Возможно, наиболее значимым стало именно ненамеренное содействие государства общественной сознательности. Китайское правительство своими же собственными мерами и политикой невольно способствовало росту общественной сознательности и сделало ее все менее управляемой. Государство разрешило коммерческие СМИ и Интернет в рамках более обширной кампании по модернизации страны. В то же время оно стремилось сдерживать эти инструменты и тот потенциальный риск, который каждый из них представлял с точки зрения предоставления власти гражданам и дестабилизации политического авторитета государства. Однако, единожды придя в движение, высвобожденные правительством процессы вскоре вышли из-под его контроля.
Дальнейшее развитие современной законодательной системы потребовало информированных граждан, способных следовать правовому режиму, участвовать в рыночной экономике и присматривать за местными чиновниками и деятелями рынка. С помощью СМИ государство стремилось распространить юридические знания и концепцию прав. Этот процесс усилил юридическую и правовую сознательность различных социальных групп и открыл важнейшие возможности для одаренных юристов и правоведов, многие из которых стали уделять больше внимания защите прав граждан и интересов общественности. Постановка СМИ в зависимость от рыночных факторов преобразовала профессию журналиста, в результате все больше ее представителей стали воспринимать себя как «рупоры» граждан. Впервые получив от правительства разрешение объединяться в сеть и сотрудничать — под предлогом распространения юридической грамотности, — журналисты и профессиональные юристы принялись взаимодействовать по-новому. Вместе они оказались способны обращать в свою пользу уже существующую фрагментированность государства, обходить некоторые формы цензуры и создавать критические репортажи, вскрывающие социальные проблемы и требующие отчета от правительства. А поскольку наиболее известные журналисты и юристы стали лидерами общественного мнения, их критические мнения, в свою очередь, повлияли на обычных граждан через Интернет. Сами китайские пользователи разработали собственные практики ведения дискуссий. Озвучивание и выслушивание жалоб, выстраивание чувства общности — вот наиболее заметные аспекты деятельности китайских интернет-пользователей в 1990-е и 2000-е годы. Как отмечалось выше, обсуждение проблем и жалоб через призму законодательства и прав стало одним из самых частых способов создать инцидент с общественным мнением.
Как отвечало на это китайское правительство? В то время как более ранний период руководства Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао был отмечен, как и у Си Цзиньпина, попытками сдержать общественное мнение, в конце концов власти предпочли относительно более открытый и отзывчивый подход. Режим Си, напротив, более тесно связал вопрос общественного мнения с вопросами социальной стабильности и общественной безопасности, чтобы оправдать все более воинственные меры. Законодательство и технологии были использованы для усиления цензуры и надзора, что проявляется в дальнейших усилиях по легализации спорных практик и наказании за нежелательное поведение — например, туманно определенное «создание волнений» было объявлено преступлением. Кроме того, продвижение использования науки о больших данных и облачных вычислений помогло в осуществлении контроля над обществом. Китайское правительство широко раскинуло сети для атаки на ключевых деятелей, поспособствовавших росту числа инцидентов с общественным мнением: на лидеров общественного мнения, «неблагополучных», юристов, защищающих гражданские права и интересы общественности, журналистов и активистов. В то же время правительство усилило контроль СМИ, неправительственных организаций и интернет-компаний, параллельно укрепляя кибернезависимость Китая.
Усилия Китая по сдерживанию общественного мнения имели двойственные результаты. С одной стороны, они в значительной степени разрушили ключевые социальные сети, состоящие из юристов, журналистов и лидеров общественного мнения, которые делали возможными прошлые инциденты с общественным мнением национального масштаба. Атака подобных сетей сильно подорвала возможность мобилизации сил общества для создания таких инцидентов. И хотя некоторые либерально настроенные специалисты и интеллектуалы от юриспруденции и СМИ отнеслись к закручиванию гаек весьма критически, они пока не нашли эффективных средств противодействовать усиливающемуся контролю. С другой стороны, жесткие меры государства не смогли полностью заглушить критические голоса и общественную мобилизацию. Трения в партийном государстве все еще можно обратить в свою пользу, создав для СМИ повод высказаться и бросить вызов цензуре. Кроме того, высокообразованный средний класс, еще не ставший мишенью репрессивных мер, сохранил способность объединяться и заставлять себя услышать. Однако для более уязвимых групп населения Китая без согласованной помощи юристов, активистов неправительственных организаций и журналистов перспектива выглядит не столь радужной. Учитывая отсутствие приемлемого выхода для выражения своего мнения или получения компенсации, китайские «неблагополучные» могут прийти к более экстремальной и радикальной реакции на свои проблемы, угрожая социальной стабильности, которую как раз и стремится укрепить режим Си. Как бы то ни было, если дискуссия о проблемах общества существенно ослабеет, общественное мнение может в первую очередь обратиться к выражению националистических настроений.
6. Что значит долголетие для руководства Китая?
