В этом и проблема: если лидеры Китая заинтересованы в снижении конкуренции в сфере безопасности с другими странами, они должны перестать поддерживать восприятие Китая как необычайно миролюбивой и исключительной нации. Вместо этого им следовало бы подчеркивать общие или универсальные компоненты китайской идентичности. Но, как и политики-националисты во всем мире, в том числе в США, они вряд ли захотят или смогут предаться такой саморефлексии.
12. Когда Тайвань объединится с материковым Китаем и объединится ли?
Стивен М. Голдстейн
Уже шесть десятилетий напряженность между Тайванем и Китаем грозит развязать вооруженный конфликт. Лидеры Китайской Народной Республики (КНР) на материке считают остров неотъемлемой частью Китая под управлением уже не существующего режима, которому оказывают поддержку США. Лидеры Тайваня стоят на том, что они являются легитимным руководством острова, обладающего отдельным от материка и равным суверенным статусом. В последние тридцать лет радикальные изменения в регионе породили предположения о возможном решении разногласий по обе стороны пролива.
Настоящая статья исследует эту возможность, излагая вначале дискуссию о том, как выглядели отношения по обе стороны Тайваньского пролива шестьдесят лет назад. Далее описывается сегодняшняя ситуация, и в заключение делаются предположения, помогли ли прошедшие шестьдесят лет снизить остроту проблем, разделяющих обе стороны.
В 1957 году любая дискуссия о китайско-тайваньских отношениях началась бы с истоков напряженности по обе стороны пролива, кроющихся в гражданской войне. В 1949 году потерпевшие поражение правительство и вооруженные силы Китайской Республики (КР), возглавляемые Национальной партией (Гоминьдан, ГМД), бежали на Тайвань и другие маленькие острова вдали от побережья Китая. ГМД не считала себя правительством в изгнании в чужой стране. Она полагала себя легитимным национальным правительством Китая, включая Тайвань, правительством, которое все еще продолжает борьбу с восстанием «коммунистических бандитов» на материке. Остров был «бастионом», местом приготовлений к возвращению власти над материком. Для подготовки к будущей борьбе было объявлено военное положение, а этнические китайцы, с 1895 года жившие при японской оккупации, были подчинены авторитарному правлению и подвергнуты насильственному приобщению к материковым ценностям в ущерб истории, культуре и языку Тайваня.
По ту сторону пролива Коммунистическая партия Китая (КПК) объявила об основании Китайской Народной Республики. Ее взгляды были зеркальным отражением взглядов ГМД в том плане, что она также утверждала, что является легитимным национальным правительством Китая, обладающим правами и привилегиями суверенного государства в международной системе. Она придерживалась мнения, что Тайвань — часть Китая, которую нужно «освободить», с целью восстановить территориальную целостность и достоинство нации. Одним словом, стороны спорили не о том, является ли Тайвань частью Китая, а о том, кто правит Китаем. Гражданская война между соперниками по обе стороны пролива, имевшая мало шансов на капитуляцию или военную победу любой из сторон, вылилась в патовую ситуацию, которая создала в мире два Китая.
В 1957 году Тайваню не было никакой острой необходимости идти на уступки. Его экономика процветала, он был членом ООН, его признавали законным правительством Китая почти вдвое больше стран, чем те, что признали КНР. Более того, несмотря на недавнее военное противостояние в Тайваньском проливе, мало что могло навести на мысль, что КР, пользующаяся поддержкой США, может легко потерпеть поражение.
В самом деле, американская поддержка была ключевым фактором в сопротивлении Тайваня материку. На Каирской конференции 1943 года президент Франклин Рузвельт настаивал, что после капитуляции Японии Тайвань должен быть возвращен Китаю. Это условие было подтверждено в последующих высказываниях союзников и вступило в силу после поражения Японии во Второй мировой войне. Вскоре после этого США ввязались в китайскую политику, пытаясь выступать посредником в спорах КПК и ГМД, пока не разразилась полномасштабная гражданская война. К январю 1950 года на фоне разочарования в КР и желания оставить пути к отступлению для взаимодействия с новым коммунистическим правительством Китая президент Гарри Трумэн подтвердил действительность Каирской декларации, постановив вернуть Тайвань «китайскому» коммунистическому правительству и отрицая, что США имели какие-либо «коварные планы» на остров или желание вмешиваться в дела Китая.
Когда разразилась Корейская война, Трумэн дал задний ход. Он объявил, что оккупация острова со стороны КНР будет «прямой угрозой безопасности в Тихоокеанском регионе», и сообщил, что «определение будущего статуса Формозы [Тайваня] должно произойти после восстановления безопасности в Тихоокеанском регионе, мирного урегулирования с Японией или рассмотрения вопроса в ООН». Вашингтон отрекся от обязательств Каирской конференции и объявил статус Тайваня неопределенным.
