— Да всё по наитию, на самом деле ничего эдакого.
Цзинь Янь сказала:
— Вот я и хочу поучиться здесь, как вести дела, чтоб потом открыть свой собственный салон. Если вы боитесь, то я гарантирую, если вдруг открою салон в Нанкине, то от вашего не меньше чем в десяти километрах, в знак благодарности!
В этом обещании явственно слышался вызов, и Ша Фумин не мог не клюнуть на него. Всегда так — где у тебя сильное место, там и слабое. Он снова засмеялся, прочистил горло и сказал:
— Мы с тобой оба слепые, не будем об этом. Твой заработок — мой заработок. Добро пожаловать в «Салон Ша Цзунци»!
Цзинь Янь поблагодарила, но задним числом всё же испугалась. Столько времени прошло, от Сюй Тайлая не было никаких известий, а она стойко держалась своей безответной любви, шла непроторённым путём, словно по канату, смело, спокойно, обладая мужеством и терпением. Теперь она наконец-то добралась до Сюй Тайлая. Канатоходец ни при каких обстоятельствах не должен оборачиваться — обернувшись, Цзинь Янь испугалась сама себя, и каждый шаг таил опасность сорваться. Цзинь Янь внезапно ощутила себя очень несчастной и уже с трудом владела ситуацией. Хорошо хоть, Цзинь Янь не расплакалась. Она ощутила всё бремя и всю мощь любви. Вот она, настоящая любовь! Цзинь Янь тут же влюбилась в собственную любовь.
Проблема заключалась в том, что Тайлай всё ещё пребывал в неведении. Он ничего не знал. Перед Цзинь Янь стояла трудная задача: превратить безответную любовь в обоюдную. Одно понятно — Сюй Тайлай ещё не оправился после первой неудачи, а если оправиться, то тогда что? Откуда он узнает, что думает Цзинь Янь, а, допустим, и узнает, что осмелится сказать?
Цзинь Янь не хотела тянуть. Она подумала и решила, что надо начать с языка. Хоть Нанкин и близко от родных мест Тайлая, но его специфический акцент безошибочно выдаёт в нём уроженца севера Цзянсу. Тайлай всегда помнит об акценте и чувствует себя неполноценным. Если не помочь Тайлаю преодолеть языковой барьер, то общение никогда не наладится.
А тут и возможность подвернулась. Цзинь Янь выпал шанс побыть наедине с Тайлаем в комнате отдыха. Цзинь Янь понимала, что это не продлится долго, ну, минут пять от силы, а то и две, кто знает.
Проблема в том, что Тайлай её боялся. С того самого «предсказания» она внушала Тайлаю страх. Это Цзинь Янь знала. Она не стала с порога разговаривать с Тайлаем, а притворилась, вытащила мобильный, позвонила домой в Далянь, но никто не ответил. Цзинь Янь вздохнула и, закрывая мобильник, заговорила:
— Тайлай, а твой дом ведь недалеко от Нанкина?
— Недалеко. Всего километров двести-триста.
— Да ты что? — недоверчиво переспросила Цзинь Янь. — Как такое может быть? — А потом неторопливо добавила: — Нанкинский диалект такой некрасивый, всего-то каких-то двести-триста километров — и так сильно меняется язык, ну надо же! Ты же так красиво говоришь — заслушаешься!
Эти слова произвели эффект бомбы. Глубинной бомбы. Она пронеслась, покачиваясь, сквозь воды его сердца и разом ухнула вниз. Тайлай ощутил, как она провалилась, но уже не в силах был что-то изменить, а потом внезапно услышал приглушённый хлопок. Это взорвалась бомба. Жидкость превратилась в огромный водяной столб, взмыла ввысь и забила ключом, бешено взлетая вверх, а потом так же бешено падая вниз. Никто не смог бы описать тот шторм, что бушевал в его душе. Цзинь Янь услышала тяжёлое дыхание Сюй Тайлая.
Тайлай сидел с глупым видом, а Цзинь Янь взяла и вышла, на прощание обронив только:
— Понятное дело, много кому нравится, как ты говоришь, разумеется, не только мне одной.
Эти слова прозвучали неуверенно, в них сквозило ощущение, что Цзинь Янь переоценила свои силы. Раскаялась. Очень многозначительные слова.
Глава седьмаяШа Фумин
Что такое «красота»? Ша Фумина занимал этот вопрос с той самой минуты, как режиссёр покинул массажный салон. Он ломал голову, но только всё сильнее запутывался. Что же всё-таки такое «красота»? Откуда она произрастает?
Строго говоря, Ша Фумин хотел разобраться не с «красотой» как таковой, а с Ду Хун. Но «красота» воплощалась в Ду Хун, а значит, «красота» и Ду Хун — явления одного порядка. Если не разрешить проблему «красоты», то никогда не понять по-настоящему и Ду Хун. Ша Фумин нервничал. Мучился. Но эти мучения ни к чему не приводили, оставляя его в ещё большей рассеянности, разумеется, и темнота вокруг ещё более сгущалась. То был мир, который вовеки не постичь. Ша Фумин подумал: «А что если ощупать Ду Хун с ног до головы?» Эта идея напугала его. В конце концов, что могут нащупать руки? Руками можно оценить размер, длину, мягкость, температуру, влажность, рельеф, но возможность рук ограничена. Эта ограниченность рук привела Ша Фумина в отчаяние, он пал духом.
Он целыми днями торчал в комнате для отдыха и думал. Желудок болел, а лицо приобрело сосредоточенный вид.
В книгах говорится, красота — это возвышенность, но что такое возвышенность?
В книгах говорится, красота — это женственность, но что такое женственность?
