лом.
Все уселись, но никто не разговаривал. За столом повисло гробовое молчание. Чжан Игуан, сидевший с краю, уже поднял бокал и, словно сторонний наблюдатель, выпил в одиночку. Обычно он так себя не вёл — язык у него развязывался сразу, стоило только унюхать запах алкоголя. Все в массажном салоне знали, что Чжан Игуан сам как пиво: стоит открыть бутылку, и сразу пойдёт пена — вот Чжан Игуан и есть пивная пена.
Доктор Ван не переставал размышлять, в надежде найти какую-то тему для разговора с Цзинь Янь и Сюй Тайлаем. Но атмосфера за столом с самого начала царила странная, кроме сдержанного чавканья и звона посуды, никаких других звуков не было. Тут доктор Ван вспомнил о Чжан Игуане, понадеявшись, что Чжан Игуан побыстрее проявит активность и о чём-нибудь заговорит. Стоит ему открыть рот, как и все остальные подключатся. Как только завяжется беседа, то и у доктора Вана появится возможность что-нибудь сказать Цзинь Янь и Сюй Тайлаю. Разумеется, нужен нормальный повод, чтобы всё выглядело естественно, в противном случае отношения ухудшатся ещё больше.
Вот только Чжан Игуан помалкивал. Он был маргиналом и не мог привлечь к себе внимание коллег, так что помалкивал уже какое-то время, а в сердце носил огромную тайну — секрет Сяо Ма. Чжан Игуан ходил в «парикмахерскую», и теперь из всего массажного салона только он один знал о том, почему ушёл Сяо Ма и что с ним теперь. Душу наполнила невыразимая досада: если бы не он, то Сяо Ма ни в коем случае не уехал бы. Это он погубил бедного парня. Не надо было водить его в «парикмахерскую». Некоторым людям от природы нельзя ходить в такие места. Сяо Ма, старший брат сводил тебя к проститутке, во что ты там влюбился? Неужто ты сам себя не знаешь? Доля твоя такая. Влюбишься и всё — ты в беде.
На одном конце стола никто не проявлял активности, на другом — тоже. Ша Фумин и Чжан Цзунци вели себя необычайно спокойно. В этом спокойствии чувствовался привкус сдержанности, они явно лелеяли самые прекрасные желания, однако упорно сдерживали себя. В душе у обоих смешались самые разные чувства, души были бездонными, и в них накопилось сравнительно большое количество энергии. Эта энергия сразу не могла найти чёткого пути, и если бы ей проложили широкий тракт, то она сразу направилась бы к чему-то хорошему, но одно неверное слово, и есть возможность всё испортить. Оба проявляли чрезмерную осторожность, прилагая все усилия, чтобы уловить сигналы, которые посылает каждый из них, и при этом изо всех сил скрывали собственные намерения. Хорошо, что у обоих хватало терпения, к чему торопиться? Поживём — увидим. А пока оба будем строги и почтительны.
Ша Фумин поднял бокал с пивом и сделал маленький глоток. Чжан Цзунци тоже понял бокал и тоже сделал маленький глоток. Чжан Цзунци решил, что Ша Фумин что-нибудь скажет, но этого не произошло. Ша Фумин внезапно встал. Он встал быстро, решительно, извинился и куда-то ушёл. Чжан Цзунци не повернул головы, но его уши проследили направление звука шагов, похоже, Ша Фумин пошёл в туалет.
Ша Фумина тошнило. Рвотный позыв застиг его врасплох, он боялся, что не успеет добежать, но, к счастью, сдержался, с трудом ощупью нашёл туалет, тут же согнулся пополам, и его вывернуло наизнанку. Стало намного легче. Он широко открыл рот и сделал глубокий вдох. «Что это ещё такое? — подумал он про себя, — Я ведь ещё и не пил толком».
Ша Фумин и не предполагал, что это только начало. Не успел он вытереть навернувшиеся на глаза слёзы, как снова ощутил приступы тошноты, приступ за приступом. Ему пришлось согнуться, и началась безудержная рвота. Ша Фумин даже сам удивился. По дороге в больницу он съел два пирожка с мясом, а больше толком ничего и не ел, откуда же в нём столько? Его не просто тошнило, а действительно выворачивало.
В этот момент в туалет зашёл кто-то из посетителей забегаловки. В их компании держали пари, кто больше выпьет и дольше при этом продержится без туалета. Посетитель выиграл, и запас прочности его мочевого пузыря достиг своего предела. Подбежав к двери в туалет, он не успел расстегнуть штаны и вынуть своего «дружка», поскольку увиденное его ошеломило. В туалете кто-то уже был. Какой-то парень согнулся пополам, и его рвало. Весь пол был в крови. Огромная багряно-красная лужа. Даже на стене была кровь.
— Приятель, что с тобой?
Ша Фумин повернул голову, расплылся в улыбке и сказал:
— Со мной? Ничего.
Посетитель забегаловки тут же схватил Ша Фумина, повернулся и громко заорал в сторону зала:
— Эй, вашему тут плохо! Эй!
Ша Фумин недовольно сказал:
— Со мной всё в порядке!
— Эй, вашему тут плохо! Эй!
Первым ощупью до туалета добрался доктор Ван. Посетитель сунул ему руку Ша Фумина и тут же убежал — не мог уже терпеть, срочно надо было найти чистое место и отлить.
Ша Фумин сказал:
— Я не пьян, я вообще ещё не пил.
Доктор Ван не знал, что произошло в туалете, но, когда прикоснулся к руке и ладони Ша Фумина, появились очень нехорошие предчувствия. Рука и ладонь были холодны, словно лёд. Доктор Ван не успел ничего спросить, а тело Ша Фумина медленно начало оседать вниз.
