Поздняя Хань
Можно было сколько угодно порочить Ван Мана за то, что он перечил воле Неба, можно было уничтожить его за это – но у Гуан У-ди и его преемников хватило ума пойти по тому же пути. Продолжилась раздача земель в индивидуальное крестьянское пользование. Если совсем оставить «сильные дома» без их обширных владений было нереально, то все же значительную их часть отобрали – особенно у тех, кто оказывал реформе ожесточенное сопротивление. Было освобождено и стало крестьянами большинство остававшихся еще в частном владении рабов (их полку прибыло за годы смуты – за счет тех, кто был захвачен силой или сам запродал себя вместе с семьей от безысходности).
Император Гуан У-ди
Народу надо было дать отдышаться после гражданской войны, и Гуан У-ди ограничился сбором с крестьян всего 1/30 части урожая. Ирригационные системы, плотины и каналы спешно приводились в порядок – во время смуты они страшно пострадали. Каторжники – государственные рабы – получили свободу. У Гуан У-ди получилось: Поднебесная быстро встала на ноги.
Стало возможным заняться и усовершенствованиями. Более строгой и объективной стала система отбора кадров. Конечно, по-прежнему действовала от Адама поведшаяся практика подбора начальником подчиненных по своему усмотрению, рекомендация по знакомству под свое поручительство. Кто-то попадал в сословие чиновников по знатности происхождения (действовало «право тени» – высшие сановники имели преимущественное право предложить на должность своего близкого родственника), кто за деньги. Все это не с древних китайцев началась, не новыми русскими кончится. Действовал и имеющий уже достаточно давнюю историю отбор талантливых кандидатов местными начальниками или специально уполномоченными на то чиновниками.
Но все большее значение получал конкурсный отбор, постоянно усовершенствовавшаяся система экзаменов. Кандидаты могли проходить подготовку в специальных школах, учрежденных в областных центрах. Самой престижной была столичная «Академия Тай-сюэ» – она разрослась до размеров, которые могли бы впечатлить и в наше время: в 240 ее корпусах проживало и обучалось 30 тысяч студентов. Правда, современного наблюдателя несколько смутила бы мебель аудиторий, состоящая почти из одних только циновок, сложные церемонные отношения между преподавателями и учениками, бамбуковые палки, которыми наставники щедро вразумляли подопечных.
Успешно сдавшие государственные экзамены получали степень «ученого мужа» шэньши. Но об экзаменах и степенях мы поговорим попозже, когда система примет более стройный вид. Пока же отметим порядок выбора экзаменационных билетов: соискатели «вытягивали» их, сбивая стрелой одну из подвешенных в отдалении табличек с вопросами.
В немалой степени прибавлению у жителей Поднебесной ума способствовало усовершенствование производства бумаги и повышение ее качества. Если сначала она служила материалом упаковочным, декоративным, используемым для ритуальных церемоний (для изготовления сжигаемых во время жертвоприношений макетов реальных вещей), в целях гигиенических – то теперь бумага становилась основным писчим материалом вместо громоздких бамбуковых охапок и шелковых свитков, а также материалом для изобразительного искусства (в Китае письменность и графика всегда были ближе друг к другу, чем где-либо, – в искусстве каллиграфии они полностью сливались).
Изобретателем бумаги считается служитель императорского гарема евнух Цай Лунь, после своей кончины ставший обожествленным покровителем бумажного производства.
К тому времени относится немало достижений китайской культуры. Были изобретены водяная мельница с эксцентриком (колесом со смещенным центром вращения), механизм для глубинного бурения. Шахты уходили на глубину в сотни метров – для крепежа применялись толстые бамбуковые стволы. Появились станки для размотки шелковых коконов, керамику стали покрывать глазурью.
Компас – «ложка, управляющая югом»
Задергалась перед тем, как указать направление, стрелка компаса, или «волшебной иглы», как его называли китайцы. Еще они его называли «ложкой, управляющей югом», – когда он представлял собой не стрелку, а установленный на блюдце ковшик. Стрелки же подвешивали на шелковых нитях, было две их разновидности – указывающие на юг и на север (кто перепутал – считай, пропал, в лучшем случае, заблудился). «Волшебная игла применялась и при гадании, в сочетании с гадальными табличками. То, что компас иногда представлял собой по форме ковшик, тоже не случайно: это повторение очертаний созвездия Большой Медведицы, одного из важнейших магических символов. Изобретение широко применялось в практике фэн-шуй (геомантии) для правильного расположения объектов на местности с учетом воздействия сил инь и ян и других первооснов бытия.
Где-то в это время появился сейсмограф. Это был цилиндр с установленным внутри шариком. По периметру располагалось восемь драконов, и когда случалось землетрясение, шарик выкатывался из пасти того из них, который смотрел в сторону произошедшего катаклизма.
