снаряды.
Лето монголы провели на Дунайской равнине, а в ноябре устремились в Хорватию и Далмацию, выйдя к Адриатическому морю. Но в марте 1242 г. внезапно повернули назад. Бату узнал о смерти Угэдея (11 декабря 1241 г.) и решил вернуться в Степь, да и не смог бы он сдержать своих военачальников — ханов, рвавшихся на курултай, где их боевые части были весомым аргументом в спорах о выборе наследника.
Многие сомневаются в этой версии, приводя иные причины: влажный климат, непривычный для монголов, обилие замков и крепостей, лежащих на пути, сопротивление, обескровившее завоевателей (на этом настаивают национальные историографии: венгерская, чешская, румынская, польская, российская, украинская…). Средневековым европейцам было ясно, что по их молитвам Бог прибрал Угэдэя, чтобы спасти свой избранный католический мир. Позже они редко вспоминали о вторжении, не оказавшем сильного влияния на их дальнейшую жизнь. И сегодня мало кто задумывается над тем, как бы она изменилась без этой случайности — смерти Великого хана.
Бату достался улус Джучи (Золотая Орда), Чагатаю — Средняя Азия и Восточный Туркестан, а Хулагу-хан отправился завоевывать Иран и Ближний Восток. После падения Багдада халиф предложил в обмен на свою жизнь отдать Хулагу спрятанные сокровища. Хан приказал халифу съесть их, а когда тот отказался, воскликнул: «Почему ты это копил, вместо того чтобы отдать своим воинам?» После этого по приказу Хулагу монгольские кони растоптали последнего арабского халифа. Титул Великого хана, монгольские земли и Каракорум достались Мункэ, а затем его брату Хубилаю, будущему китайскому императору. Улусы империи формально признавали старшинство Великого хана. В империи действовала единая ямская служба. Согласно китайским принципам управления, все население подверглось переписи — «бралось в число», как говорили на Руси; баскаки, снабженные ханскими печатями, организовывали сбор налогов. Улусы могли «подарить» друг другу несколько тысяч ремесленников. Русские воины из улуса Джучи составляли ханскую гвардию под Каракорумом, Хулагу направил для войны в Китае осадные машины и обслуживающих их специалистов.
В 1274 г. Хубилай направил в Японию флот из Кореи, занявший острова Цусима и Ики. Его войска превосходили самураев, виртуозных в поединках, но бессильных перед монгольской конницей, осыпавшей противника градом стрел и пороховыми бомбами. Но тайфун счастливо для японцев разметал корабли монгольской эскадры. Хубилай не отказался от своих планов, снарядив через восемь лет во много раз больший флот, однако японское военное правительство — бакуфу — сумело подготовиться, построив маневренные суда, возведя 20-километровую каменную стену в местах, удобных для высадки десанта. Молитвы всех японцев, начиная с императора, были услышаны небесами. Священный ветер — камикадзе — вновь помешал планам Хубилая, а те отряды, которым удалось добраться до острова Кюсю, были уничтожены самураями. Оставшиеся военные корабли использовались островитянами для грабежа торговых судов и набегов на берега Кореи и Китая, заложив основу славы японских вокоу — пиратов и контрабандистов.
Экспедиции в страны Юго-Восточной Азии, неудачные для монголов, оказали большое влияние на регион. Громадные жертвы и опустошения, не сломившие сопротивления вьетов, чамов, кхмеров, народов Бирмы и Нунсантары, привели к тому, что в социальной структуре сопредельных с Юань стран усиливались позиции военной знати, победившей вместе со своими боевыми дружинами численно превосходящего противника. Завоевание монголами провинции Юньнань ускорило миграцию оттуда тайского населения на юг, в долины Меконга и Менама. Созданные тайцами княжества и государства сочетали собственные родовые традиции с заимствованием некоторых китайских принципов управления — сказывалось вековое соседство с Поднебесной. Успешное сопротивление монголо-китайскому флоту привело к созданию империи Маджапахит — основы современной Индонезии, правителям которой ради сплочения государства удалось прекратить традиционную вражду индуистов с буддистами.
Опустошение монголами Ирана и Афганистана и образование державы Хулагу имело последствия и для Индии. Еще до монгольских завоеваний в северных районах Индии сменяли друг друга мусульманские султаны, окруженные ираноязычной и тюркоязычной элитой. Они расширяли территорию, воюя с индуистскими раджами, а затем их султанаты вступали в период раздробленности, становясь добычей новых завоевателей. Однако в XIII в. ситуация изменилась. Из Ирана и Афганистана в Индию хлынул поток мусульманских беженцев, а угроза с Севера заставила мусульманскую знать сплотиться вокруг пришедшей к власти в 1206 г. новой династии выходцев из гулямов (рабов-воинов) тюркского происхождения. Они были ревностными приверженцами ислама, но не стремились насаждать его насильно. Основанный ими Делийский султанат, опиравшийся на персидскую бюрократическую традицию (языком делопроизводства был фарси), оказался устойчивее предшественников. Султаны распространяли систему икта, предполагающую перераспределение налогов в пользу иктадара, военного или гражданского чиновника, и пытались помешать превращению икта в наследственные вотчины. Имея по индийским меркам вполне организованное войско, султаны не спешили идти на индуистские княжества. В ответ на упреки придворных султан Балбан (1265–1287) отвечал, что монголы, мечтающие о богатствах Индии, только и ждут его ухода из столицы, чтобы захватить Дели. Султанам удалось отразить ряд монгольских вторжений. Господство иноязычной военной элиты стало характерной чертой Серверной Индии, как, впрочем, большинства стран «старого Ислама».