Это было первое из многих решений, отменивших уход Вашингтона от дел Китая и продвигавших политику, поддерживающую патовую ситуацию в Тайваньском проливе, а также наличие «двух Китаев». После лета 1950 года отношения с КР были восстановлены, а Договор о взаимной обороне вступил в силу в 1955 году, как раз тогда, когда США пришли на помощь Тайваню в конфликте между сторонами пролива. Более того, международная поддержка Америки поддерживала вымысел, что правительство КР является легитимным правительством всего Китая.
Эта поддержка стала ключевым элементом азиатской политики Вашингтона. Несмотря на авторитарное правление ГМД, она считалась «демократической» альтернативой «коммунистическому Китаю» и примером преданности Америки интересам Азии в «холодной войне». И все же Тайвань не получал карт-бланш. Задачей США было занять в регионе позицию, которая будет достаточно дружественной, чтобы обеспечить безопасность Тайваня, сдерживая материк, но в то же время не настолько дружественной, чтобы побудить КР спровоцировать материк и втянуть США в конфликт с Китаем. В долгосрочной перспективе целью госсекретаря Джона Фостера Даллеса была ситуация разделенной страны, схожая с ситуацией в Германии. В краткосрочной перспективе Даллес стремился поддерживать статус-кво зашедшей в тупик гражданской войны и двух Китаев. В 1955 году отношения в проливе представляли собой треугольник, где США опять оказались в центре гражданской войны.
В 1979 году США признали Китайскую Народную Республику. Теперь, с американской точки зрения, КР была неправительственным объединением на острове, чей статус был объявлен неопределенным в 1950 году. Сближение Вашингтона с материком также катастрофически понизило международный авторитет КР, начиная с исключения из ООН в 1972 году и заканчивая стабильным потоком наций, переключившихся с признания КР на признание КНР.
В ответ изменилась и внутренняя политика Тайваня. К концу XX века он находился в процессе перехода к демократии. Все политические институты острова стали избираться населением, возникла оппозиционная партия под руководством местных китайцев, ориентированная на независимость, были сняты ограничения политических свобод, введенные во время гражданской войны, и началось экономическое взаимодействие с материком.
Демократизация глубоко отразилась на идентичности Тайваня и его народа. Снятие ограничений военного времени было негласным признанием, что гражданская война за контроль над материком окончена. Более того, избрание законодательных органов и президента только народом Тайваня подтачивало миф о том, что КР представляет Китай, и говорило о сепарации. Как может правительство, претендующее на власть над всем Китаем, избирать своих лидеров силами лишь одной провинции?
Кроме того, демократия сделала возможным обсуждение ранее запретных тем, таких как различная история Тайваня и континента, что позволило местным китайцам, ранее лишенным гражданских прав, заявить о своей идентичности, отличной от навязанной материковыми властями. Теперь избранным лидерам пришлось считаться с этой переменой.
Результаты поражали. Что касается личной идентичности, опрос показал, что за период с 1992 по 2015 год число респондентов, идентифицировавших себя как «тайваньцев», выросло с 17,6 % до 59,5 %, а тех, кто считал себя «китайцами» — уменьшилось с 25,5 % до 4 %. Кроме того, в опросе, проведенном в конце 2015 года, наибольшее число опрошенных (69,3 %) поддержало описание отношений с материком как «по одному государству на каждой стороне [пролива]», и лишь 16,2 % поддержали позицию материка, что «обе стороны пролива принадлежат Китаю». В отличие от побежденных в гражданской войне лидеров, тосковавших по возвращению на материк, сегодня общественное мнение говорит о твердой идентификации населения с Тайванем (как с островом, так и его правительством) как отдельной единицей.
И современные политики откликаются на эти настроения. Обе крупнейшие политические партии Тайваня утверждают, что Тайвань (КР) — «суверенное независимое государство», имеющее право участвовать в международной политике и вести переговоры с материком на равных основаниях. Например, президент Тайваня Цай Инвэнь (с мая 2016 года) до сих пор отказывается признать несколько натянутое определение Тайваня как части Китая, сделавшее возможным переговоры через пролив с 2008 года, — в одной зарубежной поездке она расписалась в гостевой книге как «Президент Тайваня (КР)». Последовательность такой идентификации не была случайной.
В отличие от Тайваня, позиция КНР за шестьдесят лет мало изменилась. Пекин придерживается «принципа «одного Китая», согласно которому «в мире есть только один Китай, материк и Тайвань принадлежат одному Китаю, а суверенитет и территориальная целостность Китая неделимы». Вот почему предложенное КНР решение спора базируется на идее Дэна Сяопина, выдвинутой в 1983 году (и позднее реализованной в Гонконге), которая известна как «Одна страна, две системы». Это включило бы Тайвань в состав Китая в качестве «Специальной административной зоны», где возможно установление отличной от остального Китая внутренней системы, но «только Китайская Народная Республика… [будет представлять Китай] в международных делах». Материк выразил желание добиться этой цели мирными средствами, хотя и оставил за собой возможность прибегнуть к силе.