Еще одно важное достижение эпохи, о котором грешно не вспомнить, – тачка. Немудреное индивидуальное средство перемещения грузов (и немалых), со славой прокатившееся через всю дальнейшую китайскую историю, вплоть до «большого скачка» и последующих этапов построения развитого социализма. Без тачки вряд ли была бы проложена самая протяженная в мире сеть каналов, не были бы надежно укрыты от поползновений водной стихии просторы китайских полей. Чтобы легче было ее катить и поувесистей наполнить, к тачке додумались приделать парус.
Монастырь «Белая лошадь». Памятник белой лошади, на которой в Поднебесную были доставлены первые буддийские тексты
В области духовной для последующего развития китайской культуры первостепенное значение имело начавшееся именно в ту пору проникновение в Поднебесную буддизма. Существует предание, что императору привиделся вещий сон, пробудившись после которого он отправил в Индию послов, чтобы они разузнали там о таинственном учении, о котором ходили пока только слухи. Посланцы вернулись с двумя монахами-буддистами, которые везли на белой лошади священные буддистские тексты – в честь этого события и был якобы основан знаменитый монастырь «Белая Лошадь». Достоверно же известно, что первые переводы буддийских сочинений на китайский язык связаны с именем парфянского монаха Ань Шигао, прибывшего в Лоян в 148 г. Ему помогало несколько китайских ученых, скорее всего даосов (мы уже знаем, что буддизм получил прописку на китайской земле при посредничестве даосизма).
Успехи Поздней Хань в первые ее десятилетия (особенно при Мин-ди, который правил в 58–75 гг.) были очевидны и внутри государства, и во внешней политике. В 43 г. был вновь подчинен отложившийся было Северный Вьетнам. Вошли в историю походы выдающегося полководца и дипломата Бань Чао, который со сравнительно небольшими силами подчинил Поднебесной несколько небольших государств вдоль туркестанского участка Великого шелкового пути (для китайцев это был Си-юй – «Западный край»). При этом было разбито войско Кушанского царства, сильнейшего тогда на территории Центральной Азии.
Удавалось успешно противостоять хунну – а то в годы смуты они обнаглели до того, что прочили в Сыны Неба своего ставленника. В их нейтрализации велика была роль все того же Бань Чао – ему удалось создать направленный против хунну союз других кочевых племен: это было реализацией принципа «уничтожать варваров руками варваров».
Китайская морская экспедиция добралась до Персидского залива, были установлены связи с Индией и Шри-Ланкой, а через Корею – с Японией. Зная о Римской империи лишь понаслышке (торговля с ней велась только через посредников, а отправленная на Запад миссия добралась лишь до Сирии), китайская интеллектуальная верхушка тем не менее прониклась к ней большим уважением. Ее называли «Великая Западная Цинь» и единственную из всех зарубежных политических образований не относили к варварским, на основании каких-то данных уверенно утверждая, что там все обустроено по образцу Поднебесной: и государственное управление, и дороги, и постоялые дворы. Интерес был встречным, имеются данные, – правда, не слишком определенные, – что в начале II в. в Китае побывало какое-то римское посольство. Как бы там ни было, упоминания о китайских товарах встречаем у Горация, Вергилия, Птолемея, Плиния Младшего.
Но уже на рубеже I–II вв. появились первые ласточки назревавшего (по уже знакомой нам схеме) кризиса. В сердце китайского государства, императорском дворце, все возрастало влияние фактора интриг, исходящих по большей части из «боковых покоев» – гарема.
Закулисная придворная борьба всегда и везде была свойственна монархиям, проистекает из самой их сути: если окончательное решение принимает один человек, то очень велика роль тех, кто окружает его в повседневной жизни. Хорошо нам знакомые по Кремлю стольники, стремянные, конюшие, постельники, кравчие, – бояре и высшие дворяне, – это одновременно и царевы советники, и его прислужники, исполнявшие прозрачно обозначенные в названиях их должностей бытовые функции.
Никуда не деться и от женского влияния: вслед за законной супругой-императрицей (или любимой женой, или любимой наложницей) к руке и уху повелителя дружно тянулись ее родичи. Они становились его ближайшим окружением, да и он невольно тянулся к ним – ибо его собственная мужская родня постоянно внушала опасения по поводу возможных претензий на престол (вспомним двор царя Алексея Михайловича: у его трона совсем не видим Романовых, одни сплошные Милославские да Нарышкины). Но, все же, не очень гоже, что Поздняя Хань так и именуется у некоторых историков – «эпоха соперничающих группировок».
Число обитательниц гарема от династии к династии, от царствования к царствованию варьировалось. При Ранней Хань одних только жен, не считая императрицы было столько, что они делились на четырнадцать рангов. Гуан У-ди ограничился тремя: остались «достопочтенные госпожи» (в императрицы всегда попадали из этого ранга), «прекрасные госпожи» и избранные госпожи. На количество наложниц ограничений не существовало: число этих подружек Сына Неба иногда достигало 6 тысяч.