Арунабх Гхош
С многих точек зрения XIX съезд КПК, прошедший осенью 2017 года, может стать отметкой исторической трансформации в структурировании высшего руководства Китая. После событий лета 1989 года в стране развилась система, сделавшая возможным мирный и мягкий переход власти от одного поколения лидеров к другому. Эта система — которую политолог Эндрю Натан в 2003 году назвал «авторитарной устойчивостью», — включающая в себя ограничение полномочий Председателя и премьер-министра до двух пятилетних сроков и вводящая своего рода расширяющееся коллективное руководство, сейчас, похоже, оказалась под угрозой. Есть опасения, что действующий Председатель КНР Си Цзиньпин может порвать с этим набором формальных и неформальных правил и попытаться сохранить свой пост или, по крайней мере, влияние на политику элиты много дольше 2022 года, когда истечет его второй пятилетний мандат.
В том, что Си стремится к столь длительному влиянию, нет ничего удивительного. В то время как его непосредственный предшественник Ху Цзиньтао, занимавший пост Председателя с 2002 по 2012 год, ушел с политической сцены, покровитель Си — Цзян Цзэминь, как и влиятельнейший лидер эры реформ Дэн Сяопин, сохранили власть и влияние надолго после официального ухода с руководящих позиций. В самом деле, выдвижение самого Си на пост Председателя осенью 2012 года произошло под властным взглядом и с разрешения восьмидесятилетнего Цзяна. Хотя Цзян давно ушел в отставку и официально прекратил политическую активность, он продолжал отбрасывать тень, заметную в выдвижении некоторых его протеже в Постоянный комитет Политбюро в 2002 и 2012 годах. Предшественник Цзяна Дэн Сяопин оказывал еще более долгосрочное влияние после официального ухода из активной политической жизни в конце 1980-х годов. Стоит лишь вспомнить, что по состоянию на ноябрь 1987 года Дэн оставил все посты, кроме председательства в Центральном военном совете. Но именно по его санкции два года спустя, в июне 1989 года, войска Народно-освободительной армии вошли на площадь Тяньаньмэнь для разгона протестующих. Точно так же именно его Южное турне в 1992 году, когда он вновь привлек внимание к своей реформаторской повестке дня, придало новый импульс развитию Китая. Цзян и Дэн — лишь самые яркие примеры более обширного явления, когда престарелые государственные деятели сохраняли влиятельность, официально не занимая постов в правительстве.
Свергнет ли Си существующую систему преемственности элиты, предпочтет последовать примеру Цзяна и Дэна Сяопина или просто отойдет в сторону — покажет время. Однако в сравнительно-исторической перспективе представляет интерес не только возраст лидера у власти, но и их долголетие как таковое. Возможно, оно не столь значимо в политических системах, где лидеры обычно уходят из высшей политической власти, когда истекает срок их полномочий (как в США), или парламентские формы правления могут быстро и в предсказуемом направлении переложить бремя власти (например, в Великобритании, Индии и в более обширном мире коалиционной политики). Хотя КНР и установила сроки полномочий, тот факт, что уходящие в отставку лидеры по-прежнему обладают прямым и решающим влиянием на последующие поколения, означает, что они сохраняют гораздо больше власти, чем политики США, Великобритании или Индии. И для историка возникает интересный вопрос: живут ли верховные лидеры Китая дольше, чем их коллеги за рубежом?
Данные, собранные The New York Times в 2012 году о действующих и бывших членах Постоянного комитета Политбюро, а также о «восьми бессмертных» (близких соратниках Мао Цзэдуна, которые могли не быть членами Постоянного комитета, но их влияние и значимость за последние шестьдесят с лишним лет были не менее существенны), показывают, что за прошедшие шесть десятилетий шестьдесят один человек правил и оказывал влияние с вершины политической власти в КНР. По данным 2012 года, средний возраст этих лидеров составлял 79 лет, медианный — 78 лет.
Рис. 6.1. Срок жизни руководства Коммунистической партии Китая по периоду рождения
И действительно, как показано на рис. 6.1, для высшего руководства Китая, родившегося в период с 1880-х до 1930-х годов, средняя продолжительность жизни далеко переходит за восемьдесят. Более низкий средний показатель для родившихся в 1890-е годы отчасти объясняется чистками Культурной революции в 1966–1976 годах, коснувшимися многих представителей высшего руководства. Шесть из восьми лидеров, родившихся в 1930-е годы, в 2012 году были еще живы, а потому можно ожидать, что со временем средний показатель будет расти. Лидерам, родившимся в 1940-е годы, включая экс-председателя Ху Цзиньтао и большую часть текущего состава Постоянного комитета Политбюро, в среднем по 67 лет. Хотя простое среднее значение в 79 лет для целой группы людей уже говорит о длительной жизни, долголетие еще увеличивается, если мы принимаем в расчет последующие поколения, где также многие еще живы. В итоге, исключив 14 лидеров, родившихся в 1940-е годы, мы приходим к среднему возрасту в 82 года.