Приуныл Ван Сань: «Слыханное ли это дело из отрубей верёвку вить»? Подошла к нему старшая сестра и говорит:
– Не отчаивайся, Ван Сань, я тебе помогу.
Подула девушка на руки юноше три раза, ион с лёгкостью принялся верёвку вить. Свил в одно мгновение.
В скором времени вернулся старец, смотрит – всё сделано как он велел. Покряхтел и подумал: «Какое ещё испытание зятю устроить»?
Придумал и говорит:
– Отдохни пока, а с утра отправишься к Обезьяньей горе и раздобудешь для меня небесный барабан. Если справишься с заданием – вернёшься домой с женой, а если нет, то уйдёшь ни с чем!
Усмехнулся старик, повернулся и пошёл в свои покои.
Тут Ван Сань совсем расстроился и думает: «Как я раздобуду небесный барабан?» Подошли к нему все сестры и говорят:
– Не отчаивайся, Ван Сань, мы тебе поможем.
Одна сестра подарила юноше холщовый мешок, другая сестра – маленький топорик, третья дала ему кремень, а последняя серебряную иголку. Объяснили они Ван Саню, что нужно делать, чтобы небесный барабан раздобыть, да после в живых остаться и назад возвратиться.
Услышал это юноша, испугался, не на шутку, но делать нечего! Надо задание старца выполнять!
На рассвете отправился Ван Сань в дорогу, попрощался со всеми сёстрами и пошёл к Обезьяньей горе.
Стал он взбираться на крутую гору. Долго карабкался, все руки ноги в кровь изранил, одежду изорвал, но добрался до вершины!
Спрятался в терновых зарослях, стал смотреть, что да как. Куда не посмотрит – везде обезьяны скачут. А небесный барабан на огромном дереве висит, и обезьяны его охраняют.
Неподалёку была глиняная яма, добрался Ван Сань до ямы и извалялся в глине. Потом присел на камень и сидел пока солнце его не обсушило.
Тем временем обезьяны к горному потоку помчались, чтобы искупаться. И приняли они Ван Саня, за глиняного бодисатву, остановились, а потом потащили его к небесному барабану. Поставили юношу рядом с барабаном, и давай ему кланяться. Положили у его ног разные плоды и умчались, только одна старая обезьяна осталась охранять небесный барабан.
Вынул из-за пазухи Ван Сань холщовый мешок, поманил старую обезьяну и крикнул:
– Велю тебе, в мешок залезть!
Обезьяна покорно полезла в холщовый мешок, а Ван Сань сразу же завязал его. Подбежал к барабану, схватил его и бежать. Тут обнаружили обезьяны пропажу, всполошились, закричали на тысячу голосов и кинулись вдогонку за юношей.
Быстрее ветра мчится Ван Сань, а обезьяны всё равно нагоняют. Достал тогда юноша топорик, кинул его на землю, и в тот же миг бурная река потекла с севера на юг, отрезала юношу от обезьян.
Закричали обезьяны, кинулись в воду, и стали вплавь переправляться.
Бежит Ван Сань со всех ног, барабан на спине несёт, а обезьяны опять его нагоняют. Совсем уже близко, в спину дышат. Бросил тогда юноша позади себя кремень, и в тот же миг огромная гора за спиной его вытянулась, обезьянам путь преградила.
Стали обезьяны на гору вскарабкиваться, лезут, друг дружку подталкивают.
Из последних сил бежит Ван Сань, видит – скоро нагонят его обезьяны. Достал юноша серебряную иголку, бросил на землю, и в то же мгновение выросли за спиной сверкающие скалы, словно острые ножи. Перегородили скалы дорогу обезьянам – не перебраться через них, не обойти.
Так и убежал Ван Сань от обезьян, и вернулся в Небесный дворец.
Стоит у ворот старшая сестра, юношу поджидает. Встретила его и говорит:
– Вот, возьми эту вату, заткни ею крепко уши да припаси палку покрепче. Юноша всё исполнил.
А старец думал, что не вернётся зять, потому и радостно ему было на сердце.
Подошёл Ван Сань к небесному старцу, барабан подаёт и говорит:
– Всё исполнил, как ты и велел мне. Вот твой небесный барабан!
Увидал его старец, побелел весь от злости, решил насмерть юношу оглушить и говорит:
– Надобно мне проверить, зять, настоящий ли ты небесный барабан принес или ненастоящий!
Взмахнул старец своим посохом и ударил по небесному барабану. Дон! – загремел барабан, и тут же все листья с деревьев посыпались.
«Ну, – думает старик, наверное, оглушил я зятя до полусмерти!»
А Ван Сань ему и говорит:
– Ударь ка сильнее, а то мне плохо слышно!
Удивился старик и еще сильнее ударил:
Дон! – загремел барабан; Гэ-ча! Гэ-ча! – затряслись стены Небесного дворца. «Ну, теперь то, – думает старец, – он точно в живых не останется»!
А Ван Сань, улыбаясь, ему говорит:
– Ударь ка сильнее, а то мне плохо слышно!
– Ну-ка стукни ещё сильнее! А то я не слышу!
Тут старец со всей злости как стукнул по барабану, так у него в голове и помутилось.
Ван Сань ему и говорит:
– Что-то не расслышал я, может ты бить разучился? – Взял палку, да и ударил в небесный барабан. Заходил тут ходуном весь Небесный дворец, а злой старик дух испустил.
Пошёл тогда Ван Сань в небесную тюрьму и вызволил свою любимую жену. А все шесть сестер решили вместе с ними спуститься на землю. Нашли они себе трудолюбивых мужей в мире людей и зажили все счастливо.
Портрет девушки из дворца
В горах Ишань есть два ущелья. Одно называют Цзюлункоу, то есть – ущелье Девяти драконов, а другое зовётся – Цилункоу, то есть ущелье Семи драконов.
Около ущелья Девяти драконов расположилась небольшая деревенька. Жила в ней одна старуха вместе с сыном, по имени Тянь-тай. С ранних лет охотился юноша на барсуков, и других зверей. И вырос он славным охотником, а каким статным да пригожим стал, так и говорить нечего. И трудолюбив был и покладист. Гордилась своим сыном старая женщина, любила его без памяти.
Начался как-то сильный ливень в сезон дождей, лил, не переставая несколько дней. А дома у Тянь-тая, как назло всё закончилось: ни риса, ни зерна, даже хворост весь перевёлся. Делать нечего – взял юноша свой тяжёлый топор, веревку и пошёл за хворостом.
Идёт юноша под ливнем, весь до нитки промок, а до лесистого места ещё не добрался, стал через горное ущелье перебираться. Перешел Тянь-тай через ущелье и пошёл по тропинке-ниточке к лесу. Тут и ливень перестал. Стал юноша своим увесистым топором махать: раз – раз и охапка хвороста уже на земле горой высится. Вдруг опять ливень хлынул, забрался юноша на высокую сосну, по сторонам огляделся, смотрит – всё ущелье вода заполнила, и река из берегов вышла. Не добраться юноше до дому, уж больно бурный горный поток!
Сидит Тянь-тай и думает: «Матушка, наверное, уже тревожиться стала, ждёт меня у ворот». Задумался юноша и не заметил, как его топор из рук выскользнул и упал на большой чёрный камень. Спустился Тянь-тай за топором, только хотел его поднять, как вдруг двинулся камень. А потом появилась старуха и как закричит:
– Кто посмел меня тревожить и в мою дверь стучать?
Отвечает ей юноша:
– Это я к тебе стучал.
А старуха, посмотрела на него и говорит:
– И что тебе надо, юноша?
