— Нет, не сердце, — вздохнула Лина, — Маргариту Павловну жестоко зарезали в массажном салоне. Полиция сейчас выясняет подробности.
— Во, дела, — пробормотал Борясик, — не туристическая группа, а прям морг при психбольнице… Агата Сименон отдыхает…
— Ну да, — грустно согласилась Лина, — как в книжке про десять негритят. Вот и господин «стилист» куда-то подевался… Меня это уже начинает напрягать…
— Фигня вопрос! Этот красавчик, наверное, нашел себе здесь сердечного дружка, — хохотнул Боб, — и живет-поживает с ним до отъезда в свое удовольствие…
— Хорошо, если так, — сказала Лина, не переставая искоса наблюдать за реакцией Боба. — Слава богу, послезавтра домой. Ну, до скорого!
«В самом деле, все решится очень и очень скоро», — подумала Лина и помахала Петру, который напряженно ожидал ее в стороне, готовый прийти на помощь в любую минуту.
В аэропорту их встретила такая плотная желтолицая толпа, что Лина и Петр в первые секунды даже растерялись. Как в старых советских фильмах «про войну», толпа напирала, шумела и хаотично перемещалась по залу ожидания. Китайцы-челноки с грандиозными баулами, неохватными клетчатыми сумками и чемоданами размером со средний шкаф толпились у стойки регистрации. Туристам-европейцам подойти ближе не было никакой возможности, и российские пассажиры потихоньку принялись роптать. Дескать, у них тоже на руках билеты, а к стойке регистрации не пробраться.
Не дожидаясь стихийного бунта иностранных туристов, сноровистые служащие аэропорта вскоре огородили столбиками с веревочками соседнюю стойку, и Лина раздраженно подумала:
«Наверное, для пассажиров первого класса стараются. А нам-то как быть? Вот ведь дела: неожиданные трудности появились как раз тогда, когда нам, как попугаю в старом анекдоте, «хоть чучелом, хоть тушкой, а валить отсюда надо…».
Неожиданно возле «новой» стойки нарисовался старый знакомый. Это был гид-китаец «Олег». Он приосанился и прокричал во всю мощь своих легких:
— На посадку приглашаются туристические группы из Москвы.
Россияне радостно загалдели и рванули к стойке регистрации, как школьники, сбежавшие с урока. По пути они сносили чемоданами железные столбики и роняли на пол пластиковые пакеты с сувенирами и со снедью. У большинства российских пассажиров чемоданы оказались не меньшими по размеру, чем у китайцев, из-за этого регистрация и взвешивание багажа грозила затянуться надолго.
Лина с Петром встали в хвост очереди и поискали глазами «своих». Ага, вот и они! Все серьезные, сосредоточенные. Сразу, видно, что отдых закончился, и начинаются суровые российские будни, где надо «не зевать и рот не разевать»…
Каролина и Варвара прикупили по дополнительному чемодану и теперь еле волокли на аэропортовских тележках свой неохватный багаж. Им предстояло доплачивать за солидный перевес, а потом, вероятно, еще и платить таможенные пошлины на родине. Дамы были сосредоточены и выглядели усталыми. Похоже, они отдали ударному шопингу все силы. Обе были одеты в дорогу по-спортивному. Каролина сменила сексапильное платье на модные джинсы и алую футболку со стразами. Она вышагивала по залу, не оглядываясь на Дюймовочку, которая сердито семенила за ней, едва поспевая за подругой и ее «многоэтажной» тележкой.
Следом за дамами из-за угла появился Валерий Башмачков. Литератор тоже выглядел сосредоточенным и мрачным.
«Наверное, роман «Смерть в запретном городе» уже «варится» в этой буйной головушке, — подумала Лина с неожиданной симпатией. — Интересно, какие «турусы на колесах» он там в итоге накрутит?.. Все-таки творчество — самая загадочная вещь на свете…».
— Я видел Боба, — прошептал Башмачков с испугом, — он все еще гуляет на свободе. — Вы, Лина, готовы лететь в одном самолете с убийцей? Лично я — нет. И еще мне показалось, что вон там в сторонке…. Видите там, возле киоска мужчину в темных очках? Он вам никого не напоминает? По-моему, это Кристиан. Явился, голубчик, — не запылился. Пойду-ка сообщу нашему «Олегу» (похоже, его таки повысили в звании, уж больно он сияет), что следует немедленно арестовать этих двух преступников.
— Умоляю, ни слова! — зашипела Лина. — Иначе вы все испортите. Куда?! Стоять! — шикнула она на Башмачкова уже безо всякого политеса и сердито уставилась на литератора. Писатель неохотно подчинился и сердито взглянул на Лину. Мол, мое дело предупредить, теперь пеняйте на себя, если что…
Внезапно к мужчине, подозрительно напоминавшему стилиста, небрежно подошел китаец в форме таможенника. Он что-то тихо сказал пассажиру и жестом пригласил его следовать за собой.
— Вот видите! — зашипел Башмачков. — Уходит! Упустили! Улизнет в обход всех постов! Нет, я пойду все-таки скажу, чтобы его задержали.
— Ни с места, — схватила его за руку Лина, — умоляю вас, господин Башмачков, будьте же благоразумны, не делайте резких движений. Потом я все объясню. Очень скоро, уверяю вас!
Валерий махнул рукой и умоляюще указал глазами на Боба, стоявшего неподалеку. Лина в ответ опять сделала свирепое лицо и приложила палец к губам.
