ячий, а с примесью страха. Испугавшись, они оторвались от губ друг друга, но прильнули телами, словно склеились в единое целое. Если сравнивать с прикосновением губ, то к прикосновению тел молодые люди отнеслись с большим вниманием, и этот «поцелуй» понравился им сильнее. Они нашли опору, и это вызвало очень приятное ощущение — так безопасно, так спокойно, так прочно поддерживать друг друга. Доктор Ван прижал Сяо Кун к груди, с силой, практически сгрёб в объятия. Девушка хотела было поцеловать его во второй раз, но он взволнованно затараторил:
— Поедем в Нанкин! Я хочу отвезти тебя! В Нанкин! Я открою свой салон! Свой, слышишь? А тебя сделаю хозяйкой!
Он говорил сумбурно. Сяо Кун встала на цыпочки и прошептала:
— Поцелуй, поцелуй меня, поцелуй…
Этот поцелуй вышел долгим — начался в одном веке, а закончился уже в следующем. Но Сяо Кун оставалась всё той же Сяо Кун, внимательной к деталям. После бесконечного поцелуя она словно бы что-то вспомнила, вытащила часы со звуковым индикатором, нажала на кнопочку, и часы пропищали:
— Пекинское время ноль часов, двадцать одна минута!
Сяо Кун сунула часы доктору Вану в руки и снова заплакала, громко приговаривая сквозь всхлипывания:
— С Новым годом! С Новым веком!
Наступил Новый год и Новый век, а у Вана настала пора любви. Для него любовь стала своеобразным ориентиром. Всё в жизни разложилось по полочкам: надо хорошенько поработать, скопить денег, вернуться домой и открыть свой салон, чтобы пораньше сделать любимую Сяо Кун хозяйкой. Доктор Ван твёрдо знал: нужно только не лениться, и в один прекрасный день задуманное осуществится. У него были основания не сомневаться в собственном успехе, ведь в душе он твёрдо верил в своё мастерство. Для этого есть все условия — достаточно потрогать его руки, большие, широкие и толстые ладони. Все клиенты доктора Вана в курсе, что он каждый раз начинает не с воротниковой зоны, а с ягодиц. Огромными ручищами он крепко стискивает ягодицы, да так, что у клиента искры из глаз сыплются, и скелет тут же распадается на составные части. Разумеется, не по-настоящему, это только кажется, а если всё получилось, то по телу идёт словно электрический разряд. Доктор Ван прирождённый массажист, даже если бы с глазами всё было в порядке, он обладал отличными данными для занятий китайским массажем. Ну, разумеется, ни размер, ни толщина ладони особого значения не имеют, на самом деле важна сила. Доктор Ван, рослый, крупный, достаточно сильный, делал массаж играючи. В притче Чжуан-цзы именно так говорится про умелого мясника, который так хорошо знал своё ремесло, что на туше не существовало узких мест для его ножа, и нож не тупился на протяжении долгих лет. Вот какое воздействие ценится в туйна: равномерное, мягкое, глубокое. При этом не стоит пытаться проткнуть клиента насквозь. Если у массажиста физической силы от природы недостаточно, он зачастую начинает прикладывать усилия, а это ничем хорошим не закончится — гостю непременно станет больно. Обычно больно коже, но в случае неосторожности можно повредить и мышцу.
Про хороших каллиграфов в древности говорили «тушь пропитала доску на глубину трёх фэней[3]», и от массажистов, образно говоря, требуется то же самое. Воздействие должно быть сильным, глубоким и выразительным, ну и, разумеется, проникающим в самую глубину мышц. Да, поболит, потом ещё поноет и опухнет, но в итоге появится невыразимая лёгкость. Это и есть лечебный эффект. У доктора Вана пальцы толстые, ладони крупные, силы в руках много, нужные точки на теле клиента определяет очень чётко, а как определит, то вроде и усилий особых не прикладывает, чувствуешь, будто тебя пригвоздили к кушетке, а потом уже клиент и сам рад, что его помучили. Именно благодаря мастерству у доктора Вана было полно постоянных гостей и VIP-клиентов — большое количество на часовой сеанс, а многие и на всю ночь, так что одних только чаевых он получал выше среднего. Даже коллеги знали, что среди себе подобных доктора Вана можно назвать состоятельным, а свободные деньги он тратит, чтобы играть на бирже, и в расчёте индексов шанхайской и шэньчжэньской фондовой биржи учитываются и принадлежащие ему пакеты акций.
Доктор Ван попал в затруднительное положение, причём именно из-за акций. Если говорить о деньгах, то кое-какие средства у него имелись, однако он прикинул в уме, что скоплённой суммы впритык хватит на то, чтобы вернуться в Нанкин и открыть свой массажный салон, но довольно убогий, а если задумываться о чём-то более приличном, то наилучший выход — открыть салон с кем-то на паях. Но доктору Вану не нужны были партнёры. Если открывать салон на паях, как тогда Сяо Кун сделать хозяйкой? Сяо Кун не слишком стремилась стать хозяйкой и предпочла бы подождать, но доктор Ван в этом вопросе проявил упрямство. Самого его мало интересовал статус «хозяина», но в отношении Сяо Кун он готов был постараться. Девушка ему всю себя отдала, легко ли? В благодарность доктору Вану необходимо сделать Сяо Кун хозяйкой, чтобы она только и знала, что сидеть в салоне, попивать чай да лузгать тыквенные семечки, и ради этого доктор Ван готов уставать до кровавой рвоты.
