Молчание Тайлая пугало. Оглядываясь назад, Цзинь сама себя напугала. Они уже «давно» познакомились, а от Тайлая даже никаких намёков. Не то чтобы он хотел признаться, но сдерживал себя или мямлил бы что-то невразумительное. Нет, в «ключевые моменты» он просто оставался равнодушным и тем самым подрывал самоуверенность Цзинь Янь. Возможно, он её всё же не любит. Втыкают «розу» в «навоз», а «навоз» этого не хочет — возможно ли такое? Возможно.
Цзинь Янь выбилась из сил. Она ощутила усталость, но столько уже сделано, и на самом деле у Цзинь Янь нет пути назад. Больше всего её утомляло не молчание Тайлая. Все уже знали об их отношениях, ведь она во всеуслышание заявила о своих намерениях. Но теперь, когда у них будто бы роман, была ли у неё причина не заявить об этом во всеуслышание? Нет. Поэтому Цзинь Янь приходилось постоянно изображать цветущий вид, и это ей малость поднадоело.
Цзинь Янь не выдавала своих чувств, Тайлай тоже. Цзинь Янь терпеливо ждала, но Тайлай проявил ещё большее терпение. Цзинь Янь думала, что сможет так и дальше ждать, но в этот раз ошиблась. Она ждала не Тайлая, а время, время само по себе. Время безгранично и неиссякаемо, и в противовес терпению Цзинь Янь у времени всегда находилось очередное «завтра».
Завтра так глубоко, что дна не видно, и оно всегда маячит где-то в будущем. В конце концов Цзинь Янь осознала, что дальше ждать не может. Собственное терпение нанесло по ней удар, а ещё более крепкое и долговечное терпение Тайлая окончательно добило. Терпение Тайлая внушало ужас — он прямо-таки и не человек. У Цзинь Янь осталось одно желание — выплакаться вволю. К счастью, Цзинь Янь знала себя: если начнёт плакать, то содрогнутся и небо, и земля. Поэтому она специально отпросилась с работы на полдня и пошла в караоке. В отдельном кабинете включила звук на полную громкость, а потом дала волю чувствам и разрыдалась.
Цзинь не только выплакалась, но потихоньку приготовилась к худшему. Позвонила матери, сказала, что состояние её здоровья «оставляет желать лучшего». Цзинь Янь знала, что мать ответит ей на это — разумеется, велит ей поскорее возвращаться домой. Цзинь Янь поддакнула, сказав «посмотрю, как пойдёт». Это «посмотрю, как пойдёт» имело глубокий подтекст и подразумевало, что Цзинь Янь приняла решение: она откровенно поговорит кое с кем по фамилии Сюй. Если всё хорошо, то Цзинь Янь останется в Нанкине, а если нет, то немедленно вернётся домой.
Последняя карта по-прежнему досталась не Тайлаю, а Цзинь Янь. В тот вечер Чжан Цзунци, Цзи Тинтин, Тайлай и Цзинь Янь вместе «возвращались домой» под предводительством администратора Сяо Тан, как обычно гуськом, держась за руки. Когда добрались до «дома», прямо перед зданием Цзинь Янь остановилась. Она подошла к Чжан Цзунци, выдернула руку Тайлая из ладони Чжана и сказала:
— Господин директор, вы поднимайтесь, а мы ещё погуляем чуток.
Чжан Цзунци усмехнулся и пошёл наверх, держа за руку Сяо Тан. Цзинь Янь потянула Тайлая за полу куртки и встала на обочине. Услышав, что коллеги удалились, Цзинь Янь не стала ходить вокруг да около, а перешла к делу:
— Тайлай, я хочу с тобой поговорить.
После такого громкого заявления выражение лица Тайлая сразу посерьёзнело. Он не знал, видит ли Цзинь Янь выражение его лица, уверенности на этот счёт не было. Он опустил голову. Интуитивно Тайлай понял, что сегодня вечером обязательно что-то произойдёт.
