Люди кинулись врассыпную, оставив еду, повалив лавочки. Сразу поднялась неразбериха, шум и гам. Запахло палёным. Макс держал вокруг нас щиты, настолько плотные, что их почти было видно глазом. Но никто и не собирался приближаться, наоборот, места рядом опустели. Миха перепрыгнул через стол и помчался к Катьке.
Я оглянулась: у выхода была ужасная давка. Люди слились бурлящее месиво, вытянутые руки, кричащие головы. Паника. Посмотрела вперёд: Миха уже стоял рядом с девушкой. Наклонившись над лежащим ничком клириком, он отстегивал ключи от кандалов с его пояса.
«Выход заблокирован. Черт возьми, они что обычно парами под песнопения покидают площадь через эту калитку? — я смогла уловить мысли Макса. — Нужно искать другой путь…»
Уцелевшие клирики опомнились от неожиданной атаки и рванули к собору. У них появилась цель, а значит, мысли структурировались! Я поймала их в фокус и пустила импульс. Они упали почти одновременно, продолжая движение по инерции, неловко приземляясь на локти, колени, плашмя. Как легко получилось! Собравшееся во мне напряжение только и ждало, чтобы выплеснуться. Служители остались лежать на мостовой, как сломанные куклы. До шпиля не дошел никто. Но этого мало: если кто-то уже находится внутри башни, он может ударить по нам молнией.
Я сконцентрировалась на здании собора — уловила потоки мыслей, зацепила чье-то сознание, позвала… Два клирика выпрыгнули из верхних окон церкви на площадь. Не успела отключиться от них: почувствовала удивление, страх, боль…
Эта атака далась мне сложнее. Мир покачнулся перед глазами и поплыл. Я оперлась о стол.
«К шпилю собрались. Значит, аннигилятор можно перенаправить. Нам срочно нужно выбираться отсюда!» — Макс вышел в эфир. Его мысли были нечёткими, будто доносились издалека.
Я повернулась. Макс вытянул руки перед собой: массивный деревянный стол, за которым мы сидели, дрогнул и поднялся в воздух.
Левитация!
Ну да, он ведь в реале занимался медитациями на стихию воздуха.
Макс тем временем запрыгнул на стол и протянул руку. Порыв ветра подхватил меня и закинул наверх, приложив о грубое дерево.
— Полегче нельзя было?!
«Извини, я в первый раз», — отозвался он и вытянул руки в сторону наших ребят. Они и так уже бежали навстречу. Миха на ходу скастовал огромный огненный шар… и пустил его прямо в нас!
— Что творишь! Твою ж…! — Макс не успел восстановить щит, который истаял без подпитки вниманием, пока он осваивал левитацию.
Волна горячего воздуха коснулась кожи. Тут же пламя разделилось, обогнуло нас и закрутилось воронкой, распространяя невыносимый жар. Что-то чиркнуло меня по плечу. Горящие обломки посыпались под ноги. Стрелы!
Вращаясь вокруг нас кольцом, щит Михи сбивал их. Они с Катькой запрыгнули на стол, края которого уже горели. Макс вскинул руки…
А потом ударил Очиститель. Только не из собора, а из шпиля ратуши. Я успела заметить, что на этот раз молния была зелёной.
Поднятое Михой пламя сразу же угасло, а сам он распался на сотни ярких огоньков. Они взметнулись вверх и, превратившись в осенние листья, стали медленно опадать на землю.
Мое сознание раздробилось на множество осколков, и все вокруг поплыло. Я видела площадь с разных точек одновременно: вот ошалело оглядывается по сторонам тот простоватый парень в рванине, женщина торопливо поднимает пустой кувшин: молоко из него растеклось по мостовой. Лепесток Михи падает на плечо служителя и будто обжигает: тот дергается, стряхивает его.
Мои мысли смешались с мыслями Макса. «Шпиль на ратуше тоже рабочий… упустили… Интересно, чем я думаю, если меня нет?.. Как мы здорово просчитались… Проклятый внутренний диалог никак не останавливается, меня нет, а мысли всё бегут… Может мы и есть мысли?… Неужели душа и вправду расщепилась, и я никогда больше не воплощусь?.. Этот мир слишком иллюзорен, чтобы умереть в нем взаправду… этот мир слишком иллюзорен…этот мир…»
Передо мной почему-то мелькнуло лицо китайца. Он что-то говорил на русском, совсем без акцента. Я попыталась разобрать.