Решился юноша рассказать всё, как есть, и говорит старухе:
– Выслушай меня, добрая женщина! Разлилась река бурным потоком, затопила водой ущелье. Не могу я домой добраться, хворост продать, да риса купить, чтобы было, что нам с матушкой поесть.
Покачала головой старуха и говорит юноше:
Видела я, как ты с утра до вечера топором машешь, да зверей ловишь. На вот, возьми эту тростниковую циновку. Стоит сесть на неё и представить, где хочешь очутиться, мигом перенесёт тебя в то место волшебная циновка.
Отдала старуха Тянь-таю циновку и исчезла. Только чёрный камень чуть шелохнулся и опять замер.
Обрадовался юноша такому подарку, сел на циновку и подумал: «Вот бы над землёй подняться», и циновка поднялась вместе с юношей над землёй.
Подобрал Тянь-тай охапку хвороста, взвалил её на плечо, сел на циновку и полетел домой. В другие времена целый день уходил у юноши на то, чтобы вязанку хвороста домой принести. А теперь знай себе руби да на циновке перевози. За день можно по пять вязанок навозить. Скоро выросла у него во дворе целая гора хвороста, обменял юноша хворост на мешок зерна и принёс матери. Поставил перед ней и говорит:
– Вот, матушка, есть у тебя теперь вдоволь еды. И хочу я испросить твоего позволения по белу свету побродить, мир посмотреть. Вырос я, а нигде кроме ближайших гор и не был.
Выслушала его старая женщина и говорит:
– Куда же ты, сынок, отправишься?
А Тянь-тай, подумал немного и говорит:
– Слышал я, что в столице людей разных много да чудеса всякие. Хочется мне на это поглядеть.
Удивилась мать таким словам и говорит:
– Там в столице сам великий император живет, ты уж смотри, будь осторожнее да поскорее домой возвращайся.
Обнял Тянь-тай мать на прощание, сел на циновку и поднялся за облака. Не успел опомниться, как в столице оказался. Посмотрел вниз, и дивно ему стало – кругом стены высокие, башни восьмиугольные на стены пристроены. На площади города народ толпиться. Улочки да переулочки ручьями разбегаются в разные стороны. А в Запретном городе, чего только нет: и дворцы и павильоны, и беседки резные, и пагоды, белеющие в зелени деревьев. Кругом цветы, плодовые деревья и голубые пруды с качающимися на воде лодочками.
Полюбовался с высоты юноша и решил вниз спуститься. Стал он бродить по широким улицам, по узким переулкам. На базарной площади подивился чудесам, доселе невиданным. И страстно захотелось ему в Запретный город попасть, чтобы красотой его полюбоваться. Подождал Тянь-тай, пока все лавки закроются, а барабаны отобьют третью стражу, сел на свою циновку и отправился на ней в Запретный город.
Слов не хватит, чтобы описать дивную красоту пейзажей императорского имения. Стены рисунками разрисованы, рельефами украшены. Кругом круглые фонари висят, качаются на ветерке. В императорских прудах лотосы цветут, благоухают. И всюду статуи разные, то драконы нефритовые пасть разевают, то львы гордо восседают – огромные, выше человеческого роста из бронзы отлитые.
Прошёл Тянь-тай тихонько мимо тех львов, пробрался сквозь туннель, который в горе змеею вьётся. Вышел юноша в прекрасный сад, а в нём среди цветов и кустарников дворцовый павильон виднеется с красными колоннами, зелёной черепичной крышей и узорчатыми окошками. Посмотрел Тянь-тай по сторонам – вокруг ни души, и решил поближе всё рассмотреть да потрогать. А больше всего хотелось юноше внутрь заглянуть, посмотреть как императорские вельможи живут. Подошёл он к узорчатому окошку, отодвинул шёлковую шторку и заглянул в чьи-то покои. А там темнота непроглядная, только он назад воротиться, как слышит, шорох какой-то, и вдруг комната заискрилась разноцветными огоньками. Затаив дыхание, стоял юноша у окна и в