Юстас сидел за своим столом в ярком круге света от лампы с абажуром, его ручка тихо поскрипывала, быстро бегая по странице. Тимоти, который так часто видел его в точно такой же позе и который любил его так сильно, что, так сказать, никогда его вообще не видел, впервые наблюдал за ним объективно.
Это был худощавый, опрятный мужчина лет шестидесяти или около того с острой белой бородкой и копной седых волос над красивым лбом. Его глаза были похожи на глаза его сестры, но более голубые и бесконечно более добрые, а морщинки по бокам расходились в виде четверти круга. Когда он писал, его колено все время подергивалось. Это была непрерывная дрожь, от которой в тихой и приглушенной комнате повеяло сквозняком. Он не обращал внимания на новоприбывшего, пока тот не дочитал свой абзац, аккуратно поставив последнюю точку. Затем он отложил ручку, поднял голову и снял очки. Они были из белого золота, выполнены по его собственному строгому дизайну и были одним из немногих предметов его личного тщеславия. Лежа на странице, они были так же типичны для него, как и его подпись.
“Привет”, - радостно сказал он. “Вот ты где. Все прошло очень хорошо. Ничего слишком варварского, но респектабельно, великолепно и пристойно. Я думаю, она была довольна ”.
“Похороны?”
“А? Боже мой, да! Что ты подумал? Я тоже имел в виду Джеральдину. Невозможно передать, что чувствовала по этому поводу другая бедная женщина!” Его смех был мальчишеским и очаровательным. “С тобой все в порядке? Я не очень хорошо тебя вижу вон там. Включи свет, ладно? Боже мой, мальчик! Что ты наделала?”
Тимоти послушно коснулся выключателя у двери, и когда свет упал на его лицо, реакция ужаса Юстаса на нанесенный ущерб была настолько несоразмерна этому, что молодой человек почувствовал раздражение.
“Ничего страшного”, - запротестовал он, уклоняясь. “Всего пара царапин”.
“Не дорожно-транспортное происшествие?” Юстас говорил о чем-то, чего он всегда боялся, и страх смущающе прозвучал в его голосе.
“Нет, конечно, нет. Я просто спрятался от одного из ваших чертовых детективов. Что, черт возьми, заставило вас выбрать их, или это была Элисон?”
“Сталкеры? Я слышал что-то в этом роде от женщин”. Юстас широко раскрыл глаза. “Я не могу в это поверить”
Он говорил серьезно, понимая слова буквально, и умудрялся выглядеть одновременно таким обиженным и совершенно недоверчивым, что краска раздражения залила лицо мальчика, скрыв некоторые повреждения в общем пожаре. Юстас вздохнул, как будто каким-то образом его успокоили. “Так намного лучше”, - сказал он без всякой на то причины. “Но тебе не следует делать подобных огульных заявлений. Если вы напали на мужчину, я полагаю, он защищался. Это очень старая фирма и отличные люди, иначе нам не следовало нанимать их во второй раз. Даже в этом случае я не знаю, было ли это разумно. Мы всего лишь пытаемся помочь тебе, Тим, ты это знаешь ”.
Это была прозрачная смесь предубеждения, упрямства и неподдельного смятения, и это было так похоже на него, что молодой человек готов был расплакаться.
“О, вычисти это!” - взорвался он и внезапно выпалил единственный банальный вопрос, который он решил никогда не задавать напрямую.
“Дядя, неужели никто на самом деле не имел ни малейшего представления о том, откуда я родом?”
Юстас изумленно уставился на него. Когда его учтивость покидала его, как сейчас, выражение его лица приобретало невинность, почти детскую. Казалось, что мир вообще никогда не касался его.
“Но я говорил тебе”, - серьезно сказал он. “Я говорил тебе, Тим. Я признался в этом”. Молодой человек беспомощно наблюдал за ним. Не было никакой надежды, что он лжет. От него исходила холодная правда, как может исходить только правда. “Возможно, с моей стороны это было абсурдно и нереалистично”, - продолжил он, выдавая, что все еще не до конца убежден в этом факте. “Сейчас я кое-что понимаю в этом, но тогда… ! Боже мой! Что это было за время! Понимаете, мир вокруг нас рушился. Цивилизация, красота, закон и порядок - все рушится, как столпы города. Ты была всего лишь маленьким комочком беспомощного желе, такой ранимой и привлекательной. Казалось не очень важным, что я делал. Я думала, что буду обеспечивать тебя так долго, как смогу, ты знаешь, и там была эта расстроенная, бездетная женщина, которая была так рада возможности быть твоей матерью. Я почувствовал, что поступил правильно, потому что мы с Элисон оба так полюбили тебя. Я сказал, что мне жаль, Тим.”
“Не надо...” Мальчик протянул руку. “Я не неблагодарный, ты это знаешь. Дело только в том, что ... я имею в виду, ты абсолютно уверен, что я не могу быть Киннитом?”
Юстас, похоже, впервые задумался о более отдаленных возможностях.
“Как ты могла?” - спросил он.
Предельная разумность вопроса поразила Тимоти, как ведро холодной воды. Последние обрывки его романтических пеленок были смыты, и он стоял, дрожа и стыдясь себя за то, что всегда цеплялся за них. Это был момент огромной опасности, который любой в положении Юстаса, обладающий разумной степенью эмоционального воображения или опыта, должен был бы счесть ужасающим, но его защита была почти полной. Он отреагировал по-своему и сменил тему.
