В августе 1927 года Центральный Комитет КПК обосновался в Шанхае. Основной задачей его деятельности стало воссоздание и упорядочение партийных организаций, преодоление раздробленности партийных рядов в сложных условиях гоминьдановского террора. На повестку дня сам собой встал вопрос о переходе на конспиративные формы и методы деятельности всех, сверху донизу, партийных структур и создании с этой целью аппарата по секретной работе, способного наладить конспиративную связь в масштабах всей страны, а также обеспечить издание и распространение нелегального печатного органа партии. Ответственным за организацию всей этой работы был назначен Чжоу Эньлай. В январе 1928 года специальным постановлением ЦК ему как члену Политбюро было вменено по совместительству руководство Организационным отделом, отвечавшим за ведение всей текущей деятельности партии. И первое, что сделал Чжоу Эньлай в новом качестве, разослал указание всем без исключения партийным структурам строго придерживаться «принципа абсолютной секретности» и одновременно «приблизить партийный аппарат к массам, а ответственным кадрам повышать свой профессионализм».
О том, как строилась и протекала будничная работа центрального аппарата партии в Шанхае, достаточно красноречиво повествует один из его тогдашних сотрудников Хуан Цзежань: «В переулке Бодэли на улице Тунфулу размещалось двухэтажное здание с двумя залами; это было одно из учреждений ЦК КПК. В этом здании на правах домохозяина и квартирантов жили супружеская пара Пэн Шучжи, супруга Чэнь Гэна — Ван Гэньин, заведующий сектором внутренних связей Чжан Баоцюань, Бай Дайкунь и другие товарищи. Здесь фактически действовал аппарат ЦК КПК. Товарищ Чжоу Эньлай каждый день приходил сюда решать рабочие вопросы, а представители всех отделов и учреждений ЦК КПК — за получением указаний по работе… Товарищ Чжоу Эньлай по возможности на месте решал вопросы, которые поступали из ЦК КПК, отделов ЦК и от местных организаций, такие, например, как кадровые, вопросы о расходах, отчеты по работе и запросы в ЦК партии. Важные, крупные проблемы передавались в Политбюро для обсуждения и принятия решений. Товарищ Чжоу Эньлай фактически занимал должность главного управляющего всеми текущими внутрипартийными делами».
В ноябре 1928 года ЦК с целью повышения уровня безопасности партийной работы принял решение о создании Особого комитета в составе генерального секретаря КПК Сян Чжунфа, члена Политбюро Чжоу Эньлая и кандидата в члены Политбюро Гу Шуньчжана. Кроме того, был учрежден особый отдел для обеспечения безопасности руководителей партии. Его возглавил Чжоу Эньлай. И справедливости ради, следует отметить, что в решении возложенных на него сугубо специфических, контрразведывательных задач он проявил завидный профессионализм и присущую ему оперативность.
Чжоу Эньлай начал с создания агентурных позиций в спецслужбах гоминьдана. И это ему удалось. «Свой человек» Ян Дэньни вошел в доверие к руководителям чанкайшистской разведки Чэнь Лифу и Чжан Даофаню, добился особого расположения шефа шанхайской контрразведки Сюнь Эньцзэна, с благословения которого установил тесные контакты с иностранными спецслужбами в Шанхае, прежде всего, с английскими. От Ян Дэньни вскоре стала поступать информация, позволявшая своевременно предотвращать разгромы партийных структур, аресты ответственных сотрудников ЦК, разоблачать предателей в своих рядах.
Помимо Ян Дэнъни Особому отделу удалось в течение 1929 года внедрить в спецслужбы гоминьдана еще ряд своих людей. Один из них, Цянь Чжуанфэй, сумел занять должность помощника по особым поручениям заведующего партийно-следственным сектором орготдела ЦК гоминьдана.
Роль этих «кротов» в обеспечении безопасности руководящих деятелей КПК трудно было переоценить. Стоило гоминьдановцам напасть на след кого-нибудь из них или выследить место их проживания, как Особый отдел оперативно принимал превентивные меры: «засветившиеся» немедленно переселялись, меняли фамилии и даже внешность. Чаще других это приходилось делать самому Чжоу Эньлаю. Он менял квартиры каждый месяц или даже каждые полмесяца. За ним гоминьдановцы охотились днем и ночью. Таков был приказ самого Чан Кайши.
Скрупулезно соблюдая требования конспирации, Чжоу Эньлай настаивал на том, чтобы все члены партии поступали точно так же.
В книге Мао Мао «Мой отец Дэн Сяопин» приведены воспоминания Чжан Цзиэня, который в 1928 году был направлен в Шанхай на работу в одно из подразделений аппарата ЦК, обосновавшееся в квартале Цинхэ, в доме по проспекту Умалу. Нижний этаж дома занимала мелочная лавка, в которой продавались сигареты, туалетное мыло, спички и всякая всячина. «Эту лавку первоначально открыл Дэн Сяопин в качестве прикрытия для конспиративной работы, — вспоминает Чжан Цзиэнь. — На верхнем этаже этого дома жил член Политбюро Ли Вэйхань; после перевода Ли Вэйханя на работу в качестве секретаря комитета КПК провинции Цзянсу он переехал в западный район Шанхая, где была штаб-квартира комитета КПК провинции Цзянсу; мы с женой переехали сюда. В этом учреждении несколько раз проводились заседания Политбюро ЦК КПК, в которых участвовали Сян Чжунфа, Чжоу Эньлай, Цюй Цюбо…
С целью конспирации Чжоу Эньлай рекомендовал женщинам делать прически, укладывая волосы узлом, носить модную обувь; в учреждении, по его мнению, должна была жить супружеская пара, а не заметные посторонним революционеры…
А мужчинам, которые вели подпольную работу, надо было маскироваться под состоятельных людей, поэтому они одевались в длинные китайские халаты, носили шляпы».