— Фумин! Фумин! — позвал доктор Ван, но тот не ответил, он уже не слышал.
Банкет закончился, не успев толком начаться. Сотрудники массажного салона вместе собрались и ушли, они вызвали четыре такси, и машины на всех парах понеслись в сторону Первой народной больницы Цзянсу. Доктор Ван, Чжан Цзунци и Ша Фумин сели в первое такси, остальные распределились по трём машинам. Стояла глубокая ночь, дороги опустели, поэтому через десять минут доктор Ван, взвалив на спину Ша Фумина, вошёл в отделение скорой помощи. В этот момент Ша Фумин уже находился в состоянии глубокого обморока. Доктор Ван, запыхавшись, проговорил:
— Доктора! Быстрее! Быстрее!
Слепые сотрудники массажного салона непрерывной чередой подходили к больнице, тоже запыхавшись. Они столпились на входе в отделение скорой помощи в надежде, что врачи скорой что-то им сообщат. Медсестра просто вытерла уголки рта Ша Фумина, хотя вся его одежда была заляпана кровью. Какой-то врач подошёл к доктору Вану и спросил:
— Что спровоцировало? Были какие-то признаки?
Доктор Ван переспросил:
— Что спровоцировало что?
Врач понял, что собеседник не видит, и пояснил:
— У вашего друга обширное кровотечение, были ли какие-то признаки?
Доктор Ван ответил:
— Нет.
— А что у него в анамнезе, то бишь в истории болезни?
Что у него в анамнезе? Доктор Ван, стоя перед врачом, внезапно вспомнил, как полицейский увещевал его, дескать, вы обязаны рассказать мне всё, как было.
Доктор Ван был обязан. Он хотел бы рассказать врачу «скорой» всё, как есть. Но доктор Ван ничего не знал. Хоть Ша Фумин его однокурсник, старый друг и начальник, доктор Ван не знал. Что у Ша Фумина за «история болезни»? Доктору Вану оставалось только напряжённо «смотреть» на врача, смущённо с ними переглядываясь.
— Быстрее говорите, время не терпит, это очень важно!
Доктор Ван понимал, что это важно, он очень волновался, невольно крутил башкой. За дверью собрались коллеги, но никто не подал голос. Никто не знал. Внезапно доктор Ван ощутил холод в сердце, холод, похожий на колодезную воду. Он и Фумин, он и другие коллеги, другие коллеги и Фумин, каждый день вместе, но так далеки друг от друга. По сути никто никого не знает.
Им оставалось только обмениваться рассеянными взглядами, что они и делали. Правда, вместо глаз были уши, и они слышали тяжёлое дыхание друг друга.
В отделении скорой помощи началась суета, постоянно сновали туда-сюда медицинские работники. Доктор Ван вышел из кабинета, коллеги расступились перед ним: часть встала вдоль правой стены коридора, часть — вдоль левой. Повисло гробовое молчание, никто не осмеливался заговорить. Они стояли, не шевелясь, никто не издавал ни малейшего звука. Топот медиков становился более напряжённым, раз за разом. Они все входили в отделение скорой помощи через главный вход, входили и выходили, снова входили, снова выходили. Доктору Вану с коллегами оставалось лишь в панике сглатывать. Торопливый звук шагов наглядно свидетельствовал, насколько серьёзна проблема.
Из всего процесса доктор Ван уловил лишь одну фразу, сказанную врачом:
— Быстро перевозите в операционную. Лапаротомия.[59]
Двери в отделение скорой помощи открылись, и две медсестры выкатили каталку, на которой лежал Ша Фумин. Им нужно было перевезти Ша Фумина в операционную. Вереница слепых потянулась за каталкой вплоть до лифта. Ша Фумина загрузили в лифт, но больше медсёстры никому не позволили войти. Гао Вэй набросилась на кого-то из врачей и стала спрашивать местоположение операционной, держа за руку доктора Вана. Сам доктор Ван держал за руку Чжан Цзунци. Чжан Цзунци держал за руку Цзинь Янь. Цзинь Янь держала за руку Сяо Кун. Сяо Кун держала за руку Сюй Тайлая. Сюй Тайлай держал за руку Чжан Игуана. Чжан Игуан держал за руку Ду Ли. Ду Ли держала за руку Сяо Тан. Сяо Тан держала за руку тётушку Цзинь. Так, гуськом, они добрались до входа в операционную, остановились, расцепили руки и построились в две шеренги, оставив проход между ними.
Одна из сестёр вышла на середину между рядами и спросила:
— Кто главный? Нужна подпись.
Доктор Ван сделал шаг вперёд, но путь ему загородил Чжан Цзунци, и сестра сунула ему ручку. Чжан Цзунци взял ручку в рот, отгрыз колпачок, вынул стержень зубами, подул в него, и оттуда полились чернила. Чжан Цзунци обмакнул большой палец правой руки в чернила, потом вытянул его, потёр его об указательный, чтобы распределить краску, и сунул под нос медсестре, чтобы поставить отпечаток в качестве подписи.
В коридоре перед операционной стало по-настоящему тихо. Доктор Ван дожил до таких лет, но в жизни не слышал подобной тишины. Словно на них навалился тяжёлый вес и размазал в пустое место. Под этим гнётом доктор Ван, Чжан Цзунци и другие провели один час и пятьдесят три минуты, их глаза чуть не вылезли из орбит. Никто не пошёл задавать вопросы. Спрашивать самим плохо. Слепцы всегда твёрдо верили, что только другие могут принести добрые вести. Зачастую новости, озвученные другими людьми, становились приятным сюрпризом.