— Опять «Васенька»! — всплеснул руками Иван Антонович и тут же сморщился от боли. — Совсем забыл, старый дурак, про новые раны… Вот ответьте мне, Катя, на один вопрос. Я, признаться, не задумывался над этим до встречи с вами. А вопрос вот какой: правильно ли, если женщина полностью растворяется в любимом мужчине?
Она улыбнулась. Сначала глаза, потом всё её милое лицо осветилось таким внутренним светом, что Ивану Антоновичу не показалось бы странным, если бы этот свет нимбом засиял вокруг её головы.
— Полностью растворяется, — совсем тихо повторила она. — Только если ей очень… очень повезёт…
Слуцкий хлопотал по хозяйству на Дашиной кухне. В приготовление китайского супа он включил всех, взяв на себя руководящую роль. Катерина варила куриный бульон, и весь дом постепенно пропитывался густым душистым ароматом. Валерка открывал банку с консервированным корнем бамбука — свежего Иван Антонович не нашёл. Ему даже удалось растормошить Дашу. Перед ней на столе лежало несколько шампиньонов и кусок ветчины, который она старательно превращала в маленькие кубики.
— Дед, как вкусно пахнет… чума! Но зачем мама трех цыплаков варит? Не многовато нам?
— Бульон должен быть крепким. Катя, вы перчик-то в него положите!
— Открыл! — радостно сообщил Валерка.
— Молодец! Очень хорошо открыл. Теперь покажи руки!
— Буквально?
Слуцкий расхохотался.
— Валера, не скрою — тебе удалось меня озадачить.
— Да дуркует он, Дед! А зачем тебе его руки?
— У китайцев примета есть. Кто дотронулся до бамбукового корня после захода солнца, про того точно можно узнать, есть у него грех на душе или нет.
— А руки-то при чем? — испуганно выкрикнул Валерка.
— Если дрожат — есть грех, если нет — свободен…
— Но я ж говорил вам, что чувствую себя плохо последнее время!
— Боже мой, Валерий, шучу я! Поди в ванную, руки вымой, чтобы креветки почистить.
— Ну даете вы, Иван Антонович…
— Иван Антонович, солить бульон?
— Солите, Катя, солите. Но не солью, а приправой. И пену снимайте, не забывайте!
— Дед, а грибы-то я режу?
— Режь. Слоями. И осторожно, не кроши!
— А креветок много надо?
— Горсти три. Когда всё будем соединять, может, возьмем поменьше, чтобы не обижать остальные ингредиенты.
— Дед, а зачем ты пиалы купил? Их так держать неудобно.
— Китайский суп нельзя разливать в тарелки! Законы жанра, знаешь ли. Это всё равно что подать палочки к студню! Я кроме пиал ещё ложечки фарфоровые купил. Кстати, где они? Я их помою.
— Иван Антонович! Признайтесь, что вы просто транжира. А бульон у нас готов.
— Катя, я не транжира. Просто люблю, чтобы всё было правильно… А цыплят вынимайте из бульона — для супа они нам больше не понадобятся. Можно к столу подать. Я, например, люблю вареную курицу. Теперь, Катерина, бульончик надо процедить!
— Ой, Дед. Какая с ним возня…
— Девочка моя, кому как не тебе знать, что без труда не выловить и рыбку из пруда? Так. Пиалы готовы.
— Я бульон процедила.
— Очень хорошо. Ставьте его снова на огонь. Закладываем грибы. Молодец, Даша! Хорошо нарезала. Валер, бери миксер. Четыре яйца нужно взбить вот в этой мисочке.
— Бульон закипает, Иван Антонович!
— Очень хорошо! Валер, как там яйца?
— На месте, Иван Антонович!
— Рад за тебя. А в миске?
— Вот. Взбил.
— Будем сейчас их вливать в кипящий бульон! Катя! Кипит?
— Кипит вовсю! Заливайте!
— Вот смотрите теперь, как красиво получается! Дайте, Катя, ложку! Помешиваем… помешиваем… Видите — яичная пена превращается в жёлтые нити. Всё. Снимаем с огня. Очень красивый суп. Я думаю, он и название своё получил от этих яичных нитей.
— Дед, а он и название имеет?
— Я не сказал разве? Этот суп, девочка, называется «Китайский цветок». Он похож на роскошную жёлтую хризантему. Давай сюда ветчинные кубики. Будем заправлять его остальными компонентами. Валер! Бамбуковый корень и креветки!
— Ой, Иван Антонович! Что-то вы намешали противоречивое, как бы!
— Это, Валер, только на первый взгляд. Все продукты замечательно уживаются друг с другом, несмотря на то, что такие разные! Поставьте-ка, Катя, наш суп ещё раз на огонь. Доведём его до кипения последний раз!
— Я помню, Иван Антонович, вы сказали тогда, что в китайской кухне соединяется несоединимое. Как в человеке! Я запомнила.
— Да, Катя. Человек таков! И чем дольше живу, тем больше нахожу этому подтверждение. Даша, чуть не забыл! Нужны тонкие ломтики свежих огурцов, по три кружочка в каждую пиалу. Катя! Снимаем с огня. И последний штрих. Соус «Табаско»! Десять капель… Ну всё. Готово! Валер, давай-ка стол в комнату отнеси. Помочь тебе не могу — плечо болит. Но я у вас сегодня не только шеф-повар, но и официант. На это у меня сил хватит.
Валерка челноком забегал между кухней и комнатой, перетаскивая посуду, бутылки, тарелки с закусками. Главное блюдо — «Китайский цветок», над приготовлением которого трудились все, поставили на письменный стол. Рядом возвышалась башенка из розеток под пиалы. На подносе лежали фарфоровые ложки, половник и блюдце с тонюсенькими кружками огурцов для украшения.