Хулагу-хан подчинил Иран и Закавказье и даже взял неприступную крепость Аламут — твердыню исмаилитов. Однако он был остановлен на Ближнем Востоке египетским султаном.
Народ-войско (в котором монгольский элемент быстро растворился среди тюркоязычных кочевников) жил в лагерях близ крупных городов, не смешиваясь с местным населением. По китайскому образцу баскаки провели перепись, налоги отдавались на откуп, но попытка введения бумажных денег провалилась. Ильханы осознали необходимость использования иранской бюрократии. Так, советником ильханов, на рубеже XIII–XIV вв. принявших ислам, стал Рашид-ад-Дин — ученый и медик, автор наиболее полной истории монголов.[23] По заветам Низам-аль-Мулька, пытавшегося в свое время упорядочить управление Сельджукским султанатом, он призывал упорядочить раздачу икта, отказаться от откупов в пользу регулярного налогообложения. Кочевая знать была крайне недовольна этим. В результате интриг Рашид-ад-Дин был казнен в 1318 г., а держава ильханов ускорила движение в сторону распада.
Египетские султаны сумели остановить монголов, а еще раньше им удалось разбить крестоносцев и занять Иерусалим (1187). При основателе новой династии, Салах-ад-Дине, Египет стал суннитским султанатом, формально признавая верховенство халифа в Багдаде. Но после убийства халифа Хулагу-ханом Египет оказался во главе исламского мира, к тому же контролируя Хиджаз со святынями — Мединой и Меккой. Пришедшая к власти в середине XIII в. мамлюкская династия продолжила взлет Египта. Мамлюки — профессиональные воины, равных которым в регионе не было, — комплектовались из рабов тюркского происхождения. Их командующим — эмирам — выдавались икта, строго соответствовавшие размерам их отряда. Велись земельные кадастры, налоговая система на первых порах была упорядоченной. Казна Египта пополнялась не только за счет налогов, но и за счет пошлин от все расширявшейся торговли между Востоком и Западом через Красное море или ближневосточные порты.
Крестовые походы направлялись теперь прямо в Египет, поскольку султан владел Святой землей. Здесь попал в плен король Франции Людовик IX, с которым обращались весьма любезно. Египетские султаны, сами в прошлом воины, рыцарски относились к противнику. Еще Салах-ад-Дин и Ричард Львиное Сердце обменивались любезностями (что, разумеется, не мешало им рубить головы пленным иноверцам), а султан Эль-Камиль подружился с императором Фридрихом II, которому даже передал Иерусалим (1229 г.), гарантируя десятилетнее перемирие.
Римский папа объявил это недостойной сделкой, и враждебность между папой и императором лишь углубилась. Италия стала ареной вооруженной борьбы между сторонниками императора (гибеллинами) и сторонниками папы (гвельфами). Несмотря на череду военных побед Фридриха II, опиравшегося не на Германию, а на свое богатое королевство на Юге Италии, стратегически он проиграл. Королевство у его наследников отняли. Это был еще один триумф папства, завершающий цепь его успехов. При косвенном участии папы Иннокентия III крестоносцы взяли штурмом Константинополь (1204) и на руинах Византии создали Латинскую империю, впрочем, недолговечную. Военно-рыцарские ордена были более удачливы в своем продвижении в Прибалтике и на Пиренеях, где победа христианского войска над Альмохадами в 1212 г. при Лас-Навас-де-Толоса означала перелом в ходе Реконкисты. Иннокентий III вмешивался в дела государей, добился признания английским королем вассальной зависимости от престола Святого Петра. Папский легат способствовал тому, чтобы бароны, рыцари и города вынудили Иоанна Безземельного подписать Великую Хартию Вольностей, ограничивавшую его произвол. Но к концу века папству пришлось отказаться от притязаний на монопольную власть: короли стали опираться не на вассальные связи, а на представительные собрания подданных, штат юристов и наемные армии. Угрозы отлучения и интердикта перестали действовать.
В целом же для Запада XIII в. был весьма благоприятен. Продолжался бурный демографический рост, в городах высились величественные готические соборы, открывались университеты, в которых теология и право обретали законченную форму. Купцы осваивали торговые маршруты через Великую Степь. Марко Поло, составивший столь замечательное описание империи Хубилая, был лишь одним из многих европейцев, посещавших ставку ханов. С середины века генуэзцы и венецианцы закрепляются в Крыму и в устье Дона, торгуя с золотоордынскими ханами. Итальянские банковские компании к началу XIV в. раскидывают свои сети по всей Европе.