В Сиани сформировался «Чрезвычайный комитет объединенной антияпонской армии» во главе с Чжан Сюэляном, в состав которого наряду с Ян Хучэном вошел Чжоу Эньлай. Ему предстояло взять на себя всю военную и административную власть в Шэньси и по возможности в соседних провинциях Северо-Западного Китая в расчете на то, что будет создано независимее от гоминьдана «антияпонское северо-западное правительство».
Началась перегруппировка войск Чжан Сюэляна и Красной армии. В результате, территория, подконтрольная компартии, расширилась без единого выстрела на десятки тысяч квадратных километров, включая многие города, в том числе и Яньань, ставший центром Особого района.
Вскоре, однако, все круто изменилось. Из Москвы поступила срочная радиограмма, направленная якобы по личному указанию И. В. Сталина. Как только с ней ознакомился Мао Цзэдун, из Сиани тотчас были отозваны Чжоу Эньлай и Бо Гу. В спешном порядке собралось Политбюро, которое после долгих и жарких дебатов отказалось от требования подвергнуть Чан Кайши публичному суду. Москва предписывала освободить его и начать с ним переговоры о проведении совместной политики по демократизации общественно-политической жизни в стране и совместных усилиях в борьбе против японской агрессии.
По свидетельству Эдгара Сноу, радиограмма из Москвы вызвала приступ дикой ярости у Мао Цзэдуна, а Чжоу Эньлай признался, что это было «самым трудным решением в их жизни».
Мао Цзэдун был вынужден уступить требованиям Москвы. Но и в этом случае он сумел выйти победителем из, казалось бы, проигранной ситуации. 28 декабря 1936 года он выступил с заявлением: «Коммунистическая партия настаивала на мирном урегулировании сианьских событий и прилагала значительные усилия для достижения этой цели». Именно эта версия «инцидента в Сиани» фигурирует в изданной в Пекине при жизни председателя Мао, в 1956 году, книге Ху Цяому «30 лет Коммунистической партии Китая». В ней утверждается: «Коммунистическая партия Китая считала, что в условиях того времени в целях организации сопротивления агрессии японского империализма сианьские события необходимо разрешить мирным путем. Поэтому Чан Кайши был освобожден, и в стране был достигнут внутренний мир».
К сожалению, эта фальсификация, автором которой был Мао Цзэдун, по сей день вводит в заблуждение китайскую и мировую общественность. «12 декабря Чжан Сюэлян и Ян Хучэн инициировали «сианьские события», задержав Чан Кайши в его резиденции «Хуанцинчи», — говорится в книге Мао Мао «Мой отец Дэн Сяопин». — После этого во все концы страны были разосланы телеграммы, разъясняющие, что в обстановке, когда над Китаем нависла смертельная угроза, сианьская акция призвана содействовать включению Чан Кайши в борьбу против японской интервенции.
…15 декабря компартия направила открытую телеграмму Чжану и Яну, в которой выражалась поддержка их предложениям и вместе с тем отвергались попытки прояпонских групп использовать эти события для разжигания гражданской войны. 17 декабря представитель КПК Чжоу Эньлай вылетел в Сиань, где разъяснил двум генералам программу компартии относительно развертывания антияпонской борьбы и предотвращения еще более масштабного гражданского конфликта. Чжан Сюэлян и Ян Хучэн согласились с Чжоу Эньлаем.
19 декабря Политбюро ЦК КПК официально выдвинуло курс на мирное разрешение вопроса.
…24 декабря Чжоу Эньлай встретился с Чан Кайши и разъяснил ему свою позицию. В конечном счете Чан Кайши выразил согласие принять условия, касавшиеся прекращения «истребления коммунистов» и объединения с КПК для борьбы против японской агрессии.
На этом завершились сианьские события, продолжавшиеся 13 дней».
О Мао Цзэдуне ни слова. Мавр сделал свое дело…
В 1938 году у Мао Цзэдуна появляется четвертая жена — Цзян Цин. У соратников по Политбюро не вызвала восторга и желание их председателя связать себя брачными узами с этой женщиной, тем более что у него есть общепризнанная жена Хэ Цзычжэнь. Но Мао упрямо стоит на своем и в конечном счете» получает от ЦК «добро» на развод с вечно больной Хэ Цзычжэнь и на новый брак с «Голубой речкой», так переводится с китайского «Цзян Цин».
В 1940 году Цзян Цин принесла Мао Цзэдуну дочь, а вслед за ней еще одну. Первую назвали Ли На, а вторую — Ли Мин.
Если для Москвы 19411945 годы были периодом сурового испытания не на жизнь, а на смерть в отчаянной схватке с германским фашизмом, то для Яньани практически этот же период обернулся решающим раундом в борьбе за окончательную победу Мао Цзэдуна над «московской группой» в КПК и стоявшим за ней Коминтерном. Случайное совпадение по времени или тонкий расчет?!
…В мае 1941 года на совещании руководящих работников в Яньани Мао Цзэдун выступил с докладом «Перестроим нашу учебу», в котором со ссылкой на «необходимость соединения учения марксизма-ленинизма с конкретной практикой китайской революции» обрушился нападками на так называемых «субъективистов», которые, мол, отрывают марксизм от китайской действительности. «Они пользуются лишь тем, что надергали из вороха старой иностранной макулатуры». Один из главных тезисов Мао Цзэдуна провозглашал борьбу против «иностранных шаблонов», под которыми, вполне очевидно, подразумевались директивы Коминтерна.
