а. И правильно! Они только и занимаются, что демагогией. Разумеется, это он в сердцах. В глубине души Ша Фумин был благодарен режиссёру и той женщине. Он благодарил их за открытие. После их открытия в его жизни началась пусть и мрачная, будоражащая сердце, но тёплая весна.
А если началась весна, то далеко ли лето? Ша Фумин дышал Ду Хун, словно ароматами цветка жасмина.
И всё же Ша Фумин страдал. Он быстро осознал, что, даже влюбившись, слепые всё равно зависимы от чужого мнения. Слепые, как и обычные люди, когда речь заходит о любви, в решающий момент особенно трепетно относятся к внешности избранника. Но в одном всё же отличаются: слепцы волей-неволей принимают во внимание оценку других людей; как в арифметике, раз за разом пересчитывают, полученный ответ вроде бы и личный, но на самом деле общий. Слепые всю жизнь существуют в рамках чужих оценочных суждений. Никакого «я» нет, есть только другие, режиссёры и им подобные. И вот внутри этих чужих оценок слепые влюбляются «с первого взгляда», у них ёкает сердце при виде красоты или же они поражаются чьему-то невиданному очарованию.
Вообще-то у Ша Фумина уже ёкало сердце однажды по-настоящему, когда ему было шестнадцать лет. В то время он ещё учился в средней школе. Откуда же шестнадцатилетний школьник мог знать, что вдруг посреди улицы столкнётся с любовью?
Ша Фумин до сих пор помнит тот погожий летний денёк. После полудня солнце ярко светило ему прямо в лоб, с силой расточая своё тепло, лучи подпрыгивали друг за дружкой. Ша Фумин только что вышел из супермаркета. Казалось, кожа на всём теле с головы до пят загорелась от жары. Ша Фумин стал спускаться по лестнице, но когда дошёл до пятой ступеньки, его вдруг кто-то взял за руку и повёл вниз. Ша Фумин тут же смутился, встал как вкопанный и надул губы. Вообще-то слепым на улице часто помогают, но эта рука — другое дело. Это была рука молоденькой девушки, судя по прикосновению к коже. Поломавшись, Ша Фумин пошёл-таки за девушкой. Он и представить не мог, чем всё это закончится. Дойдя до поворота, Ша Фумин отпустил руку и очень вежливо, но сдержанно поблагодарил незнакомку, а она вдруг схватила его за руку и предложила:
— Пойдём, сходим вместе, выпьем чего-нибудь, а?
И правда, совсем юная девушка, лет шестнадцатисемнадцати. Ошибки быть не могло. Ша Фумин не мог решить, радоваться ему или сердиться. Многие люди в своей доброжелательности переступали все границы и после того, как помогли слепому, не могли удержаться и обращались с ним, как с попрошайкой, которому можно время от времени кинуть какую-то подачку. Ша Фумин терпеть не мог таких людей. Ша Фумин терпеть не мог такое отношение. Он вежливо сказал:
— Большое спасибо, но у меня сейчас начнутся уроки.
Девчонка продолжала настаивать:
— А я из четырнадцатой школы, у меня тоже уроки, ну и что, пойдём!
Четырнадцатую школу Ша Фумин знал — она располагалась наискосок от интерната для слепых, а в прошлом семестре две школы даже проводили совместными усилиями смотр художественной самодеятельности. Девчонка сказала:
— Давай дружить, а?
Её рука качнулась, а вместе с ней качнулась и рука Ша Фумина, он испытал то, что описывает фраза «покраснеть до кончиков волос». Ничего не оставалось, как отвернуться и промямлить:
— Всё-таки откажусь. Спасибо, но у меня после обеда ещё уроки.
Новая знакомая прошептала Ша Фумину в самое ухо:
— А давай вместе прогуляем уроки, как тебе такое предложение?
Впоследствии Ша Фумин отыскал, наконец, подходящее крылатое выражение, которое подошло бы, чтобы описать случившееся тогда. Слова девушки прозвучали прямо-таки «как гром среди ясного неба» и потрясли его до глубины души. Ша Фумин всегда был прилежным учеником, какое там «прогуливать» — для него даже опоздать не представлялось возможным. Но сейчас всё иначе, девушка пригласила его, звучит заманчиво. «Прогуляем уроки», как тебе? «Вместе» прогуляем уроки, как тебе? «Мы» вместе прогуляем уроки, как тебе?
Ша Фумин поддался соблазну в мгновение ока. Засомневался. Он чётко понимал, что за этим «громом среди ясного неба» скрывается нечто волнующее, имя чему «мэйнстрим». С каких пор это началось? Слепые упрямились в своей идее, по привычке считая места, куда ходят зрячие, «мэйнстримом», но сейчас за его изумлением скрывалась возможность соприкоснуться не просто с «мэйнстримом», а с самым необычным его проявлением. Ша Фумин загорелся, в сердце вдруг невесть откуда всколыхнулась волна любопытства и смелости.
