бе — пусть поспешно и скромно, ей всё равно. Главное, чтобы присутствовали папа с мамой, ну и поесть всем вместе, такая программа-минимум. А потом родители официально передадут её в руки зятю. Но сейчас папа с мамой не согласны, так на что будет похожа её свадьба? Судя по всему, придётся устроить свадьбу наперекор воле родителей, будто воровке тайком выдавать саму себя замуж. А что это значит? Это значит, что она снова окажется в долгу перед родителями. Но было и ещё кое-что очень важное. Сяо Кун всё-таки девушка, и когда дело доходит до свадьбы, настаивать должен именно мужчина, а лучше всего, чтобы он умолял. Любовь — это одно, а переживания девушки — совсем другое. А Сяо Кун хороша! Похоже на то, что она сама умоляет парня, а в результате неожиданно получает в ответ упрёк «Что ты так торопишься?» Сяо Кун чувствовала себя дешёвкой. Если сравнивать, то Цзинь Янь на самом деле очень и очень повезло, судьба к ней благосклонна. Подумав так, Сяо Кун внезапно испытала приступ тоски и ревности. Рука замерла. Захотелось плакать. Она действительно заплакала, и слезинка с глухим звуком упала на живот Цзинь Янь.
Цзинь Янь почувствовала, как на живот что-то капнуло, она подставила открытую ладошку и долго ждала, но оказалось, что это слеза Сяо Кун. Цзинь Янь тут же села, схватила Сяо Кун за руку, но Сяо Кун вырвалась. Она сказала:
— Янь, когда наступит день твоей свадьбы, где бы это ни было, скажи мне, я обязательно хочу присутствовать на церемонии.
Цзинь Янь не ответила, хмыкнула про себя и беззвучно спросила: «Свадьба? Где она, её свадьба?»
Перед Тайлаем Цзинь Янь всегда была сильной. Однако сильные люди зачастую обладают одной общей особенностью: когда они что-то планируют, то учитывают только свои желания. Они считают, что другие разделяют их точку зрения, не принимая во внимание чужое мнение. Цзинь Янь постоянно мечтала молча о собственной свадьбе, но почти не удосуживалась обсуждать это с Тайлаем. Об одном обстоятельстве Цзинь Янь не знала: ещё до отъезда Тайлая на заработки его родители договорились с ним, что когда сын надумает жениться, «дома» ничего устраивать не будут. Причина очень проста: скорее всего, будущая невеста Тайлая тоже будет из слепых, и устраивать в деревне свадьбу слепых неприлично и некрасиво. Не исключено, что деревенские поднимут на смех. Отец Тайлая честно и открыто сказал сыну, что деньгами «его не обидят», «всё отдадут и так», вот только свадьбу пускай не устраивает. Тайлай согласился. На самом деле он и сам так думал. Он подрастал под градом шуток и острот и в душе понимал, что у него в родной деревне нет ни одного друга, да и кому до него есть дело? Даже младшая сестра его не любит. А деньги — это хорошо. В худшем случае тысяч пятьдесят-шестьдесят, а в лучшем все семьдесят-восемьдесят. Получить такую крупную сумму на руки и при этом избежать позора — очень выгодно, можно сказать, прибыльная сделка.
Тайлай так излагал Цзинь Янь свои соображения по поводу их свадьбы: «Для меня наш первый поцелуй — это уже наша свадьба, а все деньги я хочу потратить на тебя, я не хочу пускать на ветер кругленькую сумму, лишь бы покрасоваться перед кем-то».
Подобное заявление звучало очень трогательно, можно сказать, от души. Манера речи тоже понравилась Цзинь Янь: Тайлай говорил искренне, прямо, решительно и бесповоротно, слова были полны безграничной преданности собственной любви. В этом смысле очень романтично, но при этом он выступал против свадьбы. Цзинь Янь была тронута, но в то же время ей хотелось разрыдаться.
Раз уж Сяо Кун изъявила желание прийти на свадьбу к Цзинь Янь, Цзинь Янь взяла её за руку и, перебирая пальцы подруги, грустно сказала:
— Ну, жди тогда… Я и сама не знаю, смогу ли дождаться собственной свадьбы.
— Почему ты так говоришь?
— Тайлай не хочет ничего устраивать.
Сяо Кун помолчала. Будучи слепой, она понимала мотив Тайлая. Она всё понимала.
— А ты?
— А что я? — ответила Цзинь Янь. — Я жду.
— И сколько ждать?
— Не знаю. Я готова подождать, до тридцати, до сорока лет. — Цзинь Янь прижалась лбом ко лбу Сяо Кун и тихонько сказала: — Я же женщина! — А потом ещё тише добавила: — Как же женщина может остаться без свадьбы?
Сяо Кун расслышала, как в слабом голосе Цзинь Янь прозвучало упорство — в последнюю фразу она вложила все силы, превратив в клятву добиться своего во что бы то ни стало.
Будучи женщиной, Сяо Кун понимала и позицию Цзинь Янь. И так же прониклась ею. Обхватив Цзинь Янь за шею, Сяо Кун шепнула:
— Я понимаю…
— Лучше уж, как ты, — сказала Цзинь Янь. — Вы с доктором Ваном так счастливы. Вы обязательно поженитесь вперёд нас. Подружка, когда наступит день свадьбы, ты мне скажи. Я хочу прийти на твою свадьбу и спеть. Я хочу спеть все песни, какие умею, от начала и до конца.
Раз уж беседа приняла такой оборот, то Сяо Кун не хотелось ничего скрывать от Цзинь Янь, иначе какие же они подруги, и она сказала:
— Я тоже не знаю, смогу ли дождаться собственной свадьбы.