В августе 1928 года Чжоу Эньлай нелегально прибыл в Советский Союз, где в июне-июле в пригороде Москвы в обстановке строжайшей секретности состоялся VI съезд КПК, на котором были подведены итоги национальной революции 1925–1927 годов и намечены пути дальнейшего развития национально-освободительной борьбы китайского народа. Чжоу Эньлай предоставил участникам съезда отчет об организационной работе партии и доклад по военным вопросам. По его инициативе все участники съезда прошли обучение по военной подготовке и нелегальной работе на краткосрочных курсах, организованных Генштабом Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
На съезде Чжоу Эньлай был избран членом Политбюро, секретарем ЦК и заведующим орготделом ЦК КПК. Тогда же, летом 1928 года, он принял участие в работе 6-го конгресса Коминтерна в Москве, на котором был избран кандидатом в члены Исполкома Коминтерна.
В октябре 1928 года он нелегально возвращается в Шанхай и вновь приступает к руководству повседневной деятельностью партии в условиях глубокого подполья.
В июне 1930 года он в очередной раз нелегально посетил Москву, где доложил Исполкому Коминтерна о внутриполитической ситуации в Китае, расстановке политических сил и основных направлениях деятельности компартии.
…В шанхайский период своей деятельности Чжоу Эньлай воочию столкнулся с тем, против чего бессильна даже самая строгая конспирация — с предательством, причинившим колоссальный урон, прежде всего, руководящей прослойке КПК. Особенно болезненными для него, в том числе в личном плане, оказались два случая измены. И того и другого предателя он близко знал как по работе, так и в быту. Обоим доверял как самому себе.
Кандидат в члены Политбюро, член Особого комитета ЦК по вопросам безопасности Гу Шуньчжан — выходец из рабочих. Характеризовался умным, способным, рассудительным революционером. Положительно зарекомендовал себя на руководящей работе, в том числе в Особом отделе. Были известны и его недостатки: люмпен-пролетарские замашки, вольности в семейной жизни, курение опиума. За все это ему частенько доставалось от Чжоу Эньлая.
25 апреля 1931 года, оказавшись по долгу службы в Ухани, он вдруг вспомнил, что когда-то был неплохим фокусником и решил тряхнуть стариной на сцене местного уханьского театра Юи. Во время представления его опознали и арестовали. А на первом же допросе он «заговорил». Знал же он многое и многих. С трудом уверовав в нежданно свалившуюся на них удачу, гоминьдановские контрразведчики поспешили отбить телеграмму в Нанкин. Однако первым с ней ознакомился Цянь Чжуанфэй, который незамедлительно информировал о случившемся Чжоу Эньлая. Как пишет Мао Мао, «Чжоу Эньлай действовал быстро и решительно: переместил все учреждения, и все товарищи, которых знал Гу Шуньчжан, переехали на новые квартиры, были изменены все известные Гу Шуньчжану методы подпольной работы. Чжоу Эньлай, пренебрегая личной опасностью, сам ходил оповещать ответственных товарищей о необходимости переезда. Лично уведомив одну из сотрудниц о необходимости срочного переезда, он не забыл посоветовать ей, как лучше уберечь мужа, ответственного работника военного комитета. Тот в это время плыл на пароходе из Шанхая в Ухань. Совет Чжоу Эньлая помог — тот сошел на полдороге с парохода и избежал ареста».
Тем не менее предательство Гу Шуньчжана нанесло ощутимый ущерб организации подпольной работы, создававшейся в течение нескольких лет. Ряд нелегальных структур был распущен. Целой группе ответственных работников и рабочего персонала аппарата ЦК пришлось срочно покинуть Шанхай и перебраться в другие районы страны. Наконец, Гу Шуньчжан предал ранее арестованного гоминьдановцами, но так и неопознанного руководящего работника ЦК Юнь Дайина, который вскоре после его опознания предателем был казнен.
Не менее чувствительным ударом для партии и лично Чжоу Эньлая стала измена Генерального секретаря ЦК КПК Сян Чжунфа.
Простой рабочий, не имевший практически никакой теоретической подготовки, никаких политических знаний, не обладавший ни организаторскими, ни пропагандистскими способностями, он был избран генеральным секретарем партии исключительно по протекции Коминтерна — в Москве хотели видеть во главе КПК представителя китайского пролетариата. И это сделали, хотя ни для кого не было секретом, что фактически всей текущей работой в ЦК и партии в целом руководил Чжоу Эньлай вместе с другими опытными партийными деятелями.
«Сян Чжунфа, — негодует Мао Мао, — никогда не соблюдал дисциплины, более того, даже взял себе в наложницы женщину из публичного дома».