Что следует делать сейчас? Хотя никто из руководителей не может внезапно отказаться от всякого давления по вопросу островов Дяоюйдао/Сенкаку, решительный руководитель мог бы постепенно снизить его, и если вторая сторона ответит взаимностью, обе страны могли бы постепенно предпринимать дальнейшие шаги. Они могли бы возобновить усилия по поиску проектов в регионе, в которых могли бы сотрудничать. Японский опыт в охране окружающей среды и управлении экономикой, чьи темпы роста сменились с более высоких на более низкие, мог бы быть передан Китаю в более крупном масштабе. Руководители и чиновники обеих стран могли бы встречаться чаще, а те, кто хорошо понимает другую страну, могли бы получить важные посты. Можно развивать молодежные обмены и подготовку молодых лидеров, у которых будут глубокие познания о другой стране и дружеские связи в ней. Увеличение потока туристов из Китая могло бы способствовать укреплению взаимопонимания, так как туристы принесут с собой более точную картину современной Японии, чем дают некоторые СМИ. Еще больше можно сделать, чтобы привлечь японских туристов в Китай. Словом, для улучшения отношений есть множество возможностей.
В 2018 исполняется сорок лет с момента подписания Договора о мире и дружбе между двумя странами, а также с необычайно успешного визита Дэна Сяопина в Японию. Нет лучшего способа отметить эту годовщину, чем предпринять с обеих сторон серьезные шаги по укреплению отношений между двумя странами.
III. Экономика
14. Могут ли сохраниться высокие темпы роста Китая?
Ричард Н. Купер
Китай сумел осуществить величайшее сокращение бедности в истории человечества: из нищеты вышло от 400 до 600 миллионов человек, в зависимости от используемого определения. Экономика Китая росла почти на 10 % в год на протяжении тридцати лет — шестидесятикратное увеличение, которое, с учетом роста населения, дало стране двенадцатикратный рост подушевого дохода. У семей впервые появились реальные альтернативы в жизни, не только для себя, но и в первую очередь для детей. Перемены были воистину фантастическими — если бы в 1980 году кто-то предсказал, какой будет экономика Китая в 2018 году, и китайцы и иностранцы высмеяли бы предсказателя за беспочвенные мечтания. Но это случилось.
Каковы истоки столь неожиданного роста и может ли он продолжаться дальше? В настоящей статье перечисляются семь истоков и предполагается, что шесть из них исчезнут или существенно ослабнут. Это означает, что в ближайшем десятилетии Китай столкнется со значительным замедлением роста, что станет предметом многих газетных заголовков, но не должно интерпретироваться как политическая ошибка. Замедление произойдет по фундаментальным причинам. Несомненно, некоторые политические решения могут быть неудачными, но само по себе замедление роста не будет означать провала.
На жаргоне экономистов рост требует большего предложения рабочей силы (включая более высокие уровни образования и опыта), большего капитала и остаточного фактора, именуемого «совокупная производительность факторов производства», который включает в себя все остальное. Исследования констатируют, что после 1978 года накопление капитала в Китае определило бо́льшую часть роста, а увеличение трудовых ресурсов дало лишь 10–20 %, вместе с существенным увеличением совокупной производительности факторов производства. Но что стало тому причиной? Я могу назвать семь таких причин, но, без сомнения, есть и другие.
Первой из них было значительное изменение подхода правительства к распределению ресурсов. Он постепенно сместился с командно-административного, централизованного планирования, свойственного социалистическим системам, где подразумеваются установленные правительством квоты производства и экстенсивное нормирование поставок, на подход, в значительной степени основанный на рынке. Это означало, что домохозяйства и компании могут принимать собственные решения в области потребления и инвестиций, основываясь на ценах, которые, в свою очередь, формируются под мощным воздействием спроса и предложения по каждому отдельному продукту. Кроме того, внутренние цены стали в большей степени связаны с ценами в мировой экономике.
Второй причиной был переход страны от почти изолированного положения к вовлеченности в мировую экономику. Стал поощряться экспорт, сначала через специальные экономические зоны (СЭЗ) с более благоприятными налоговыми и нормативными условиями, потом и в более широком плане. В отличие от Японии и Южной Кореи, также поощрялись прямые иностранные инвестиции в страну, частично через СЭЗ, но также и для внутреннего рынка. Изначально это происходило через совместные предприятия, затем через местные компании в полной иностранной собственности. Первоначальной целью было наладить обмен с иностранными государствами, до тех пор скудный, а затем принести в Китай иностранные технологии (включая навыки маркетинга и менеджмента).
Третьим фактором роста было задействование обширной китайской диаспоры за рубежом, члены которой обладали ценными знаниями об общении с иностранцами и могли выступать посредниками между изолированным материком и остальным миром. Китайские бизнесмены в других странах знали, какие товары и услуги будут хорошо продаваться, особенно в США и Европе, и были знакомы с механизмами реализации и другими техническими аспектами успешной внешней торговли. Значительная часть первоначальных инвестиций в СЭЗ поступила из Гонконга, Тайваня и других китайских сообществ за рубежом.