Эту фразу только что произносила Цзинь Янь, и вот теперь Сяо Кун словно бы вернула ей её же реплику.
Пришла очередь Цзинь Янь удивляться, она изумлённо спросила:
— Почему?
— Мои мама с папой не согласятся, чтоб я выходила за Вана.
— Почему не согласятся?
— Не разрешают мне выходить за полностью слепого.
Вот оно как… Оказывается, вот оно как. Эх, разве можно кому-то в этой жизни завидовать?
— Они ни в какие мои дела не лезут, вот только не могут позволить мне выйти замуж за слепого, — продолжила Сяо Кун. — Они беспокоятся обо мне. Они же всю жизнь мне посвятили. А я приехала в Нанкин, на самом деле, сбежала с любимым без брачного обряда. — Сяо Кун вытащила шэньчжэньский мобильник со словами: — Я постоянно пользуюсь двумя телефонами и говорю родителям, что я в Шэньчжэне.
Цзинь Янь взяла из её рук сотовый и погладила. Целыми днями с утра до вечера врать — разве же это жизнь? В этот раз пришла очередь Цзинь Янь обнять Сяо Кун за шею и сказать:
— Я понимаю…
На самом деле девушки теперь стояли обнявшись. Вообще-то первоначально они не собирались обниматься, но потом после двух фраз «Я понимаю» неожиданно заключили друг друга в объятия. Левой рукой они не переставали гладить друг дружку по спине и не переставали бояться. Дождь всё так же шёл, превратив раздвижное стекло в барабан.
— Янь, я тебе загадаю загадку. Двое слепцов обнимаются!
— Слепая любовь!
— А вот ещё одна! Двое слепцов друг дружке поверили!
— Слепая вера!
— Ну, тогда ещё одна, посложнее. Какая птица не знает, что несёт?
— Слепая курица!
— Вот ты такая и есть! Сама не знаешь, что несёшь!
— Сама такая! Сама не знаешь, что несёшь!
— Нет, ты сама такая! Не знаешь, что несёшь!
Они без остановки выпалили «Сама не знаешь, что несёшь» десять с лишним раз подряд, словно непременно хотели вбить это громкое обвинение в голову друг другу. Ни одна не хотела уступать, и внезапно обе засмеялись. Сначала смешок был скрытым, мелкой дрожью начали дрожать лишь груди, которыми девушки прижимались друг к дружке. От этой дрожи обеим стало щекотно, и они расцепили объятия, всё ещё соприкасаясь лбами. А потом они не выдержали. Первой засмеялась Сяо Кун, её смех прозвучал заразительно для Цзинь Янь, и та тоже прыснула. У Цзинь Янь голос был громче раза в два, чем у Сяо Кун, смех её мог испугать кого угодно, он зарождался где-то в районе пупка и взмывал вверх, пуская в ход всю энергию области «даньтянь», места сосредоточения жизненной силы. От гогота Цзинь Янь у Сяо Кун затряслись поджилки, и она тоже заржала во всё горло. Девушки забыли, что они в массажном салоне, забыли обо всём на свете, даже кто они такие, и то забыли. Им просто было весело. Смеялись на полную мощность. Радостно и задорно, заражая и воодушевляя друг друга хохотом, словно состязались, и смех раздавался всё сильнее и громче. Они уже не могли остановиться, перейдя практически на рык. Сошли с ума! Помешались! Впали в истерику! Ах, как хорошо! Ужасно хорошо!
В комнате отдыха теснились слепые, чинно сидя на своих местах. Там же находился Ша Фумин. И Чжан Цзунци тоже. В присутствии этих двоих и их магнитных полей разве мог кто-то нарушать тишину? Нет. Даже дождь за дверью шумел осторожно. Внезапно в эту тишину ворвался оглушительный хохот двух девушек. Все присутствующие встрепенулись от страха и повернули головы по направлению к источнику звука. Почему это они так смеются? Что это их так развеселило? Судя по всему, они там от смеха животы надрывают. Забавно. У всех на лицах появились улыбки. Чжан Игуан спросил доктора Вана:
— Они там со смеху не помрут, а, доктор Ван?
Доктор Ван с улыбкой ответил:
— Две сумасшедшие девки!
Но доктору Вану было не до шуток: брату дали на уплату долга в общей сложности пятнадцать дней, и с каждым днём срок приближался и приближался. Доктор Ван достал из-за уха сигаретку и вышел на улицу один.
Над входом нависал загнутый козырёк, и там частенько курили массажисты. Вообще-то доктор Ван не курил, но гости всегда проявляли вежливость и после сеанса массажа многие курящие клиенты любили снабжать массажистов целой обоймой сигарет. В свободную минутку иногда и доктор Ван мог выкурить сигаретку, чисто побаловаться.
Доктор Ван вышел на улицу, но и на улице так же звонко был слышен безумный смех. Доктор Ван проворчал себе под нос: «Совсем с ума сошли» — и вдруг понял, что под козырьком стоит кто-то ещё. Доктор Ван ойкнул, второй парень тоже ойкнул, оказалось, что это Тайлай.
Доктор Ван обычно мало общался с Тайлаем — обычная вежливость, принятая среди коллег, не более, а так друг к другу не лезли, как говорится, колодезная вода не касается речной. А сейчас сложилась интересная ситуация. Учитывая, что их подружки так сблизились, да ещё и так расшумелись, молодые люди испытали некоторую неловкость. При этом они одновременно подумали, что стоило бы им быть подружелюбнее. Доктор Ван отогнал переполнявшие душу мысли, выудил из-за уха ещё одну сигаретку, подаренную клиентом, очень мягкую, марки «Чжунхуа», и сунул в руку Тайлая со сло