Но что бы ни произошло, Тайлай твёрдо решил молчать. Цзинь Янь, разумеется, хотела этим вечером поговорить с Тайлаем начистоту, но, «увидев» такое отношение, рассердилась. Сегодня Цзинь Янь была особенно упряма. Ах так, ты молчать будешь? Хорошо, молчи, но тогда и я буду молчать. Что ж, будем тянуть время, и от тебя зависит, до какого момента. На худой конец, если захочешь простоять тут до утра, хорошо — я тебе составлю компанию!
Однако и в этот раз Цзинь Янь ошиблась. Её терпению было далеко до Сюй Тайлая. Всего через каких-то десять минут Цзинь Янь не выдержала и готова была взорваться. Изо всех сил она сдерживалась, а одну руку положила Тайлаю на плечо со словами:
— Тайлай, в салоне все слепые, но все слепые увидели и поняли, а ты не видишь? Ты что, ничего не понимаешь?
Тайлай кашлянул и принялся скрести носком ботинка по земле.
— Судя по всему, ты вынуждаешь меня сказать всё, что я думаю? Тайлай! Я же всё-таки девушка… Тайлай, ну что, ты так и будешь молчать, да? Тайлай, ты хочешь, чтобы я сказала, да? Тайлай, ты, в конце концов, скажешь или нет?
Тайлай продолжал двигать ногой, губы его тоже шевелились, а язык нет.
Цзинь Янь обеими руками схватила Тайлая за плечи. Она разозлилась, даже нет — пришла в ярость. И тут наконец вся давившая тоска и гнев ударили Цзинь Янь в голову. Она громко переспросила:
— Скажешь или нет?
— Скажу…
Тайлай вздрогнул, потом ещё раз быстро повторил «скажу», а потом, «глядя» на Цзинь Янь ещё полдня собирался с духом и, наконец, произнёс:
— Я тебе не пара…
Говоря эти слова, он пребывал в смятении и чуть не плакал. Он знал, что не подходит Цзинь Янь. Испугавшись, что Цзинь Янь не расслышала, искренне повторил ещё раз:
— Цзинь Янь, я действительно тебе не пара.
Вот оно, оказывается, как. Господи, вот оно как! Эту сцену Цзинь Янь прокручивала в голове десять тысяч раз и представляла всё, что угодно, но только не это. «Я тебе не пара»… «Я действительно тебе не пара»… В мире миллионы видов любви, но разве может быть начало лучше? Нет и ещё раз нет! Из-за любви она всегда была скромной, но её скромное сердце ждало ещё более смиренное сердце. Скромные и смиренные до невозможности. Но в любви скромность и смиренность так трогательны, они опьяняют, согревают людские сердца. Вот она какая, оказывается, любовь. Сам готов остаться в чём мать родила, лишь бы прикрыть возлюбленного. Цзинь Янь опустила руки и застыла, «пристально глядя» на Тайлая. Её плечи задрожали. И задрожало всё тело. Что она могла сказать? Что сказать хорошего? Цзинь Янь сжала кулаки, в голове звенела пустота. В этот момент кроме того, чтобы заплакать, что ещё ей оставалось? Она взвыла и разрыдалась в голос.
Плач Цзинь Янь взмыл в ночное небо. Тишину ночи внезапно нарушили звуки рыданий. Но это что? Это жилой микрорайон. Вскоре спустился Чжан Цзунци, который привёл с собой тётушку Цзинь и Гао Вэй. Они хотели увести Цзинь Янь домой, но она — ни в какую. Чжан Цзунци не мог ничего с ней поделать, оставалось лишь расстроенно предупредить:
— Цзинь Янь, мы же арендуем квартиру, если ты и дальше будешь рыдать, другие жильцы будут недовольны.
Но разве Цзинь Янь к нему прислушалась? Ей было плевать, хотелось одного — плакать. Если сейчас не выплакаться хорошенько, то когда?