«Невероятные способности лишь цветы на обочине дороги знания. Тот, кто идет ради цветов — падает вниз… Никто из вас не хотел того, что просил…»
Вокруг меня тут же словно разверзлась бездна. Всё вокруг заполнила тьма, будто резко выключили свет. И я начала падать со страшной скоростью. Ветер не свистел, а ревел в ушах. У меня снова было тело, сознание стало целым, но его захватил новый ужас бесконечного падения. Будто я проваливаюсь в самое сердце черной дыры, стремительно набирая скорость, и это моё падение будет длиться вечно. Может такая она и есть, смерть? Меня закрутило, закружило словно на гигантской карусели, сознание затуманилось и выключилось.
В глаза ударил яркий свет. Где это я? Кажется, сижу на чем-то мягком. Ноги затекли. Чуть приоткрыла веки и, прищурившись, попыталась разглядеть обстановку.
Глаза различили знакомый рисунок обоев в комнате Макса, а вот и он сам, сидит на полу и щурится на свет. Слева я заметилаМиху, а справа Катю, привалившуюся к стене.
В памяти стали высвечиваться фрагменты воспоминаний.
…Вот мы вчетвером на кухне, а в большом заварнике парится какое-то зелье из запасов Макса. Шаманская трава.
— Она просто усилит эффект. Повысит скорость восприятия сознания, — объясняет он.
…Вот мы сидим кружком в комнате, а Макс ставит в центр фигурку китайского божества Вэньшу. У него можно попросить осознанности на пути, помощи в саморазвитии…
…Вот мы по очереди пьем траву из маленьких чашечек. Как меня-то на это уговорили?! Всегда была против «средств».
Хороша же была медитация! Фигурка Вэньшу в центре нашего круга хитро улыбалась.
Я встретилась взглядом с Максом. Лицо его было бледным, осунувшимся, под глазами пролегла синева. Наверное, я выгляжу не лучше.
Плечо, расцарапанное стрелой инквизиторов, саднило. Я почти не сомневалась, что если закатаю рукав, то увижу багровый след. Мир, в котором мы побывали, оказался не таким уж иллюзорным. Возможно ли умереть в нем на самом деле? А вообще, мы ведь умерли. От молнии Очистителя. Говорят, смерть — это всего лишь выход из одного мира и дверь в другой.
Катя оглядывалась по сторонам, в ее взгляде явно читалось облегчение. Она не видела синяки и ссадины на своем лице. Зато Миха видел.
Я с сожалением обнаружила, что больше не слышу мысли. Но тут и так всё было ясно.
Миха подошел к Кате, взял ее под руки и помог встать. Они двинулись к выходу.
Макс поднялся. Он собирался что-то сказать, но встретившись с другом взглядом, осекся. На мгновение показалось, что Миха его ударит. Но тот развернулся и, обнимая Катю за плечи, подошел к двери. Перед тем как выйти, оглянулся и тихо, выделяя каждое слово, произнес:
— На хрен. Такие. Медитации.
Миха с Катей вышли. Клацнул замок входной двери. Шаги гулко прокатились по кафелю лестничной клетки и стихли.
Я посмотрела на Макса. Что тут скажешь? Вообще в таком деле не может быть виноват кто-то один. Тем более, что все мы оказались не очень продвинутыми в духовном плане.
— Думаешь, вернётся? — кивнула я на входную дверь.
— Да пусть катится, — махнул рукой Макс. — Заколебал уже своими претензиями. Хочет обычной жизни, пусть женится на Катьке, заведёт кучу детей и сидит на диване.
— Ну, каждому по его желаниям, — я пожала плечами. Миха психовал не первый раз и всегда возвращался.
— Скажи лучше, китаец говорил с тобой? После того как нас ударило молнией, — Макс оценивающе прищурился.
— Говорил. С тобой, значит, тоже?
— Пойдем на кухню, сушняк от этого зелья жуткий.
Макс закрыл дверь за Михой, и я пошла за ним на кухню слушать, как мы, по словам китайского божества, скрываем под маской саморазвития свои эгоистичные устремления.
А что взять с людей?