Цзинь Янь предприняла два шага. Во-первых, во время еды он стала подсаживаться к Сюй Тайлаю, во-вторых, по дороге с работы держала его за руку. Среди слепых две эти вещи на самом деле обычное дело, чаще всего не имеют никакого особого подтекста, особенно если речь о дороге с работы. Так повелось, что домой слепые возвращаются группами, человека по три-четыре: один зрячий их ведёт, а они «идут домой», взявшись за руки. Но Цзинь Янь оставалась верна себе и не признавала пошлых обычаев.
Нужно сказать, что работники массажного салона не были морально готовы к отношениям между Цзинь Янь и Сюй Тайлаем. Для сравнения: кто из мужчин начнёт ухлёстывать за кем-то из девушек, или, наоборот, какая-то девушка станет оказывать знаки внимания кому-то из мужчин, коллеги в общих чертах представляли заранее. Короче говоря, сразу видно, кто кому пара. «Пара» или «не пара» — это всё эфемерно, никто толком не может объяснить, как понять. Но если в один прекрасный день доходит до дела, до взаимоотношений конкретных людей, то принцип «пара — не пара» становится очень даже конкретным. Как ни крути, а утончённая девица Линь Дайюй[32] не может влюбиться в Лу Чжишэня,[33] разбойника, скрывающегося под личиной буддийского монаха, потому что они «не пара». Цзинь Янь и Тайлай тоже не пара, а раз не пара, то разве мог кто-то подумать о чём-то «этаком»?
Цзинь Янь заявила о своём появлении на сцене громко. В тот день ещё пришла тётушка Цзинь. Её приход служил сигналом к началу обеда. Тётушка Цзинь — зрячая, она работает в массажном салоне поваром. Её отличала особая пунктуальность: не сверяясь с часами, она входила чётко в двенадцать часов по пекинскому времени. Трудилась тётушка Цзинь ревностно, общалась очень вежливо, каждую порцию передавала лично в руки. Все сразу же с волчьим аппетитом накидывались на еду. Молодые всегда так — никак им не наесться досыта! Так что и девушки, и парни ели жадно, если не с волчьим, то с тигриным аппетитом. Но только не Цзинь Янь в тот раз. Она поставила тарелку на стол и принялась пить воду. Тётушка Цзинь сказала:
— Цзинь Янь, ешь быстрее, сегодня неплохой обед.
А Цзинь Янь спокойно так ответила:
— Не волнуйтесь. Я подожду Тайлая. Мы вместе поедим.
Когда она произнесла эту фразу, Тайлай ещё работал. Его постоянный клиент подвернул лодыжку, требовалось лечение, потому сеанс удлинился на полчаса. Когда Цзинь Янь так сказала, все тут же припомнили, что вчера за обедом Цзинь Янь тоже подошла к Тайлаю со словами «Тайлай, я присяду возле тебя, можно?» Слова прозвучали так естественно, что окружающие сочли это обычной шуткой, и никто не принял их всерьёз. Ду Хун поднялась и уступила Цзинь Янь своё место, дескать, садись, Тайлай не Дэвид Бекхэм, сиди сколько влезет.
Но в этот раз Цзинь Янь сказала: «Я подожду Тайлая», а ещё она сказала: «Мы вместе поедим». Вокруг воцарилась тишина. Произнесла она это вскользь, но за такими мимолётными замечаниями зачастую скрывается намёк на что-то очень важное. Но она приехала-то всего несколько дней назад, не быстро ли? Как это ей так быстро приглянулся Тайлай, а?
Не может быть. Тут какая-то ошибка?
Но ошибки не было. Цзинь Янь приглянулся Тайлай. Влюбилась или нет, сейчас сказать трудно, но ситуация предельно ясна: Цзинь Янь относится к Тайлаю не просто хорошо и не просто как к коллеге. Тайлай закончил сеанс, Цзинь Янь велела ему помыть руки, а потом села рядом, и они начали есть. Цзинь Янь ела и заботливо приговаривала, чтобы Тайлай «не торопился», приговаривала да перекладывала из собственной тарелки, выбирая для Тайлая вкусные кусочки, и не замолкала ни на минуту. Разве ж это просто коллеги? В комнате отдыха воцарилась тишина. Тайлай услышал эту тишину, опустил голову и хотел отказаться, но Цзинь Янь поставила тарелку и толкнула Тайлая:
— Мужчине надо больше есть, ты в курсе?
Тайлай не знал уже, куда деваться от стеснения, и принялся торопливо поглощать пищу, забывая даже жевать и набивая рот до отказа. Ты вообще где? Вообще-то это комната отдыха, тут все работники салона! А Цзинь Янь со своей напористостью при зрителях вела себя ещё свободнее.
Цзинь Янь болтала, а порой ещё издавала смешок, а то и два. Тихонько так. Получалось очень интимно, как может быть только между влюблёнными. В итоге всем, кто присутствовал в комнате отдыха, неловко стало разговаривать в полный голос. Стало тихо, раздавалось лишь чавканье Цзинь Янь и Тайлая, и так они складно чавкали, прям как муж с женой. Коллегам оставалось лишь сохранять молчание, а в глубине души их мучили сложные чувства. Ну что такого в этом Тайлае? Что такого? Только приехала красотка — тут же положила глаз на Тайлая, а он ещё и нос воротит, кто бы мог подумать!
Если во время совместных обедов Цзинь Янь демонстрировала смелость и браваду, то ночью, по дороге «домой», она кардинально менялась. Цзинь Янь демонстрировала другую свою сторону — беспомощность и робость. Она испуганно жалась к Тайлаю и обязательно брала его за руку, и никто другой ей категорически не годился.
Глубокой ночью улицы затихали, на дорогах не было шумных прохожих, не скапливался транспорт. После гомона и тесноты наступало спокойствие, правда, возникало и ощущение безлюдности. Улицы сразу становились пустыми, превращаясь для слепых в мир свободы, но в то же время и в мир одиночества. Хоть слепые и ходят группами, но всё равно каждый одинок. Цзинь Янь как раз и нравилось это одиночество. Они шли по левой стороне улицы, всю дорогу перешёптывались и смеялись, и каждый раз у Цзинь Янь появлялась безгранично пьянящая иллюзия, что этот мир принадлежит ей, и в нём только двое — она с Тайлаем. Словно в пустыне.
Я одинокий северный волк
За пеленою дождя,
Ветер щекочет мои бока,
Пустыня скрывает меня.
Может ли быть что-то лучше? Нет. Сами подумайте: глубокая ночь, и на тихой, можно даже сказать, пустынной улице, девушка идёт за руку с парнем, они движутся вперёд, не оглядываясь. Так серьёзно, так сердечно.
Я медленно двигаюсь вслед за тобой,
Зная, что дальше будет
…
Я погружаюсь в любовь с головой…
Love is forever.[34]
Тайлай так и не осмеливался ответить на чувства. Подобная робость отчасти была врождённой, но отчасти была связана с болезненным опытом первой любви. Тот самый ужас, который переживают все, кого однажды укусила змея и кто потом десять лет шарахается от верёвки. Как говорится, обжегшись на молоке, дуют на воду. Но ведь это и есть основная причина, по которой Цзинь Янь влюбилась в Тайлая. В глубине души Цзинь Янь имела склонность к самопожертвованию. Если бы не разбитое сердца Тайлая, смогла бы Цзинь Янь так полюбить его? Сложно сказать… Цзинь Янь и сама знала, что не смогла бы влюбиться в человека с каменным сердцем, в человека — неприступную крепость. Её безумно привлекло именно вдребезги разбитое сердце. Разбитое сердце достойно любви, и неважно, на сколько кусочков оно разлетелось, Цзинь Янь непременно соберёт их все, сожмёт в ладони и аккуратно, стежок за стежком, заштопает. Она хочет увидеть, как разбитое сердце встрепенётся, а потом снова забьётся, сокращаясь и расширяясь. Только этого Цзинь Янь хотела от любви.
Обеды следовали один за другим, ночь за ночью они возвращались обратно. Цзинь Янь и Тайлай стали проводить время вместе. Коллеги приняли это как факт: есть Цзинь Янь, есть Тайлай, и у них роман. Любовь и всё тут. Даже если в нашем мире есть свежие цветы, а есть навоз, так неужто нельзя «воткнуть свежий цветок в навоз»?[35]
Но проблема-то в том, что никакого романа не было. Цзинь Янь понимала, что это пока не роман. Любовь нельзя сравнивать с обычными вещами, в любви есть свои ритуалы. Нужны определённые слова, определённые поступки, а то и все вместе. И только когда дела «скажут» за тебя то, что и так понятно без слов, роман считается настоящим.
Цзинь Янь со своей стороны сделала всё возможное, вела себя раскованно и непринуждённо, но в вопросе «ритуалов» проявила подобающую девушке сдержанность. Она категорически не хотела первой произнести три слова «я тебя люблю», обязательно нужно было, чтобы это сказал Тайлай. Здесь Цзинь Янь никак не могла пойти на компромисс. Тайлай молчал, она ждала. Цзинь Янь проявила терпение. Ей нужно услышать от Тайлая три заветных слова, и она непременно добьётся этого. У неё есть право добиться их. Она достойна. Только после этих слов её любовь обретёт смысл.
А Тайлай всё так и не говорил Цзинь Янь этих слов. Цзинь Янь чего-то подобного ожидала. В этом вопросе она на самом деле испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, она надеялась поскорее услышать заветные слова, но с другой — также надеялась, что Тайлай признается в любви попозже. Тайлай всё-таки только-только пережил любовь. Цзинь Янь не волновало, были ли у мужчины отношения, был ли он женат и есть ли у него дети. Единственное, что её волновало — отношение мужчины к женщине, в особенности к своей возлюбленной. Тайлай недавно пережил неудачу в любви, только что оправился, и если он сразу же подарит Цзинь Янь три заветных слова, то она сама же разочаруется. Любовное признание — это наваристый суп, которому надо потомиться на медленном огне.
Время текло, день за днём, неделя за неделей. А Тайлай так и не признавался Цзинь Янь в любви. Цзинь Янь обладала терпением, но это не означало, что она не ждала. Через некоторое время Цзинь Янь начала-таки терять самообладание. Что бы она ни делала, как бы она не вела себя, а Тайлай со своей стороны не предпринимал ровным счётом ничего. Вместе с Цзинь Янь пообедать — можно, проводить Цзинь Янь с работы — можно, поболтать с Цзинь Янь — всегда пожалуйста! Но когда наступал «ключевой момент», Тайлай замолкал и упорно не клевал на уловки Цзинь Янь.