“Я продвигаюсь”, - объявил он, кивая на исписанную страницу. “Но это нелегко. О первой фабрике Чандлера в Бристоле очень мало данных. Ну что ж, это должно подождать до поры до времени. Я очень рада, что ты пришел, Тим. Я хотела поговорить с тобой о бедном Бэзиле. Он пьет в наши дни, не так ли?”
Молодой человек стоял и смотрел на него. В его глазах было наполовину испуганное, наполовину насмешливое выражение, с которым так много людей встречают решение загадки всей своей жизни. Юстас, олицетворявший отца, превратился в Юстаса, милого старого зануду.
“Бэзил? О, он берет себя в руки”, - сказал Тимоти. “Это несерьезно”.
“Ах, но я понимаю, что это заставляет его говорить.” Взгляд Юстаса стал ледяным, и эстетические морщины на его лице были очень заметны; он также немного покраснел, как всегда, когда был смущен. “Элисон заходила сюда час назад”, - сказал он. “Она разговаривала с няней Брум — эта женщина здесь всего несколько дней, и мы узнаем друг о друге то, о чем, к счастью, не знали годами! Я не воспринимаю ее слишком серьезно, но одна вещь, которую она, как сообщается, сказала, меня очень беспокоит. Он понизил голос до доверительного шепота. “Вы слышали необычную историю о том, как Бэзил на самом деле говорил — будучи пьяным, конечно, — что вы были грубы с той бедной старой женщиной, которая умерла здесь?”
Тимоти раздраженно нахмурился. “Я слышал что-то в этом роде”.
“Тим. Это неправда?”
“Конечно, нет! Не будь глупой, Нанк”. Старое ласковое обращение из его детства вырвалось незаметно для него. “Даже если до сих пор никто не сталкивался с этим делом о рождении ребенка, вы не можете вдруг решить, что совсем меня не знаете! Мисс Саксон случайно подслушивала за кухонной дверью, когда я ее открыла. Она упала в комнату и упала на камни. Мы с Нэн подняли ее и отряхнули, и она ушла совершенно счастливая, но потом она сказала Джеральдин, что я ее потрясла ”.
“И вы этого не сделали?” Тревога в тоне ранила.
“Нет! Она просто пыталась отвлечь внимание; ее застали подслушивающей под дверью! Выбросьте это из головы, это так неважно”.
“Я так не думаю”. Юстас встал со стула и прошелся взад и вперед по маленькой комнате. Что-то его напугало. Тимоти обнаружил, что узнает знаки, но они больше не пугали его самого. Юстас был бледен и взволнован, костяшки его рук, вцепившихся в лацканы пиджака, побелели.
“Это может быть самым разрушительным. Самым. Его нужно остановить, Тим. Его нужно остановить немедленно. Где этот глупый парень?”
“Он в доме. На рассвете он улетает в Ниццу и возвращается сюда, чтобы переночевать завтра ночью. Не беспокойтесь о нем. Он действительно болтает, и никто не обращает на него внимания. На самом деле это не имеет значения ”.
“Ты ошибаешься. Видишь ли, она мертва. Это делает ситуацию очень неловкой. Очень опасной”. Юстас остановился посреди прогулки и задумался, его глаза сузились, губы шевелились. “Я поговорю с ним”, - сказал он наконец. “Ничего не говори. Это моя ответственность. Предоставьте это мне. Он должен отказаться от алкоголя, если не может доверять своему языку ”.
Молодой человек устало отвернулся. “Мне наплевать, что он говорит!”
“Это не имеет к делу никакого отношения, мой мальчик. Разве ты не понимаешь? Я дал доктору Гроссу слово, что в вскрытии не может быть никакой необходимости”.
“Это было немного по-божески с твоей стороны, не так ли?”
“Не так ли?” Мягкий смех Юстаса вырвался у него. “Что-то предупредило меня в то время, что я был самонадеян. Тем не менее, я сделал это. Гросс пришел, как только я позвонила, и когда он обнаружил, что она мертва, он пришел сюда, ко мне, и сказал что-то насчет упоминания о смерти коронеру. Ну, я знаю его много лет, как вы знаете, и правильно или неправильно, но я его отговорил. Я указал, что он посещал ее, поэтому вел себя вполне должным образом, выдавая справку, если был уверен, что ничего ненормального не произошло, и я взял это на себя, чтобы гарантировать, что ничего такого не произошло. После некоторого количества напевов и восклицаний он согласился ”.
“Зачем ты пошла на все эти хлопоты? Потому что Джеральдина такая богатая?”
Юстас выглядел обиженным. “Тим, это была насмешка!” Он покачал головой и добавил с обезоруживающей откровенностью: “Я не знаю, почему кто-то из кожи вон лезет, чтобы выманить деньги. Это забавно и очень неправильно, но все так делают. И все же, ты знаешь, это было не совсем так. Думаю, я хотела избавить нас всех от смущения. У Джеральдины и так достаточно забот с этим бедным ребенком в больнице.”
Он сделал паузу, и в его добрых глазах снова появилась тревога.
“Однако Бэзилу следует придержать язык. Какой же он глупый мужчина! Это могло быть особенно неловко, поскольку женщина была гувернанткой. Я сразу это заметил ”.