Тётушка Цзинь уже легла спать, её выдернули из полудрёмы крики директора Чжана. Спросонок она услышала, что Цзинь Янь орёт, как бешеная. Она не знала, что произошло, но раз Цзинь Янь так рыдает, то причина может быть одна — Сюй Тайлай обидел девушку. Женщина всегда должна вставать на сторону женщины. Цзинь Янь на правах старшей тут же накинулась на Тайлая с суровыми расспросами:
— Сюй Тайлай, как ты мог так довести нашу Цзинь Янь?
Сюй Тайлай очень обиделся — он никак не мог взять в толк, почему Цзинь Янь бьётся в истерике. Сюй Тайлая увёл Чжан Цзунци, тётушка Цзинь крепко обняла Цзинь Янь со словами:
— Ну, всё, больше мы не плачем…
Цзинь Янь всхлипнула, подняла голову и, чуть не задохнувшись от душивших её рыданий, сказала:
— Тётушка Цзинь, идите домой, оставьте меня поплакать ещё пять минуток!
Очень странная просьба. Как может такая обида продолжаться «пять минуток»? При свете уличного фонаря тётушка Цзинь внимательно всмотрелась в лицо Цзинь Янь, но выражение лица девушки совершенно не соответствовало таким рыданиям. Тётушка Цзинь тут же поняла, что, судя по всему, зря накинулась на Сюй Тайлая. Ну, зря так зря. В следующий раз, когда приготовит на обед мясо, положит ему больше на пару кусков. Ну, раз Сюй Тайлай обижен незаслуженно, то с Цзинь Янь точно всё в порядке. Тётушка Цзинь ласково сказала:
— Послушай меня, пойдём. Если ты не ляжешь спать, то и другим не уснуть.
Цзинь Янь отстранилась со словами:
— Нет, тётушка Цзинь, не плакать не прокатит!
Тётушка Цзинь в глубине души вздохнула. Времена действительно изменились, молодые люди говорят так, что и не поймёшь. Что значит «не плакать не прокатит»?
Слова «я люблю тебя» в конечном итоге произнесла Цзинь Янь, прижимаясь к груди Тайлая. Тайлай испытывал неуверенность, любовь вселяла в него ужас, а признания в любви — ещё больший ужас. Но Цзинь Янь ощутила, насколько он ею дорожит. Он боялся Цзинь Янь, боялся разбить её, расплавить её, потому напрягался так, что еле дышал, аж пальцы не гнулись. Цзинь Янь, свернувшись на груди Тайлая, растаяла и по неосторожности три заветных слова слетели-таки с её губ. Ну, не говорит он — и ладно, не надо принуждать. Цзинь Янь в итоге раскусила, что в любви Тайлай типичный крестьянин: трусоватый, неуклюжий, простодушный, твердолобый. Всё это недостатки.
Но однажды эти недостатки стали характеристиками любви, отличительными чертами. Цзинь Янь решила стать змейкой на груди у крестьянина. Разумеется, не ядовитой, а водяной, маленькой извивающейся водяной змейкой. Змеям положено кусать людей. Ей тоже захотелось. Её любовь всегда желала отрастить зубы. Цзинь Янь подумала-подумала да и засмеялась беззвучно:
— Тайлай, я хорошая?
— Хорошая…
— Любишь или нет?
— Люблю…
— А перед сном обо мне думаешь?
— Думаю…
— Ты сможешь всю жизнь обо мне заботиться?
— Смогу…
И тут Цзинь Янь его укусила, не в шутку, а по-настоящему. Она укусила его за шею, и только когда Тайлай вскрикнул от боли, разжала зубы.
— Больно тебе?
— Больно…
— Ты знаешь, что я тебя тоже люблю?
— Знаю…
— Ты знаешь, что я хочу выйти замуж за такого, как ты?
— Знаю…
— Ты меня тоже укуси.
— Не буду…
— Кусай!