Они пошли в бар на Чанлэлу. Судя по всему, девушка была постоянной посетительницей данного заведения — она привычным делом заказала колу со льдом. Ша Фумина же, который оказался в баре впервые, переполняли смешанные чувства. Он определённо испытывал душевный подъём, но к этому примешивалась настороженность и ещё капля тайного страха. В основном боялся он осрамиться перед девушкой. К счастью, мозг Ша Фумина работал чётко, без конца оценивал, без конца запоминал. Минут через десять Ша Фумин расслабился и потихоньку оживился. Оживление проявлялось в речи: он постепенно становился всё более словоохотливым. Обычно со словоохотливостью приходит уверенность в себе. Ша Фумин не чувствовал себя уверенно, поэтому притворялся, говоря всё больше и больше, фразы сыпались одна за другой, нанизываясь друг на дружку. Изначально разговор зашёл о музыкальном фоне в бистро «Кей-Эф-Си». Тут Ша Фумин пошёл на маленькую хитрость, специально направив разговор в то русло, где был силён. Потихоньку инициатива перешла к нему, он уже контролировал ход беседы. Как и многие подростки в их возрасте, они опирались не на понимание, а на память, и Ша Фумин цитировал в большом количестве всевозможные афоризмы и строчки из литературных произведений. Ша Фумин, пересыпая речь этими сентенциями, рассуждал о связи музыки и души, и наговорил просто кучу всего. Но вдруг он притормозил перед этой кучей красивых фраз и понял, что девушка уже давным-давно не раскрывала рта. Может, ей и неинтересно вовсе? Пришлось Ша Фумину остановиться, можно сказать, оборвать речь на полуслове. Девушка словно бы поняла, что случилось, и сказала:
— Я слушаю.
Чтобы подтвердить, что она действительно «слушает», девушка взяла его руку и положила на стол, повторив:
— Я слушаю.
До этого момента Ша Фумин сидел, сложив ладони вместе и зажав их между коленями, а тут девушка положила его левую руку на стол, накрыв своей и сцепив с ним пальцы. Эта невидимая сцена превзошла все ожидания Ша Фумина, он представления не имел, что из рук, принадлежащих двум разным людям, можно изобразить такой простой, но вместе с тем такой сложный замок, словно по точному расчёту, когда каждый палец чётко находит своё место. Прочный и крепкий. Но его рука ослабла, чуть задрожала. В душе нещадными волнами поднимались то самоуверенность, то чувство неполноценности. Вверх, вниз, снова вверх, потом опять вниз. Он словно бы был здесь и где-то далеко одновременно. Потом Ша Фумин успокоился, и разговор потихоньку зашёл о поэзии эпохи Тан. Танские стихи были коньком Ша Фумина, здесь он мог проявить свою незаурядную память, цитируя стихи наизусть. Каждые несколько минут он цитировал по паре строк. Хотя они просто болтали, Ша Фумин проявил исключительные способности обосновать и проиллюстрировать свои суждения конкретными примерами, как положено настоящему эрудиту. Как говорится в стихах Су Дунпо,[27] «когда человек прочёл много книг, то натура его расцветает», проявился и талант Ша Фумина. Он говорил, цитировал и объяснял. И всё равно он не был уверен в себе и хотел убедиться, что девушка слушает. А девушка слушала. Она уже положила и вторую свою руку поверх его руки, то есть обе её маленькие ладошки накрывали ладонь Ша Фумина. Ша Фумин снова замолчал. Он боялся открыть рот, поскольку если бы открыл его, то сердце выскочило бы наружу.
— Как тебя зовут? — спросила девушка.
— Ша Фумин, — Ша Фумин вытянул шею, сглотнул и добавил: — Иероглиф «ша», как в «хуаша» («песок»), иероглиф «фу», как в «гуанфу» («возродить»), а иероглиф «мин», как в «минлян» («светлый»). А тебя?
Чтобы понятнее объяснить собственное имя, девушка придумала весьма изобретательный способ. Она выудила из стакана кубик льда и написала три иероглифа на его руке.
Ша Фумин ощутил лёд на своём предплечье. Он почувствовал кожей ледяные черты — вертикальные, горизонтальные, откидные влево и вправо. Ощущение было очень странным и волнующим до глубины души. Из-за холода девушка не просто выписывала эти черты, а буквально вырезала их, запечатлев в его памяти навеки. Ша Фумин постепенно выпрямился в пояснице. Он хотел закрыть глаза, опасаясь, что глаза его выдадут, но в итоге не закрыл, а наоборот открыл пошире, «глядя» перед собой.
А девушка расшалилась и торжественно велела ему вслух назвать её имя:
— Ну-ка, скажи, кто я?
Ша Фумин отдёрнул руку. Он довольно долго молчал, а потом, наконец, признался:
— Я… не знаю иероглифов.
Ша Фумин говорил правду. Да, он говорил по-китайски, но этот китайский не настоящий, а особенный. Если говорить точно, то он учился азбуке для слепых, а иероглифы ни дня не изучал, хоть и мог без запинки наизусть процитировать «Триста танских стихотворений».
Девушка засмеялась, решив, что Ша Фумин шутит:
— Ага, иероглифов он не знает, скажи ещё, что ты неграмотный!
Когда человек всячески пытается продемонстрировать уверенность в себе, ему не до шуток, и Ша Фумин отвернулся и серьёзным тоном сказал:
— Я не неграмотный, но я правда не знаю иероглифов.
Выражение лица Ша Фумина подтверждало серьёзность его слов, девушка долго всматривалась, в итоге поверила и спросила:
— Как такое возможно?
Ша Фумин объяснил:
— Я изучал специальный язык для слепых.
Чтобы прояснить этот вопрос, а ещё для того, чтобы иметь возможность углубиться в тему, он переспросил имя девушки, точно так же нащупал кубик льда и сжал его в ладони. Лёд начал таять и подтекать. Ша Фумин принялся указательным пальцем усердно «выписывать» на столе имя девушки, Сян Тяньцзун. На самом деле это были капельки воды, превращавшиеся в маленькие точки разного размера: