с ханжой, а Цзян Цин высыпала ему на ладонь земляные орешки.
На наш вопрос о вероятности нападения японцев на СССР, об отношении КПК к этой войне Мао Цзэдун рассеянно заметил: «Мы, конечно, поведем операции против японцев».
Вопрос пришелся ему не по душе. Раздражение Мао Цзэдун скрыл блуждающей улыбкой. И стал разъяснять нынешние задачи КПК:
«Все, что не соответствует сплочению, — подлежит уничтожению. Мы должны отгонять от себя самодовольство и изживать нездоровый стиль. Проверка кадров необходима. И судить кадры будем по всей работе в целом».
…Мао Цзэдун внезапно смолк и распорядился подать перец. Мы поняли, что официальная часть закончена. Мао Цзэдун показал на меня, и мне первому подали тарелку красного перца. Такую же тарелку подали Мао Цзэдуну.
Мао Цзэдун поглощал перец и, потягиваясь в шезлонге, выпытывал у меня: «Сталин — революционер? А любит красный перец?.. Настоящий революционер обязательно ест красный перец… Он отхлебнул из кружки и заметил: Александр Македонский наверняка обожал красный перец. Он великий человек и революционер в своем деле. И Сталин. конечно, ест перец. Ешь и ты. Давай, если ты революционер…»
Мао Цзэдун, не морщась, закладывал в рот стручок за стручком, сдабривая их глотками ханжи. Оказывается, стручки нужно класть не на язык, а глубоко в горло и заглатывать. Надо отдать должное: пьет он изрядно и не теряет контроля над собой.
…Вскоре лицо Мао Цзэдуна стало красным, как перец на наших тарелках.
Через полтора часа Мао Цзэдуна разморило. Позевывая, он во весь рост вытянулся в шезлонге. Цзян Цин поставила пластинку с записью старинной китайской оперы. Мао Цзэдун одобрительно кивнул и стал размеренно хлопать в такт музыке. И так медленно похлопывая в ладоши, стал придремывать…
27 октября.
Мао Цзэдун все более груб со своими оппонентами. Когда в споре один из них сослался на статью Сталина, Мао Цзэдун крикнул: «Вы, «москвичи», если Сталин даже испортит воздух, готовы нюхать и восторгаться!»
А перед нами Мао рассыпается в похвалах Сталину. И тоже не без умысла. В расчете, что я передам это в Москву. Ведь расположение Сталина сулит Мао Цзэдуну немалые выгоды в будущем.
1943 год.
17 января.
На новогоднем собрании актива Мао Цзэдун заявил: «… Нынешнее руководство КПК считает былые партийные чистки в ВКП(б) ошибочными. Необходимы «духовные чистки», которые проводятся нынче в Особом районе».
28 апреля.
Сила Мао Цзэдуна не только в том, что он не пренебрегает никакими приемами в этой борьбе, но и в доскональном знании психологии китайского крестьянства, мелкого буржуа, обычаев и нравов народа, чего нельзя сказать о членах «московской группы» — слишком часто чистых теоретиках, пусть искренне преданных революции.
Демагогия Мао учитывает национальные особенности — и поэтому гибка, ловко спрятана и гораздо доходчивее. Мао бередит изболевшееся под иностранным гнетом национальное чувство. Одновременно он спекулирует на популярности марксизма-ленинизма.
20 мая.
Мао Цзэдун обычно работает ночами. Встает поздно, к полудню. По натуре честолюбивый. Поэтому, наверное, напускает на себя этакую многозначительность… Он старательно создает о себе представление как о мудром правителе в традиционно китайском духе.
23 сентября.
Мао Цзэдун снисходительно относится ко всему некитайскому. Для него свое, национальное, — безусловная вершина мировой культуры, так сказать, истина в последней инстанции.
Его настольные книги — набор китайских энциклопедических словарей, древние философские трактаты и старинные романы.
29 сентября.
Мао Цзэдун равнодушен к сыновьям, которые учатся в Советском Союзе. Никто из нас не помнит, чтобы он упомянул имя одного из них или поинтересовался здоровьем. Впрочем, и маленькая дочь мало его трогает, а если и трогает, то благодаря стараниям супруги, которая всячески оживляет в нем атрофированные отцовские чувства.
10 октября.
Цзаоюань — резиденция Мао Цзэдуна. Никто в Яньани не знает, что она собой представляет. В нескольких шагах от сада, в склоне горы — жилище Председателя ЦК КПК — самое надежное бомбоубежище со многими тайными галереями, выходящими в ближайшие глухие ущелья.
Неподалеку от речки Яньшуй, в тени персиковых деревьев за лёссовой стеной и под охраной маузеристов Председатель ЦК КПК вольготно коротает досуг.
В Цзаоюань даже ближайшие сподвижники Председателя ЦК КПК не являются запросто. В Цзаоюань вызывают. Никто не смеет потревожить председателя Мао без его ведома.
1944 год.
4 января.
Неожиданно получил приглашение Мао Цзэдуна послушать с ним вечером старинную китайскую оперу.
Пришел пораньше с расчетом на путь в Яньцзялин. Мао и Цзян Цин уже ждали. После обмена любезностями двинулись в Яньцзялин.
