Глубокая философия и яркая образность существуют в пословицах в абсолютном единстве. Высокий уровень языкового мастерства позволяет в простых словах передать глубокую мысль. Различные стилистические приемы наиболее ярко проявляются в пословицах, среди них особенно часто встречаются сравнения, также популярно использование метафор («Враг подобен волку, его душа черна»), метонимий («Лучше водиться с топающей от злости ногой, чем с лицемерной улыбкой»; пословица говорит о людях, которые скрывают свои истинные чувства). Олицетворения тоже часто встречаются. Например, в крестьянских пословицах о посадках: «Там, где человек неутомим, земля не ленива», «У крупной матушки тучный сын». Гиперболы используются для того, чтобы акцентировать внимание на каком-то моменте. Например, «Весенний дождь ценен как масло», «Земля словно металлическая доска» – здесь одновременно присутствуют и сравнение, и преувеличение, довольно частое явление в пословицах. Нередко используются параллелизмы: «Век живи – век учись» – синонимический параллелизм. «Не испив горькой воды, не познаешь сладости меда», «Не забравшись на высокую гору, не познаешь плоскости равнины» – параллелизм, построенный на противопоставлении. Кроме того, в пословицах часто встречаются перевернутые, или «зеркальные», параллелизмы. Например, «Корабль лежит на воде, вода поддерживает корабль», «Человек истощает землю, земля истощает человека» и другие пословицы, которые отражают взаимоотношения между вещами и явлениями с целью произвести более глубокое впечатление на людей.
Пословицы обладают краткой формой, в них ярко видны противопоставления. В каждой пословице есть место какому-то противоречию, зачастую это противоречие внутреннего содержания и формы. Эстетическая функция пословицы заключается в том, что, узнавая о сущности явления, человек изумляется, обретает мудрость и чувство прекрасного. Например, «Не бывает грязной работы, только мысли могут быть грязными»; эта пословица рассказывает об особенностях социалистического труда: любая работа является почетной. Условия труда можно усовершенствовать благодаря техническим инновациям: «Созреет девять десятых – соберем все поле, созреет все – соберем девять десятых» – несмотря на противоречие, пословица показывает истинную суть вещей.
Пословицы очень мелодичны, в них обычно используется рифма, их легко произносить. В пословицах гармонично сочетаются ровные и ломаные тоны, параллельное построение предложений, финали гармонируют между собой, язык лаконичен. Например, 种瓜得瓜，种豆得豆 (чжунгуа дэгуа чжундоу дэдоу, «Посеешь тыкву – получишь тыкву, посеешь бобы – соберешь бобы») – в пословице две фразы единообразны не только с точки зрения синтаксиса, начало каждой из них звучит одинаково (种 – чжун), а внутри фразы одинаковые звуки следуют друг за другом (瓜 – гуа, 豆 – доу); «Не трудности встают перед лицом героя, перед лицом трудностей встает герой» (英雄面前没困难， 困难面前出英雄 – Инсюн мяньцянь мэй куньнань, куньнань мяньцянь чу инсюн); «Умеющему не сложно, а не умеющему – трудно» (难者不会，会者不难 – нань чжэ бу хуэй, хуэй чжэ бу нань) – здесь мы видим примеры инверсии. Структура предложения не меняется, при этом используется такой прием, как повтор последнего знака первой фразы в начале второй (первая часть пословицы заканчивается на 会 (хуэй), вторая начинается так же). Еще один пример: «Был умен весь век, поглупел на миг» (聪明 一世，糊涂一时 – цунмин и ши, ху ту и ши) – конец обеих частей пословицы рифмуется, а третий слог один и тот же. С помощью акцента на синтаксическом повторе выделяется сравнение тех понятий, о которых идет речь в пословице. Можно сказать, что рифма в пословице тесно связана с ее смыслом.
Таким образом, пословицы можно назвать изящными лаконичными стихами философского и научного содержания. Это жемчужина речи и соль языка. В пословицах собрана вся мудрость народа, его незаурядная идеология и высокий уровень речевого искусства, которое заслуживает изучения.
Народные загадки
Загадки – это народные лаконичные песни, воспевающие флору и фауну и таящие в себе скрытый смысл. Загадка состоит из непосредственно формулировки и отгадки. Например, «Стены дома шероховатые, висит красный полог, а внутри спит белый толстяк» – это основная часть загадки. Отгадку можно найти в некоторых условных знаках, содержащихся в формулировке. Ответ на эту загадку – «арахис». Или «Деревянный петух клюет рис. Клюет туда, клюет сюда – наверх не взлетает» – это формулировка, а отгадка – «толочь рис».
Загадки – это особый способ выражения народной мудрости. М. Горький говорил: «Народная мудрость очень верно и метко – в форме загадки – определяет значение слова: “Что такое: не мед, а – ко всему льнет?”» [62]. Загадки с поразительной точностью раскрывают в иносказательной форме суть того или иного явления. Их можно встретить и в Китае, и во всем мире.
История загадок. Загадки берут свое начало в глубокой древности. В Китае первые загадки можно встретить в письменных источниках периода династий Шан и Чжоу. Например, в книге о гадании на черепашьих панцирях конца династии Шан и начала Чжоу «И цзин» есть такая лаконичная народная песенка: «Женщина держит корзинку, которая ничего не весит, мужчина режет овцу, но нет крови». Это действительно очень хорошая загадка, здесь используется наиболее частый и традиционный прием – противоречие. В этой загадке описывается такой вид деятельности, как стрижка овечьей шерсти. Несмотря на то, что в книге нет отгадки, нет записи о том, как происходил процесс отгадывания в то время, эта формулировка является вполне законченной, она практически ничем не отличается от более поздних загадок.
Шэфу юй[89] эпохи династии Хань – это описание внешних особенностей предметов и вещей. Они похожи на нынешние загадки, но создавались не ради самой формулировки, а ради ответа, разгадки. Например, в главе «Жизнеописание Дунфан Шо» книги «Хань шу» есть запись: «Однажды государь (У-ди) попросил гадателей разгадать шэфу. Взял ящерицу, прикрыл ее чашей и попросил их попробовать догадаться, что он спрятал… Шо, представившись, сказал: “Ваш покорный слуга некогда изучал «И цзин», позвольте мне разгадать!” Сказав это, он стал раскладывать стебли тысячелистника[90]. Получив ответ, он сказал: “Ваш верный слуга считает, что это дракон, но без рогов, змея, но с ногами. Она, извиваясь, ползает, глядит осмысленным взглядом и превосходно взбирается на стены. Это существо не геккон, это ящерица”. Государь ответил: “Превосходно!”». В этом случае процесс разгадывания шэфу содержит в себе элементы гадания, но все равно его уже можно назвать отгадыванием загадки. Автор «Хань шу» пишет: «Такая игра Дунфан Шо является забавой, которая широко распространилась среди простолюдинов, подростков, пастухов, – не было таких, кто бы не пытался блеснуть своими навыками в этой игре. Впоследствии потомки стали приписывать Дунфан Шо разные необычные высказывания». Очевидно, что во времена династии Хань эта забава широко распространилась среди простых людей. Позже появилось огромное количество разных литературных обработок историй о Дунфан Шо, а также множество новых рассказов о нем. В книге «Тайпин гуанцзи» («Обширные записи [годов] Тайпин») есть история о том, как он мерился силами в отгадывании загадок с Го Шэжэнем; также, если обратиться к записям «Хань шу», то мы увидим, что элемент тайнописи в этих историях все же будет основным. В библиографическом разделе («Трактат о литературе и искусствах») «Хань шу» есть глава «Язык в восемнадцати главах», в своих комментариях к этой главе Янь Шигу, ссылаясь на труд Лю Сяна «Бе лу» («Отдельные записи»), говорил: «Книга [написанная тайнописью] задает вопрос языком намеков, читатель может ответить на любой вопрос, догадавшись о смысле написанного». По всей вероятности, «книга, написанная тайнописью» и есть загадка, однако более конкретного описания мы здесь не находим. В записях «Хань шу» о языке намеков мы не видим тех загадок, которые созданы для того, чтобы люди их отгадывали, это скорее диалоги со скрытым смыслом, своего рода стилистические фигуры. В «У син чжи» («Трактат о пяти элементах») книги «Сюй Хань шу» («Продолжение истории династии Хань») можно найти песню о Дун Чжо конца эпохи Хань: 千里草，何青青，十日卜，不得生 (цяньлицао, хэ цинцин, шижибу, бу дэ шэн; букв.: «Кругом на тысячу ли зеленеет трава, но какой бы бурной не была ее зелень, через десять дней она не сможет существовать»). Сочетание иероглифов 千里草 (цяньлицао) можно заменить одним иероглифом 董 (дун), а 十 日卜 (шижибу) – иероглифом 卓 (чжо); 董卓 – имя известного китайского полководца Дун Чжо. Таким образом песня рассказывает о недолгом успехе и быстром поражении Дун Чжо. Здесь мы видим пример иероглифической шарады с оттенком иронии, но техника иероглифической шарады еще не вполне совершенна, это скорее промежуточный этап перехода от шарады к языку намеков. В книге «Шиш о синь юй» («Новое изложение рассказов, в свете ходящих») есть упоминание иероглифической шарады, которая была записана на обратной стороне могильной плиты Цао Э. Как-то Цао Цао и Ян Сю обратили внимание на восемь иероглифов сзади могильной плиты Цао Э: 黄绢幼妇，外孙齑臼 (хуанцзюаньюфу, вайсунь цзицзю) (по слухам, автором надписи был Цай Юн). Цао Цао и Ян Сю сократили надпись до четырех иероглифов: 绝妙好辞 (цзюэмяохаоцы). Первые четыре иероглифа первоначальной надписи являются иероглифическим ребусом для 绝妙 (цзюэмяо) – «прекрасный, превосходный»; 外孙 (вайсунь) – «сын дочери» – они заменили на 女之子 (нюйчжицзы) – «сын дочери», что, в свою очередь, стало ребусом для иероглифа 好 (хао); последние два иероглифа 齑臼 (цзицзю) заменяют 辞 (цы) – «слово». В результате фразу можно перевести как «прекрасное, изумительное слово» или «последнее слово». Все это классические примеры загадок, но в те времена они еще не имели такого названия. Только при династии Лю Сун, когда поэт Бао Чжао создал произведение «Цзы ми сань шоу» («Три иероглифические загадки»), впервые был использован термин «загадка». В книге «Шовэнь цзецзы» («Происхождение китайских иероглифов») Сюй Шэня, лингвиста эпохи Восточная Хань, встречается фраза «Загадка – то же, что тайнопись»; она была добавлена позже последующими поколениями. Иероглифические загадки Бао Чжао вошли в сборник его стихов, что говорит о высокой оценке