В книгах говорится, красота — это гармония, но что такое гармония?
Что такое благородная простота? Что такое спокойное величие? Что значит потрясающая красота? Что значит величественная? Что значит безграничная? Что значит суровая? Что значит блистательная? Что значит свежая? Что значит утончённая? Что значит таинственная? Что значит пышная? Что значит роскошная? Что значит непревзойдённая? Что значит эталонная? Если о женщине говорят, что она соблазнительная, как это? А очаровательная? А прелестная? Что значит «ветреная красавица»? Что такое грациозность? Что такое обворожительная улыбка? Что значит «видный мужчина»? А классный — это какой? А миленький? А шикарный? А незаурядный? А что такое апломб? Почём ум задний, ящик долгий, а год круглый?
Что такое красный? Что такое зелёный? Почему говорят «красный символизирует любовь, а зелёный — тоску»?[25] Почему об уходящей юности говорят: «должно быть, листья ещё зелены, но меньше красных цветов»?[26]
У Ша Фумина была выдающаяся память, он до сих пор помнил очень много стихотворных строф и фразеологизмов. Ещё в младшей школе за необычную память ему дали весьма почётное прозвище «юный доктор наук». Но понимал ли он, о чём эти стихи, что значат эти крылатые выражения? Не понимал. Многие не понимал, а просто повторял бездумно, как попугай. Потихоньку, с возрастом, почти разобрался. Но что значит «разобрался»? Научился использовать к месту. Строго говоря, слепые «используют» этот мир, но не «понимают» его.
Проблема в том, что красотой нельзя пользоваться, её надо понимать.
Ша Фумин разнервничался, он прямо-таки сгорал от нетерпения. В душе он метал гром и молнии, а толку? Оставалось только сдерживаться, сидеть в комнате отдыха. Он хрустел пальцами, словно монах, перебирающий жемчужные чётки, и пытался углубиться в медитацию. Но как можно было медитировать, если сердце тихо перекатывалось в груди?
Связан ли он с этим миром? Определённо, да. Связан. Должен быть связан. Он действительно находится внутри этого мира, а ещё в этом мире есть одна девушка по имени Ду Хун. Прямо рядом с ним. Однако их с Ду Хун разделяет «красота», прямо-таки изолирует. А значит, он с этим миром никак не связан. От этой внезапной мысли у Ша Фумина внутри всё похолодело, и сердце глухо ухнуло вниз. Для этого мира он, Ша Фумин, всего лишь условность, в противном случае мир — это условность.
Проблема в том, что красота обладает силой. Ни с чем несравнимой притягательной силой. С другой стороны, она придаёт тебе движущую силу. Она заставляет тебя, вынуждает тебя, требует как-то реагировать. В этом смысле Ша Фумина привлекла не собственно «красота» Ду Хун, а то, что режиссёр принялся нахваливать «красоту». Что же такое красота делает с людьми? Что за магия кроется в ней?
«Красота» промучила Ша Фумина неделю, а потом он не выдержал. Улучив момент, он тайком вызвал к себе Ду Хун под предлогом того, что хочет взглянуть на её «работу». Ду Хун вошла. Ша Фумин закрыл дверь, нащупал выключатель на стене, щёлкнул и включил свет. Лампа горела тускло, так же тускло, как зрачки Ша Фумина. Зачем вообще было зажигать свет? Ша Фумин подумал-подумал, но ничего не придумал и сказал:
— Хорошо.
А сам вдруг невольно напрягся, не к месту засмеялся, а потом весёлым, можно даже сказать игривым тоном сказал:
— Ду Хун, все говорят, что ты красивая. Не могла бы ты мне рассказать, в чём заключается твоя «красота»?
— Вы шутите, господин директор, — тактично ответила Ду Хун. В такие моменты, что, кроме скромности, поможет сохранить выдержку? — И остальные тоже шутят.
Ша Фумин сдержал усмешку и со всей серьёзностью заявил:
— Это не шутка!
Ду Хун опешила. Серьёзность Ша Фумина её почти напугала.
— Откуда же мне знать… Я, как и вы, ничего не вижу.
Ответ не был неожиданностью, но застал Ша Фумина врасплох, даже не просто врасплох, если быть точным, то Ша Фумин получил неожиданный удар. Верхняя часть тела дёрнулась, словно в него всадили нож или стукнули со спины. Даже непосредственная обладательница «красоты» и та ничего не знала. Это наполнило душу Ша Фумина непередаваемой грустью. Грусть ничем себя не проявляла, хотя могла бы клокотать.
Ша Фумин испытывал беспредельную усталость. Он решил отказаться, отказаться от сбивающей людей с толку, обманчивой «красоты», однако недооценил её возможностей. Красота соблазнительна, она обладает привлекательностью, перед которой невозможно устоять. Это водоворот, нескончаемый, опасный и сводящий с ума. Ша Фумин попал в него и начал тонуть.
«Красота» — это бедствие. Она обрушивается на тебя, мягко и медленно.
А желудок всё болел. Он не должен был так болеть. Теперь боли начинались на два часа раньше обычного.
Снося боль, Ша Фумин ни с того ни с сего вдруг возненавидел того режиссёра, а ещё тут бабу, которая с ним приходила. Если бы обычные клиенты вдруг сказали Ду Хун: «Ах, девушка, вы такая красивая!», разве бы Ша Фумин принял бы их слова близко к сердцу? Да ни за что. А тут как назло деятели искусства, да ещё на таком красивом китайском, как дикторы на радио. Да им вообще не стоило вторгаться на территорию «Массажного салона Ша Цзунци»! Деятели искусства и есть виновники всех бед. Недаром Платон хотел изгнать всех поэтов и художников из своего идеального государств