— Я буду разливать суп, а вы пока расправляйтесь со своими салатами! — скомандовал Слуцкий. — Валер, ты помоги Даше устроиться в торце стола. Ей там удобнее будет.
Катерина чувствовала себя неуютно, когда кто-то вместо неё хлопотал по хозяйству, и всё порывалась помочь.
— Давайте я буду подавать на стол пиалы! — вызвалась она.
— Ни в коем случае! В китайском ресторане официант — мужчина!
Валерка уже извёлся — так не терпелось выпить, и он налил себе водки. Подумал — и налил водки Ивану Антоновичу, потом женщинам.
— Иван Антонович! — позвала Катерина. — Выпейте с нами, а потом займетесь супом!
— За что пьем? — спросил он.
Катерина подняла рюмку.
— Давайте помянем Зою! Сегодня утром я была на кладбище. Отнесла ей цветы, поговорила с девочкой. Рассказала ей про Дашеньку, про то, что замуж собирается за Валерия. Зоя порадовалась бы за тебя, — обратилась она к Даше. — Рассказала, какой замечательный у нас появился, — запнулась она на мгновение, — родственник. Вы, Иван Антонович, ей бы очень понравились… Зоенька, девочка моя. — Она приложила к глазам салфетку. — Мы любим тебя и всегда будем любить…
— Катерина Ивановна! — вмешался Валерка. — Ну не надо плакать! Конечно, будем любить! Так ведь, Дарья?
Даша, не глядя на Валерку, выпила рюмку до дна и отвернулась к окну.
— Ну не ссорьтесь, ребята! Эта я, наверное, не к месту со своими слезами… — засуетилась Катерина. — Где же наш суп? — с истеричными нотками в голосе почти прокричала она Слуцкому.
Иван Антонович склонился над кастрюлей и медленно приподнял крышку. Жаркий пар рванулся наружу, вытягивая за собой такой дразняще острый аромат вкусной еды, что все невольно стали потягивать носами воздух. Слуцкий зачерпывал половником суп, наливал в пиалу дымящуюся жидкость с длинными жёлтыми хлопьями, бросал в неё три огуречных кружка, ставил обжигающе горячую пиалу на розетку-подставку, дополнял композицию фарфоровой ложечкой и нёс к столу.
Первая пиала досталась Катерине.
— Боже мой! Как потрясающе красиво это выглядит! — Она подула на изящную ложечку и отправила её содержимое в рот. Секунда-другая — и Катерина блаженно закрыла глаза. — Это ещё вкуснее, чем кажется с виду… Никогда не ела ничего подобного. Превосходно, Иван Антонович! Браво!
У Валерки от голода нетерпеливо раздувались ноздри.
— Можно следующая моя? А то умру прям сейчас с голоду!
— Как, Даша, не возражаешь? — спросил Слуцкий.
— Пожалуйста, — равнодушно ответила она.
Валерка даже подался вперёд навстречу плывущей к нему еде.
— А если добавку захочу, дадут мне ещё одну хризантему?
— Если захочешь, — засмеялся Слуцкий, — дадут.
Валерка, как и Катерина, подул на ложку, съел, потом зачерпнул ещё раз…
— Вот уж не ожидал. Очень вкусно! Просто с ума сойти, какая вкуснотища!
Даша сидела у стола в своей коляске. Из-за высокой подставки для ног ей приходилось сидеть чуть боком — как ни пристраивайся, коленки всё равно будут упираться в боковую доску столешницы. Положив руки на подлокотники, она откинулась всем корпусом в своём инвалидном кресле, хмуро наблюдая за Иваном Антоновичем. Он медленно направлялся к ней с дымящейся пиалой в руках. В какой-то момент их взгляды встретились. Отступать ни одному, ни другому было некуда. Поравнявшись с Дашей, Слуцкий сделал неловкое движение, пиала, как с горки, съехала с фарфоровой розетки и, теряя на лету огненные капли, грохнулась на пол. Содержимое пиалы выплеснулось Даше на колени.
Искажённое болью лицо и её пронзительный крик — последнее, что запомнилось всем, перед тем, как она вскочила на ноги и убежала в ванную.
7
Трясущимися руками Иван Антонович достал из кармана пиджака тюбик с мазью от ожогов и положил на стол перед Валеркой.
— Отнеси ей. Пусть ноги намажет.
Валерка сидел, не шелохнувшись, будто не слышал Слуцкого вообще.
— Окаменел, что ли? Быстро отнеси ей и возвращайтесь сюда. Оба!
Валерка уставился на Ивана Антоновича бессмысленно и оторопело, помял пальцами тюбик и с отсутствующим видом понёс его Даше.
— Почему у вас в кармане мазь от ожогов? Носите с собой на всякий случай? — почти шёпотом спросила Слуцкого Катерина. — Или заранее знали, что прольете ей на ноги кипяток и приготовились проявить сострадание, так сказать?
Смысл происходящего до неё явно не доходил, но разыгравшиеся нервы требовали выхода и выплеснулись жгучим язвительным возмущением.
— Успокойтесь, Катя! Я понимаю ваше волнение, но повело вас, дорогая, явно не в ту сторону. Вас не возмущает, оказывается, что эта парочка убила настоящую Дашу, обманывала вас, разыгрывала безобразнейший спектакль передо мной и в конце концов чуть не взорвала меня в автомобиле! Но способ, которым я вывел на чистую воду эту авантюристку и её дружка, почему-то вас огорчил. Похоже, вы всё перевернули с ног на голову! Или вы с ними заодно, и то, что парализованная инвалидка прекрасно передвигается на своих двоих, для вас не новость?