежегодно выпускалось в 25 раз больше бумажных денег, чем в первые годы правления Хубилая, в то время как контролируемая его правительством территория увеличилась от силы в 2–3 раза.
В целом, несмотря на то, что некоторые районы империи так и не оправились от монгольского разгрома (так, например, области, прежде населенные тангутами, превратились в пустыню), к концу XIII в. на Юге продолжался хозяйственный и демографический подъем, правда, чреватый перенаселением. Ведение статистики времен Юань явно уступало другим периодам, поэтому показатели роста могут быть только косвенными, как, например, чрезмерное повышение арендной платы и цен на продовольствие в первой половине XIV в.
Наследники Хубилая
Несмотря на то что Хубилай видел идеал в упорядоченности чиновничьей службы эпохи Тан, его империя так и не стала по-настоящему бюрократическим государством. В отличие от предшествующих эпох, династия Юань, если исключить периоды организации военных экспедиций в соседние и заморские страны, не нуждалась в большой китайской армии — достаточно было монгольских гарнизонов, содержащихся за счет рабов и приписанных крестьян, а позже и за счет денежных выплат. Поэтому жизненной необходимости в том, чтобы сохранять слой свободных крестьян как резерв для пополнения армии, у властей не было. Конечно, власть стремилась организовать регулярное поступление поземельных налогов — для этого и пытались составлять кадастры и проводить ревизии захваченных земель, но это не имело особого успеха. Недостаток средств компенсировался денежной «эмиссией» и налогами на торговлю (отсюда удивляющее путешественников благоприятствование иноземным купцам). На местах каркас конфуцианской бюрократии функционировал и поддерживался по мере сил. Императоры династии Юань полагались и на своих монгольских контролеров — даругачи, и на императорских посланцев, набираемых из числа образованных сэму. Последние постоянно разъезжали по стране, наделенные императорскими пайцзами с подтверждением их чрезвычайных полномочий. Отсюда, кстати, и внимание правительства к благоустройству дорог и беспрецедентно тяжелая ямская повинность, выполнению которой монголы придавали первостепенное значение. Однако бюрократические меры по необходимости сочетались с использованием рыночных механизмов. Для предотвращения дороговизны продовольствия и голода в провинциях создавались «амбары выравнивания цен». До какого-то времени относительная слабость государственного контроля над экономикой и социальной сферой оборачивалась положительными результатами. Процветали города, повышалась урожайность, несмотря на запреты, велась морская торговля. Однако оборотной стороной этого были рост дороговизны, обесценивание бумажных денег. Предписания, ограничивавшие оборот металлических денег в пользу бумажных, приводили к тому, что в торговле население начало отдавать предпочтение прямому обмену товаров. Складывался «черный рынок» драгоценных металлов. В 40-х гг. XIV в. арабский путешественник Ибн-Баттута рассказывал, что, поскольку купцам запрещалось иметь серебряные или золотые деньги, они переплавляли контрабандные монеты в слитки и хранили их в стропилах над дверной притолокой. Злоупотребления монгольских правителей привели к тому, что последующие династии вовсе отказались о