Я огляделся. Заметил слабый розовый свет неподалеку,
Подошел ближе.
За витринным стеклом салона – пижамки, кружева, голые плечи и ноги.
Девчонки оживились, с любопытством уставились. Помахали призывно ладошками. Та, что сидела ближе всех к дверям, легко вскочила с дивана, подбежала на каблучках к дверям, приоткрыла, выглянула, ежась от холода:
– Хэллоу? Массаджа?
Голубой полупрозрачный пеньюар, короткий и с открытыми плечами – вот и вся одежда на ней.
– Кам-кам, гуда-гуда! – массажистка энергично закивала, приглашая. Подумав, добавила, хихикая и прикрывая рот: – Секса, гуда!
Выскочила на ветер, уцепилась пальцами в серебряных кольцах за мою куртку, потянула ко входу.
Волнистые волосы, яркие губы, густо подведенные глаза. Лет двадцать, может, чуть больше. Все же это лучше недавно хватавших меня за одежду старух.
Мысленно махнул рукой и послушно вошел в жаркий салон, скинув капюшон и на ходу расстегивая куртку.
За конторкой, под невнятной абстрактной картинкой, скучал хмурый пожилой дядька.
– Сто юаней! – назидательно поднял дядька коричневый палец, изображая одну сотню.
Я удивился:
– Всего?
Дядька покрутил пальцем, словно ковыряя в носу невидимого собеседника:
– За массаж – сто юаней. Остальное – сами договоритесь.
Девчонка уже плотно прижималась ко мне, смешливо заглядывала в лицо. Пальцы ее скользнули под мою куртку, пробежались по груди и животу, мимолетом огладили ширинку на джинсах и тут же взлетели к шее, изображая массаж.
– Высокий! – радостно сообщила публике «массажистка». – Лаоваи всегда высокие!
Девицы с дивана кивнули. Дядька за конторкой хмыкнул, проворчал что-то по-шанхайски.
– Трудно достать, неудобно, надо прилечь! – подмигнула накрашенным глазом девчонка, почти повиснув у меня на шее.
Протянул менеджеру сотню. Пошел за девчонкой по узкой – они почему-то всегда в этих заведениях такие – лестнице на второй этаж. Обтянутый шифоном маленький зад покачивался в паре сантиметров от моего лица.
Второй этаж делился невысокими перегородками на тесные кубрики. Тускло светила синеватая лампа. Было намного холоднее, чем внизу. Дощатый пол поскрипывал под моими ногами. Глухо постукивали каблуки девчонки.
– Сюда! – показала она, распахнув фанерную дверцу.
Топчан с парой серых подушек и обтянутый кожзамом пуфик в углу. Обогреватель-ветродуй под потолком. Девчонка вскочила на пуфик, потянулась к кнопкам, ее пеньюар задрался, открыв черные кружевные трусики.
– Ты говоришь по-китайски? – спрыгнула, оглянулась на ветродуй – тот мерно гудел, разгорались алые спирали.
– Немного, – я улегся на кушетку, и погладил девчонку по холодному колену. – Замерзла?
– Привыкла, – пожала плечами. – Сейчас нагреется. Массаж хочешь?
– Ну, попробуй.
– Давно в Шанхае? – положив мою руку себе на бедро, она начала пощипывать подушечки пальцев.
– Сегодня утром прилетел. А ты?
– Второй год. Я из Шаньдуна. Цюйфу, такой город.
– Знаю.
– Знаешь? – сильно встряхнула моей кистью, что-то даже щелкнуло. – Откуда?
– Родина Конфуция, как же не знать.
С достоинством кивнула:
– Был у нас?
– Нет. Но, наверное, съезжу.
– Нечего там делать. Скука. Работы нет.
– А тут?
– Тут – Шанхай. Тут все есть.
– Тебе сколько лет?
Склонила набок голову:
– А ты угадай!
– Хм… Двадцать?
Рассмеялась:
– Ничего не знаешь! Мне двадцать три!
– Это одно и то же, – возразил ей.
Удивилась и несогласно тряхнула головой.
– Слушай, я свитер сниму, а то жарко, – я приподнялся на локте.
– Погоди, – пальцы ее остановились. – У тебя что под ним?
– Футболка… – ответил с недоумением.
Оттянула край моего свитера. Взглянула, убедилась.
– Тогда можно.
– А что, кхм… Разве у вас… это… ну, в общем, делать… нельзя разве?
– Мэйка лаве? – переспросила она на своем английском, и почему-то полушепотом. – Почему нельзя? Можно.
– Но только в одежде?
– Как хочешь.
– Тогда не понимаю…
Терпеливо объяснила:
– Массаж нельзя без одежды. Любовь – можно.
«Тонкости сервиса», – подумал, стягивая через голову свитер.
– Хочешь? – улыбнулась и ухватила меня за бедро, крепко сжала, массируя.
– Что?
– Мэйка лаве, хочешь?
– Сколько?
Отцепилась от моей ноги, пошевелила в воздухе пятью пальчиками.
«Сотня хмырю за конторкой, пятьсот ей… Не, дорого!»
– Я бедный студент. Давай тогда просто массаж сделай.
– Окэ. Четыреста?
Погладила, легонько сжала.
Знакомый прием.
– Триста, – сделав непреклонный взгляд, сказал я.
Хитро улыбнулась, ощущая мою реакцию под своей рукой:
– Будь щедрее!
Ловко вжикнула молнией, сунула руку внутрь.
– Ну хорошо. Триста пятьдесят, больше никак – на такси оставить надо.
– Окэ. Пойдем! – застегнула мне джинсы и протянула свитер.
– Разве не тут?
– Нет, конечно. Тут нельзя, тут массаж.
– А куда идти?
– Третий этаж. Там хорошо!
Пока я возился со свитером и курткой, снова взобралась, на этот раз на кушетку – выключить ветродуй.
«Экономика должна быть экономной», – подумал я одобрительно.
Снова узкая лестница, передо мной – голые ноги и маленький зад.
Третий этаж оказался коротким коридором с несколькими дверьми.
Девчонка завела меня в комнатку без окон, чуть больше массажной. Почти все место занимала низкая тахта с цветным одеялом поверху. Тут было тепло и немного душно. Взяла у меня куртку, повесила на рогатую вешалку в углу. Скинула туфли и забралась на тахту. Стоя на коленях, равнодушно приспустила пеньюар и завела руки за спину, расстегивая лифчик.
Потянула меня на тахту, уложила на спину. Юркнула куда-то в сторону. Я увидел в ее руках упаковку презервативов.
– Умею надевать ртом! – похвасталась, надкусывая белыми зубами краешек упаковки.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся ей…
…Опустошенным, обмякшим телом придавил ее, будто земляной холм – простенький гробик, и замер.
Природа не терпит пустоты, и лежа на проститутке, я горько познавал этот закон. Приятная истома исчезала, заполнялась разочарованием, усталостью и брезгливостью. Несвежая наволочка у самых глаз, слипшаяся прядь волос возле губ… Излишек пудры и крошки туши на неестественно белом лице. Резкий, едкий запах чужого тела – поглаживания по спине сменились настойчивыми, отчужденными похлопываниями: «Ваше время истекло». Я сполз с девчонки, улегся на спину. Сквозь полуприкрытые глаза наблюдал, как она тут же села и зашуршала пакетом с влажными салфетками. Потом потянулась к бюстгальтеру…
Быстро оделись.
– Пить хочешь? – спросила меня, поправляя на себе трусы.
– Нет, спасибо. Я бы покурил.
Кивнула:
– Кури.
Сел на тахту, огляделся в поисках пепельницы.
– А куда пепел…
– Да прямо на пол.
– Ладно. Ты будешь?
Села рядом.
– Буду. Что ты куришь?
– «Чжунхуа».
– Лаоваи обычно не курят китайские. Ты странный.
Курили в молчании. Она положила мне голову на плечо. Я погладил ее колено. Чужая, не ставшая близкой после суррогата любви плоть, захватанная сотнями местных предшественников.
Нагнулся, затушил сигарету об пол.
Встал и снял с вешалки куртку. Достал из кармана четыре сотни, протянул:
– Спасибо тебе.
Она бросила окурок, придавила туфелькой. Поднялась и взяла деньги.
– Тебе спасибо. Подожди, принесу сдачу.
– Не надо. Оставь себе.
Сложив руки с деньгами, быстро поклонилась:
– Спасибо!
Что-то шуршало в боковом кармане куртки. Глянул и удивился – букетик. Ну да, купил у старухи.
– Вот, тебе! – протянул ей.
Растерянно взяла у меня увядшие розы.
– Спасибо.
Стали злить ее «спасибо».
– Мне пора. Я сам выход найду.
Вышел из комнатки, спустился по темной и холодной лестнице вниз. Диван пустовал. За конторкой в одиночестве листал газету смурной менеджер-сутенер.
– Пока! – сказал ему на ходу.
Он не ответил.
На улице я сразу озяб на ледяном ветру. Натянул капюшон и, подрагивая от холода, зевнул.
Спать, спать, спать.
Плюхнулся в подъехавшее такси и назвал адрес».
Как жить и общаться
Несмотря на то, что многим Китай может казаться другой планетой, местные правила жизни универсальны. Спокойствие и вежливость – лучшие способы скрасить свою жизнь на чужбине и наладить контакт с местными. Китайцы очень чувствительны и весьма ценят уважительное отношение (что порой не мешает им быть совершенно бесцеремонными с нашей точки зрения, но, опять же, это не со зла, а, например, из любопытства или в силу природной непосредственности). Лучше избегать разговоров о политике, особенно если дело касается болезненных тем, например Тайваня или Тибета. Предоставьте китайцам самим решать проблемы, больше касающиеся их, чем вас. Не стоит критиковать партию и правительство – хотя бы потому, что вам известна мудрость про свой устав и чужой монастырь. Часто путеводители запугивают туристов, что за неугодные властям политические разговоры их могут выдворить из страны в самые короткие сроки. Вероятность этого действительно существует. Но гораздо важнее просто помнить о чувстве такта, особенно когда находитесь в гостях. Тем более зачем затрагивать политику, когда есть возможность обсудить обед – прошедший или предстоящий. Это ведь намного интереснее и полезнее, насущнее и веселее. Если уж не для вас, то для китайской стороны завязавшегося общения – непременно. А лучший способ прослыть прекрасным и вежливым человеком, как известно, заключается в умении вести разговор на наиболее близкие и приятные для вашего собеседника темы.
К людям из России китайцы относятся в целом весьма дружелюбно. Обязательно похвалят вашу внешность (какой бы удручающей она вам ни казалась) и ваш китайский (даже если он состоит всего из двух, зато самых важных слов – «сесе» и «нихао»). Сделают комплимент президенту – старательно произнесут его фамилию (благо в ней отсутствует неодолимый для многих китайцев звук «р») и покажут большой палец. Постараются помочь, если нужно, даже если не знают, как именно надо помочь.