1 июля 1941 года Политбюро ЦК КПК приняло решение «Об усилении партийности». Формальным поводом для этого послужила 20-я годовщина создания китайской компартии. Фактически же это решение было логическим продолжением инициированной Мао Цзэдуном борьбы с приверженцами «иностранных шаблонов».
В сентябре 1941 года на очередном заседании Политбюро называются первые жертвы этой борьбы: Ван Мин, Ло Фу, Бо Гу и ряд других руководящих деятелей КПК, которые лишаются своих постов.
Одновременно в Особом районе разворачивается всеобъемлющее движение за упорядочение стиля — чжэнфын юньдун, главные цели которого Мао Цзэдун публично сформулировал так:
— преодоление опасных последствий догматизма,
— воспитание мелкобуржуазных элементов, вступивших в партию в последние годы, в духе пролетарской идеологии — надо, как сказал он, помочь тверже встать им на позиции рабочего класса.
Всем участникам движения, а это все члены партии, все командиры и бойцы Красной армии и, наконец, все население Особого района, предписывалось вызубрить «22 документа». Это — решения ЦК КПК за последние два года. Это — выступления и работы Мао Цзэдуна. Это — старинные романы «Саньго чжи» («Троецарствие»), «Хунлоу мын» («Сон в Красном тереме»), «Шуйху» («Речные заводи»).
С решениями ЦК и выступлениями Мао вроде бы все ясно. Но при чем здесь старинные романы?
Оказывается, в героическом эпосе второй половины XIV века «Троецарствие» четко прописаны все черты и особенности, присущие китайской нации. «Хунлоу мын» повествует о духовном перерождении древнекитайской знати. А «Шуйху» рассказывает о том, как 600 лет назад китайские крестьяне боролись за свои права с феодалами.
Чжэнфын предполагал «духовное очищение»: каждый обязан был публично покаяться в своих ошибках и прегрешениях, таких, как сектантство, догматизм, субъективизм, приверженность шаблонным схемам в партии. Особый упор делался на догматизм.
В январе 1935 года на расширенном совещании Политбюро в Цзуньи было устранено левооппортунистическое руководство КПК. Теперь на повестку дня был поставлен вопрос об идейном искоренении всех и всяких следов догматизма.
В этой лихо закрученной головоломке все встает на свои места, как только выясняется, что под «догматиками» подразумеваются не только Ван Мин и другие представители «московской группы», но также каждый, кому в разное время довелось побывать в Советском Союзе. В этом не оставляют никаких сомнений слова шефа яньаньской спецслужбы «Цинбаоцзюй» — «Управления информационной службы» Кан Шэна. Как и многие другие, он неоднократно посещал Советский Союз. В 1933 году присутствовал на пленуме ИККИ. В 1935 году избирался делегатом на 7-й конгресс Коминтерна. В 19351937 годах Кан Шэн — постоянный член делегации КПК в ИККИ. И вот он спешит заявить, что «сам в СССР ничему не научился, иначе тоже впал бы в догматизм».
Примечательны в этой cвязи и cлoвa самого инициатора чжэнфына — Мао Цзэдуна: «Опыт ВКП(б) не пригоден и вреден для КПК». В другом случае он заявил о том, что коренное отличие его идей от марксизма-ленинизма состоит в том, что его идеи отражают интересы крестьянства, а идеи Ленина рабочего класса. Правда, такое он позволял лишь в узком кругу, а в выступлениях на публике предпочитал обходиться без всякой конкретики, прибегая к эзоповским приемам, недомолвкам, намекам и прочим экивокам. К примеру, в выступлении по вопросам литературы и искусства, а оно в списке материалов чжэнфына считалось важнейшим, он говорил: «Возьмем например, сектантские тенденции в среде работников литературы и искусства. Это тоже принципиальный вопрос; однако освободиться от сектантских тенденций можно, опять-таки, лишь выдвинув и осуществив на деле лозунги: «служить рабочим и крестьянам», «служить 8-й и Новой 4-й армиям», «идти в массы». Иным путем покончить с сектантскими тенденциями совершенно невозможно. Лу Синь говорил: «Непременным условием существования Объединенного фронта является наличие общей цели… Отсутствие у нас единства свидетельствует о том, что мы не сумели поставить перед собой общую цель и преследуем либо узкогрупповые, либо даже, в сущности, личные цели. Если нашей целью станет служение широким массам рабочих и крестьян, то наш фронт, несомненно, будет единым». Этот вопрос стоял тогда в Шанхае, стоит он и сейчас в Чунцине. Но там решить его до конца очень трудно, как в свое время было трудно решать его в Шанхае, ибо правители там угнетали и угнетают революционных деятелей литературы и искусства, лишая их возможности идти в массы рабочих, крестьян и солдат. У нас здесь обстановка совершенно иная: мы поощряем революционных деятелей литературы и искусства к активному сближению с рабочими, крестьянами и солдатами, предоставляем им полную возможность идти в массы, полную возможность создавать подлинно революционную литературу и искусство. Поэтому данный вопрос у нас здесь близок к разрешению. Но близость к разрешению еще не является полным и окончательным разрешением, и если мы говорим о необходимости изучать марксизм и изучать общество, то это необходимо именно ради полного и окончательного разрешения данного вопроса. Мы говорим о живом марксизме, о марксизме, реально действующем в жизни и борьбе народных масс, а не о марксизме на словах. Превратите марксизм на словах в марксизм реальной жизни, и тогда для сектантства не останется места и появится возможность не только покончить с сектантством, но решить и остальные многочисленные вопросы, которые перед нами стоят».