— Ах, друзья мои, как я рад вас видеть! Разрешите, пристроюсь в очередь перед вами, — раздался за спиной Лины и Башмачкова знакомый голос с хрипотцой, — а то никаких сил нет, полгорода с утра обежал!
Лина обернулась. Их старший друг, китаист Сергей Петрович вопросительно взглянул на нее и улыбнулся своей беззащитной улыбкой чудака-ученого. Полотняная кепочка, едва державшаяся на крупной голове ученого, взмокла от пота, старомодный галстук съехал на бок, а крепкие ботинки из эпохи конницы Буденного посерели от пыли.
— Представляете, едва на регистрацию билетов не опоздал! — пожаловался профессор. — А все они, мои неугомонные китайские коллеги! Ну прямо как в романах про ученых — все такие рассеянные, восторженные, несобранные. Как в одном старом советском фильме, «все неожиданные, противоречивые все такие». В общем, китайцы — это не немцы, вот что я вам скажу! Всегда откладывают все дела на последний день. Вот и сейчас: задержали меня, чтобы передать бумаги и книги для московских коллег. Ну и, как всегда, насовали эти их дурацкие сувениры — веера, брелоки, чай и прочую дребедень. Ну да ладно, «проехали», как вы, молодежь, говорите. В общем, простите мне мое опоздание и стариковское глупое ворчание.
Ученый пристроил у ног старомодный потертый чемодан, а на него поставил, осторожно сняв с плеча, синюю поношенную сумку.
— Ну-с, дорогие новобрачные, как настроение после медового месяца? — игриво спросил он Лину.
— Ужасное, — честно призналась она. — Два трупа за одну поездку — мне кажется, это все же многовато доя свадебного путешествия.
— Два трупа, дорогая Ангелина Викторовна, не так уж и много, особенно в свете постоянных мировых катаклизмов, — вздохнул китаист, — главное, чтобы наш с вами самолет благополучно взлетел и аккуратно приземлился, а то, не дай бог, конечно, трупов может быть гораздо больше.
— А это мысль, — подал голос, обиженно затихший из-за наскоков Лины, Башмачков, — пожалуй, мой новый роман будет называться «Смерть в облаках».
Сочинитель поймал на себе ненавидящие взгляды из очереди и вновь обиженно замолчал.
Наконец подошла очередь ученого регистрироваться на рейс.
— Чемодан сдам в багаж, а сумку возьму в самолет, — пояснил он хрупкой, словно фарфоровая куколка, китаянке за стойкой и протянул ей билет и паспорт.
Следом за ним Лина, Петр и Башмачков зарегистрировались на соседние места и отправились к выходу на посадку.
— Надо бы подождать нашего китаиста, а то как-то невежливо получается, — забеспокоилась Лина.
— Да вот он, твой ученый, не волнуйся, пожалуйста, в двух шагах, — успокоил ее Петр и прошептал: — а куда это он… собственно…рванул?
Лина и Башмачков проследили за взглядом Петра и… оторопели. Китаист поспешно, почти бегом, удалялся в направлении, прямо противоположном тому, на которое указала им сотрудница российской авиакомпании.
— Сергей Петрович! — закричала Лина. — Стойте! Вы что-то перепутали! На посадку в другую сторону!
Китаист оглянулся, потешно развел руками: мол, виноват, сейчас вернусь, и… пропал.
— Эти ученые порой такие бестолковые в житейских делах! — засмеялась Лина. — Наверное, наш искусствовед забыл водички в автомате купить, ну или, как говорится, наоборот…
— Ой, смотрите! — тронул ее за локоть Башмачков. — Кажется, опять этот китаец. А, может, и нет… Для меня они все, как близнецы-братья…
Лина обернулась. Китаец в форме таможенника стремительно шел через соседний зал и напряженно искал кого-то глазами.
— Ну ни фига ж себе! — выдохнул Башмачков. — Кого это он тут потерял?
— Сейчас увидим, — сказала Лина и многозначительно взглянула на Петра, а тот уставился на жену с не меньшим недоумением, чем Башмачков.
— Китаист! — выдохнул Башмачков.
Действительно за таможенником шел… нет, почти бежал… Сергей Петрович собственной персоной.
— Сергей Петрович, куда же вы? — крикнула Лина. Но на этот раз ученый даже не обернулся в их сторону.
— Странно, — пожал плечами Петр, — куда это наш старик так рванул?
— Думаю, скоро узнаем, а сейчас нам пора на посадку, — напомнила Лина, и вся троица направилась к стойке с надписью «таможенный контроль», возле которой уже топтался Боб.
Боб явно нервничал. Взял бланк таможенной декларации, потом подумал — и положил на место. Затем снова взял, прочитал несколько слов, смял и небрежно сунул в карман.
— У вас есть, сто деклалировать? — спросила его очаровательная китаянка с сильным акцентом.
— Не-а, — объявил Борясик не очень решительно.
— Ну, тогда вам в зеленый колидол, — приветливо улыбнулась таможенница и указала рукой направление.
Однако едва Боб дошел до конца коридора, как возле него выросли два китайца в форме полиции. Китайские полицейские — высокий и маленький — крепко подхватили Борясика под руки и стремительно потащили к выходу.
— Ну наконец-то! — вздохнула Лина с облегчением. — А то этот киношный фарс подозрительно затянулся.