Мао был в своей обычной одежде. Войлочные туфли, ватные зимние штаны, грубая куртка, черный свитер поверх белой рубахи, заношенная, видавшая виды шапка-кепи с поднятыми вверх наушниками, отчего она сильно смахивала на колпак. Куртка и штаны изрядно измяты.
Мао держался просто. Он умеет, если нужно, держаться просто, подкупающе просто. Умеет расположить к себе. Рукава его куртки длинноваты. Он грел в них руки, как в муфте. Крылья длинных волос выбивались из-под колпака на виски. Он рассеянно прятал их, они снова выбивались.
Никого не было, кроме охранников, шагавших в отдалении.
Во время спектакля Мао был сосредоточен, но любезен… Цзян Цин много рассказывала мне о театре, актерах. Мао щурился, разглядывая зал. У него привычка щуриться…
29 февраля.
Мао Цзэдун в беседах частенько ссылается на примеры из китайской истории…
Он нередко оставляет тему разговора и переключается на другую, потом на третью, вновь возвращается к предыдущей, вдруг перескакивает на новую и опять возвращается к старой теме, словно рассуждая сам с собой.
Порой неожиданно спрашивает мнение, но ответ предпочитает короткий. Если собеседник начинает развивать свою мысль, он поначалу внимательно слушает и не возражает, но вскоре разговор непременно обрывает… Мне он несколько раз жаловался, что после «говорливых собеседников» утомлен и скверно себя чувствует, особенно с малознакомым собеседником.
2 марта.
Мао Цзэдун неоднократно подчеркивал мне, что слова китайца — это одно, а его дела — совершенно другое. И всякий раз с улыбкой наблюдал за эффектом своих слов…
13 марта.
Я пришел к Мао Цзэдуну в назначенный час. Он расхаживал по кабинету, поглядывая на ряд листков, прикрепленных к стене. Это его манера обдумывать статью или выступление. Он пишет, а потом вывешивает листки и день-другой поглядывает на них, внося в текст исправления…
Мао Цзэдун поздоровался со мной, поздравил с успехами нашей Красной Армии.
В это время слуга (а как его еще назовешь) внес таз с полотенцем. Мао Цзэдун отжал полотенце в горячей воде и с видимым удовольствием стал прикладывать его к лицу. Типично восточный туалет. При этом Мао Цзэдун не переставал обмениваться со мной новостями.
10 мая.
Мао Цзэдун болезненно реагирует на стрельбу.
Вчера я пристрелил во дворе бешеную собаку, изодравшую нашу Машку. Незамедлительно явился один из телохранителей Председателя ЦК КПК и передал его категорическую просьбу не стрелять. Телохранитель выразился так: «Председатель Мао очень взволнован и прервал работу».
30 мая.
Мао Цзэдун роль «народного вождя» выдерживает до мелочей. При всяком неуважении к себе сурово одергивает и никому не позволяет подшучивать над собой.
3 августа.
А Мао меняется… То ли берут свое годы, то ли усталость, то ли одиночество, которое становится его потребностью. Но досуг его — преимущественно в одиночестве.
12 августа.
Сегодня, пригласив меня, Мао Цзэдун заявил: «Мы подумываем о том, чтобы переименовать нашу партию. Именовать ее не Коммунистическая, а как-то по-другому. Тогда для Особого района сложится более выгодная обстановка, особенно среди американцев… «
13 августа.
Узнать что-либо из биографии Мао Цзэдуна, кроме обкатанной официальной версии, — невозможно. Он ни с кем и никогда не делится воспоминаниями о своей молодости, увлечениях, привязанностях. На эту тему наложено категорическое табу. Есть официальная биография, которую каждый должен изучить для «укрепления революционного духа».
8 октября.
Во время последней беседы Мао Цзэдун настоятельно советовал мне не гнушаться восточной хитростью и учиться хитрости у китайцев…
16 декабря.
Характерный жест Мао: сощурясь, кончиками пальцев потирает лоб…
1945 год.
14 января.
Мао вышел со мной из своего жилища. Вечерело. Дымка смазывала в долине очертания полей, домиков, дорог, фигурки людей.
Мы молча смотрели на зарю, темные скалы, нависшие над долиной, кустарник, обеленный инеем.
Мао, вдруг позабыв о предмете нашего разговора, стал читать стихи. Он читал их медленно, глуховато, со вкусом, повторяя понравившиеся сравнения. Он неравнодушен к символике восточной поэзии. Он, казалось, позабыл обо мне и о часовых…
11 февраля.
Опрометчиво утверждать, будто Мао Цзэдун малосведущ. Он досконально изучает материалы по Востоку. Лично перерабатывает множество отчетов, документов, донесений. фронтовых сводок. По актуальным китайским вопросам его осведомленность исчерпывающа. В сфере духовных интересов для него существует лишь китайская культура и китайская история.
26 февраля.
Любопытна последняя беседа с Мао Цзэдуном. В этот раз без джина, виски и шума гостей. Разговор шел о каких-то мелочах, потом Мао незаметно перекинулся на рассуждения о смерти, неизбежности смерти, неотвратимости судьбы. В таких ситуациях лучше слушать. В противном случае он замыкается и, сохраняя приветливость, будет ждать, пока ты не уйдешь. Он любит, чтобы его слушали. Возражения глубоко задевают его, хотя внешне он этого не проявляет. Вежливо расстанется, но запомнит все!..