Четвертым фактором было то, что аналитики называют демографическим дивидендом: процент трудоспособного населения материкового Китая (от 15 до 64 лет) значительно вырос: от 66 % в 1990 году до 74 % в 2012 году. Если продуктивно использовать рабочую силу — что так и есть, — это содействует общему росту экономики и среднедушевого дохода. Конечно, политика Китая «Одна семья — один ребенок» также содействовала этому огромному «дивиденду», пока не вступило в силу серьезное старение населения.
Пятым фактором стало мощное движение рабочей силы из сельского хозяйства в более производительные виды деятельности. Это основополагающий аспект во всех бедных странах, которые изначально являются преимущественно аграрными, а производительность низка, за исключением, может быть, периодов сева и уборки урожая. Это движение с ферм на фабрики (или в конторы) принесло существенный рост среднедушевого производства. В 1980 году 70 % рабочей силы Китая было занято в сельском хозяйстве, к 2016 году этот показатель упал ниже 30 %. Одно крупное исследование полагает, что один этот сдвиг принес от 1,1 до 1,3 % роста ВВП в год.
Шестым фактором был крайне высокий (по международным стандартам) уровень сбережений и инвестиций — в некоторые годы он составлял до половины национального продукта. Часть инвестиций шла от государственных предприятий, еще часть — от местных властей. Но в основном они поступали от новых образований, не принадлежащих центральному правительству — например, основанных местными городами и селами. За ними следовали полностью частные инвестиции, в том числе и от иностранцев, в соответствии с новыми правилами, введенными Пекином. К 2012 году около 65 % всех инвестиций поступало из частных источников, обеспечивая помещения и оборудование для стремительно растущей рабочей силы вне сельского хозяйства. Но значительная их часть также дала новое и улучшенное жилье для растущей городской рабочей силы с увеличивающимися доходами. Многое также шло в инфраструктуру, частично на такие городские нужды, как водопровод, канализация, дороги, освещение, транспорт, частично на речные и морские порты, аэропорты и междугородние перевозки, такие как автомагистрали и железные дороги.
Седьмой фактор — образование. Еще в 1950-е годы недавно утвердившаяся у власти Коммунистическая партия приняла стратегическое решение дать всем юным китайцам бесплатное начальное образование, обеспечив крестьянству минимальный уровень грамотности. Это решение сослужило Китаю хорошую службу, так как больше молодежи, привыкшей регулярно ходить в школу и выполнять распоряжения учителей, перешло на упорядоченную фабричную работу. Бесплатное государственное образование было продлено до девяти лет с середины 1980-х годов, и количество учащихся в старших школах и университетах выросло настолько, что к 2016 году в тех или иных университетах училось около 30 % молодежи против всего 2 % в начале 1980-х годов.
Эти основные факторы определили высокие темпы роста Китая в течение тридцати лет после экономической реформы. Разумеется, новые технологии, в основном приобретенные за рубежом, также сыграли важную роль. Но новая технология во многом была связана с вышеупомянутыми факторами: иностранные инвестиции (и консультации), вклад китайской диаспоры, высокий уровень инвестиций и повышение качества образования, включая тренинги от иностранных фирм.
Что же будет дальше? Могут ли эти семь факторов и дальше играть важную роль? А если нет, есть ли приемлемая замена? Увы, напрашивается отрицательный ответ по всем из них, кроме, может быть, образования. Рассмотрим их по очереди.
В целом Китай завершил переход к ценовой рыночной экономике. Остаются некоторые исключения, особенно в банковском деле, нефтяной сфере и телекоммуникациях, так что стране еще есть куда двигаться. Но в качестве источника будущего роста дальнейшие изменения в правилах распределения ресурсов — дальнейшие экономические реформы, — скорее всего, будут намного более ограничены, чем в 1980-е и 1990-е годы.
Прямые иностранные инвестиции продолжают поступать в Китай, уступая по масштабам только США. С ними придут некоторые современные технологии, и их будущий вклад может быть таким же, как прежде. Но влияние внешней торговли, еще одного направления глобализации, определенно будет более ограниченным. Китайский экспорт в долларовом эквиваленте вырос на невероятные 17 % за три десятилетия с 1980-х по 2010-е годы, переместив Китай с пренебрежимо малой роли на позицию крупнейшего экспортера в мире. Таким образом, дальнейший рост экспорта уже не сможет дать стране масштабный толчок; прирост будет более-менее сопоставим с ростом мировой экономики — около 5–7 % в год в долларовом эквиваленте (с учетом некоторой инфляции). Китайцы за рубежом продолжают быть значимыми, но уже не как серьезный источник роста. Обитатели материка (в основном) научились напрямую общаться с иностранцами. Эта схема была разовым наверстыванием упущенного и уже стала историей.