Как мог доктор Ван вложить деньги в акции? Виной всему опять же любовь. Любовь — это что такое? Доктор Ван испытал на своей шкуре и понял, что любовь — это когда у тебя болит сердце. У него сердце болело за Сяо Кун, а уж если конкретно, то жалел доктор Ван её руки.
Хоть оба они и работали в Шэньчжэне, но в разных салонах, и на самом деле с трудом выкраивали время для встреч, а если и удавалось встретиться, то лишь на чуть-чуть, и времени хватало только на несколько поцелуев. Сяо Кун больше всего любила целоваться, прямо-таки обожала, и каждый раз ей казалось мало. Потом стало получше: помимо поцелуев появились какие-то нежности, например, пригладить друг другу волосы или изучить друг у друга руки. У Сяо Кун ручки были действительно маленькие, мягонькие, с острыми пальчиками, похожими по форме на перья зелёного лука, но имелся один существенный недостаток: на суставах большого, указательного и среднего пальцев образовались небольшие уплотнения. Ничего не поделаешь, у всех профессиональных массажистов та же проблема. Однако доктор Ван быстро понял на ощупь, что тут что-то не так. У Сяо Кун кость пальца была не прямой, а, начиная со второго сустава, искривлялась в сторону. Доктор Ван слегка потянул за пальцы — они вроде прямые, но стоит разжать руку, снова искривляются. Короче говоря, кисть Сяо Кун уже серьёзно деформирована. Разве ж это рука? А? Сяо Кун, разумеется, и сама знала, что с суставами не всё в порядке, потому смутилась и попыталась отдёрнуть руку, однако доктор Ван держал крепко, куда уж ей справиться. Он держал и не отпускал.
Сяо Кун уродилась маленькой и худенькой, ей вообще-то и не стоило заниматься массажем. Клиенты всякие бывают. Некоторые нормальные, неженки — чуть их тронь, сразу у них всё чешется и болит, но есть и другие — толстокожие и непробиваемые. Если таким массаж делать легонько, то им мало, морду кривят и напоминают: «Посильнее давай, посильнее!» С такими товарищами доктору Вану приходилось сталкиваться. Классический пример — здоровяк из Африки. Этот африканец по-китайски говорил неважно, но одно слово произносил очень чисто: «Сильнее!» Через час работы даже такой крепко сбитый парень, как доктор Ван, выматывался так, что пот стекал ручьями. Понятное дело, пальцы Сяо Кун деформировались из-за постоянных усилий. С её силёнками, с её искривившимися пальчиками разве может Сяо Кун пахать каждый день по четырнадцать-пятнадцать часов?
— Сильнее! Ещё сильнее!
Доктор Ван схватил запястье Сяо Кун, потрогал пальцы девушки, и сердце сжалось, а потом он вдруг размахнулся её рукой и с треском влепил себе пощёчину. Сяо Кун здорово перепугалась, но сначала даже не поняла, в чём дело, а когда поняла, уже было поздно. Доктор Ван, казалось, вошёл во вкус и хотел повторить, но Сяо Кун вцепилась мёртвой хваткой, прижимая его голову к груди и со слезами приговаривая:
— Ты чего это? Тебе-то что за дело?
Вложить деньги в фондовый рынок было своего рода авантюрой, и, по правде говоря, доктор Ван долго не мог решиться. Но стоило вспомнить руки Сяо Кун, как хотелось срочно разбогатеть, и доктор Ван жалел, что нельзя утром вдруг проснуться миллионером. Какие бы бешеные деньги ни крутились бы в начале года, застревая между пальцами, пальцев-то всего десять, так что между ними может застрять лишь восемь купюр. Но когда год уже перевалил за середину, на доктора Вана снизошло озарение, и он вспомнил о существовании рынка акций. Деньги, конечно, сумасшедшие, но всё равно это мелочь, бумажки, а безумные деньги уже и не деньги, а бумаги, ценные бумаги. А уж если ценные бумаги с ума посходят, то тут одними стойками на руках и кувырками через голову не обойдётся, уж взлетят так взлетят — вот где настоящее безумие! Доктор Ван во время сеансов частенько слышал, как клиенты обсуждают рынок ценных бумаг, и у него сложилось очень странное впечатление. Вроде как понятно, но при этом туманно — с одной стороны безумие, но всё реально, хоть и верится с трудом. Короче, можно рынок ценных бумаг охарактеризовать такой рифмой: «Когда деньги сами в руки плывут, только дурни откажутся и не возьмут». Почему бы не попробовать? Почему бы и нет?! Если завтра рынок акций взовьётся до небес, то ведь уже послезавтра с утра доктор Ван полетит в Нанкин вместе с Сяо Кун? Доктор Ван крутил шеей, хмурил брови, задирал башку к небу, а потом взял свою кубышку и с грохотом разбил.
Однако доктор Ван неправильно выбрал время. Рынок пресытился. Стоило доктору Вану оказаться на фондовом рынке, как тот повернулся спиной. Разумеется, доктор Ван мог бы пойти на попятный, в таком случае убытки были бы невелики, но разве такое приемлемо? Он не мог потерять ни копейки, ведь деньги — это не просто деньги. Это уплотнения на суставах пальцев размером с горошину. Это деформация костей. Череда бессонных ночей. Хор голосов, требующих «посильнее». Это когда большие пальцы устают так, что начинаешь работать указательными. Потом устают и указательные