лаовая дорого, но это вложение обязательно окупится, уж поверьте мне. Лаовай – это высокоточное оружие в борьбе с вашими конкурентами.
Обними лаовая, ну обними же!
Как я работал китайцем
Регулярно слышу, как русскоязычных азиатов принимают за китайцев. Ну да, бывает, дело оно не хитрое, похожи. Но можете ли вы себе представить, что меня, с моей-то европейской мордой, тоже как-то перепутали!? Нет, конечно, чисто внешне китайца во мне можно разглядеть, только если зажмуриться и помечтать о Джеки Чане… Просто на одном провинциальном европейском заводе по документам ждали серьезного китайского специалиста, а приехал я. В кедах.
Надо сказать, ребята очень ответственно подошли к встрече: решили, что китаец без родного топлива вроде как и не жилец, поэтому где-то достали азиатской еды, тайской правда, но у них там, в эстонской глубинке, что Тай, что Китай – один хрен узкоглазый. Не, ну нормально, да? Собирался я поесть обычной человеческой пищи: соленых огурцов, супов, колбас, котлет, картофельных пюре всяких, в конце концов… А они даже эклеров с дороги не предложили, сразу выдали лапшу с рисом, и все это палками надо есть и соевым соусом запивать, по законам восточного гостеприимства типа. Ну и рацион, здрасти-приехали.
По правде говоря, разочаровались мы обоюдно – я в меню, они во мне. Очень уж хотелось им настоящего китайца потрогать, да не вышло. «Китайцы?? Эка невидаль», – скажете вы, но нет у них китайцев в этой глуши, провинция провинцией: сено, ягода-малина, дойки на рассвете, аисты на столбах. Из экзотики один только негр имеется, физруком в школе работает, а остальное все белобрысое и неоригинальное. Негр, кстати, тоже уже не радует, как он эстонский язык выучил, так весь эффект и пропал: не диковина, а обычный афроэстонец вроде как. Скука.
Ну, делать нечего, на второй день осознали они, что китайца из меня не предвидится, и решили все-таки со мной подружиться. Да и как не дружить-то, после бутылки свекольного самогона да под охотничьи колбаски?! Святое дело – выпить за «Спартак»!
Расстались мы хорошо: сделал я свою работу, глотнул местного пива на дорожку и поехал обратно в Китай, лаоваем работать. Теперь шлю им раз в год поздравления с Рождеством, а они мне мейлы с приглашениями заезжать почаще. Вроде как опять что-то у них там сломалось, без китайца не разобраться.
Методы съема
Выставка, вечер. Рабочий день близится к концу. Скоро прозвенит звонок и мы, срывая галстуки, бодро поползем в массажную восстанавливать натруженные ноги. Но пока звонок еще молчит, и я из ленивого любопытства обсуждаю с нашими менеджерами по продажам их методы обольщения клиентов.
Китайцы сетуют, что старые техники – пьянки и KTV – уже не действуют. Серьезные руководители решили жить дольше, поэтому хороший чай или абонемент в гольфклуб теперь ценятся выше ядреного маотая. Тайваньцы более традиционные, они убеждены, что ничего менять не надо, дорогой алкоголь и звонкие девочки – вечные ценности – работали и будут работать. Но конечно, и те, и другие соглашаются, что старые добрые откаты по-прежнему актуальны, и искренне радуются, что время не властно над красными конвертами, набитыми наличкой, – хоть какая-то стабильность в нашем таком переменчивом мире.
И только японцы загадочно улыбаются. У них, как обычно, что-то свое, инопланетное. Интересно, конверты какого цвета они используют?..
Про отзывчивость
Я считаю, что китайцы – отзывчивые люди, готовые прийти на помощь иностранцу, оказавшемуся в беде. Проблема в том, что иногда их отзывчивость становится слишком навязчивой. Вот три примера из моей жизни.
Однажды я рассказал знакомой гонконгской китаянке, что в «группе здоровья» где я занимаюсь, преподает прямой потомок Ип Мана[1], который устраивает спиритические сеансы, чтобы мы могли получать советы из уст Мастера. Китаянка внимательно выслушала, взяла телефон и позвонила в полицию – заявить о мошенниках, обманывающих иностранцев. Мне потребовалось много времени и сил объяснить ей, что это шутка. Заявление было отозвано.
Как-то раз я в течение трех месяцев каждый день ездил на завод, расположенный в пригороде Гуанчжоу. Возле завода находилась только одна «чифанька», где из всех блюд съедобными для меня были одни лишь тушеные баклажаны и рис. Китайские сотрудники, с которым мы ежедневно обедали, подумали, что я очень люблю эту комбинацию, и пустили об этом на фирме слух. С тех пор, куда бы я ни приезжал по работе, меня везде ждут рис и тушеные баклажаны. Но теперь я их ненавижу.
К зданию, где мы работаем, примыкает торговый центр с магазинами и кинотеатром, в котором я иногда после обеда покупаю себе попкорн. Так вот, когда я с коробкой попкорна иду обратно в офис, каждый распорядитель считает своим долгом узнать, не потерялся ли иностранец, и напомнить, что кинотеатр находится в противоположной стороне.
Не подмажешь – не поедешь
Обычно начальник не спеша приходит к автобусу за минуту до отправления, успев купить кофе нам обоим. Но не сегодня – полученное сообщение: «Купи мне, пожалуйста, билет» означает, что отлаженный механизм дал сбой. Так и есть – вон он несется, взмыленный, с пакетом из «Пасифика». Заходим, контролер дает отмашку водителю, и автобус отправляется в путь. По дороге обсуждаем насущные проблемы, и тема долга за билет уходит на второй план. Напоминать ему я не собираюсь, эта мысль кажется мне совершенно дикой – он и так делает для меня очень многое.
Оставив за собой две таможни, наконец-то заходим в офис. Сегодня насыщенный день, и мы расходимся каждый по своим делам, чтобы через час встретиться вновь и обсудить с китайским инженером его предстоящую поездку в Гуанчжоу. Китаец заметно нервничает, клиент непростой и ехать ему совсем не хочется, тем более одному. Выслушав аргументы, начальник переводит на меня взгляд и говорит: «Съезди с ним, ты же не против?». Инженер начинает улыбаться, видимо, на моем лице отчетливо написано, что я очень даже против.
И тут происходит неожиданное – босс достает 100 юаней и молча протягивает их мне. Так как неожиданным это действие является только для китайца (я-то знаю, что именно столько стоил билет на утренний автобус, а тому, что боссу конкретно в эту секунду захотелось вернуть долг, уже не удивляюсь), то я невозмутимо беру банкноту, рассматриваю ее на свет, кладу в карман и говорю: «Ну, раз тебе так сильно надо, могу и съездить».
Китаец и так в шоке, но ситуация требует нокаут. Я смотрю ему в глаза и на полном серьезе произношу: «A ты можешь заплатить мне позже. Этой суммы пока хватит».
Что ж, коллеги и раньше догадывались, что лаовай работает не только за идею, теперь они получили этому железное подтверждение. А что такого? Что-то мне подсказывает, что китайцы знакомы с пословицей «Не подмажешь – не поедешь», а значит, все нормально. Вот так вот.
Диверсантка
Когда наша маленькая команда переходит китайскую границу, мы дружно подключаемся к VPN-серверу, который поднял у себя дома один из коллег. А как иначе, если мы привыкли гуглить, фейсбучить и ватсапить, а это идет вразрез с политикой партии?!
Но в этот день «окошко в мир» захлопнулось, едва открывшись. Причина нашлась довольно быстро – сервер отключила китайская теща коллеги, которую его жена выписала с материка для помощи с новорожденным сыном. По официальной версии, теща, с утра повздорив с котом, который остался недоволен, что на его любимой кроватке теперь спит левая тетка, решила навести в доме порядок и первым делом, в целях экономии электричества, вырубила наш сервер. По неофициальной же…
Доказательств у меня, конечно, нет, но если тот факт, что тесть коллеги и по совместительству тещин муж – мелкий партийный царек, правящий в шаньдунских захолустьях. И то, что из всех электроприборов теща выбрала именно VPN-сервер, вам кажется совпадением, то я отвечу: не думаю!
Трудовые предпочтения
На днях спорили с китайским коллегой на тему трудовых предпочтений. Я говорил, что при устройстве на работу гонконгцы, в отличие от материковых, пожертвуют более высокой зарплатой в пользу известного названия фирмы на визитке. Во-первых, гораздо понтовее работать, например, в HSBC, чем на какое-нибудь Товарищество имени Хана и Вана. Во-вторых, папамама так хочет. Материковые же выберут быстрые деньги, потому что они азартнее, а родители дают новому поколению много свободы.
Коллега парировал тем, что гонконгцы любят деньги не меньше мейнлендовских, и главное, чтобы фирма была связана с финансами, а размер и рейтинг значения не имеют. Но да, офис должен быть поближе к облакам – это важно для статуса, остальное второстепенно.
Короче, жаркий получился разговор, еле успокоились.
Сегодня опять вернулись к этой дискуссии, потому что одна тоненькая четырехглазая материковая девочка с докторской степенью, на которую мы имели четкие профессиональные планы, поговорив с родителями, выбрала скучного монстра после IPO, а не нашу бойкую компашку, хотя бабла мы ей давали больше. Ах, какая досада…
«Рухнула, – говорю, – моя теория о материковых предпочтениях. Жалко выбрасывать, привык уже к ней. Привык, поверил и полюбил». Коллега сначала посмеялся, мол, гвейло[2] раньше времени возомнил себя знатоком и обломался, а потом говорит: «Теория рухнула, но не полностью. Когда ты рассуждал о работе, то делал это с позиции мужчины. А она же девушка! Для китайских родителей, особенно традиционных, девочкина зарплата – не главное, им важнее чтобы она себе хорошего мужа нашла, да побыстрее. А где его проще найти? Правильно, явно не в нашем, финансово выгодном, но малоперспективном с точки зрения брака, коллективе. Вот родители ей и подсказали искать более интересные варианты. Так что не расстраивайся, теорию не выбрасывай и давай уже наконец поработаем!»