За последние два десятилетия было получено достаточно доказательств того, что большинство хронических болезней частично обусловлены неправильным питанием. Об этом говорят экспертные советы, министр здравоохранения, ученые. От неправильного питания умирает больше людей, чем от курения табака, несчастных случаев и любых других факторов, связанных с образом жизни или окружающей средой. Мы знаем, что частота заболеваемости ожирением и сахарным диабетом стремительно растет, а здоровье людей ухудшается и что причина происходящего кроется в питании. Так разве правительство не должно побуждать нас питаться правильно? Лучшее, что может сделать государство, чтобы предотвратить рост болезней, – это недвусмысленно рекомендовать своим гражданам есть меньше животных продуктов, меньше растительных продуктов, подвергшихся обработке, и больше цельной растительной пищи. Эта идея обоснована обширными научными исследованиями, и необходимо донести ее до людей, как это было сделало в случае с сигаретами. Сигареты убивают, и то же можно сказать об этих нездоровых продуктах. Но вместо этого правительство заявляет, что животные продукты, как молочные, так и мясные, рафинированный сахар и жиры, которые вы едите, полезны для вас! Государство закрывает глаза на научные доказательства, а также на страдания миллионов людей из-за болезней, вызванных неправильным питанием. Договор о доверии между американским правительством и гражданами США нарушен. Правительство Соединенных Штатов не только не способно решить эту проблему, оно, наоборот, ее усугубляет.
Недавняя атака: суточная норма потребления в виде диапазона значений
Совет по пищевым продуктам и питанию в составе Института медицины при Национальной академии наук обязан приблизительно раз в пять лет пересматривать и обновлять рекомендации по потреблению отдельных питательных веществ. Совет разрабатывает рекомендации в области питания начиная с 1943 г., когда он подготовил программу питания для Вооруженных сил США, рассчитав суточные нормы потребления для каждого питательного вещества.
В докладе совета, опубликованном в 2002 г.{1070}, рекомендации в области питания представлены в виде диапазона, а не одной цифры, как это было принято раньше. Для поддержания хорошего здоровья нам теперь рекомендуется потреблять от 45 до 65 % калорий в виде углеводов. Приводится также диапазон рекомендованных значений по потреблению жиров и белков.
Несколько приведенных ниже цитат из пресс-релиза, анонсирующего этот огромный, состоящий более чем из 900 страниц доклад, говорят сами за себя. Вот первое предложение{1071}:
Чтобы удовлетворить суточную потребность организма в энергии и питании, минимизируя при этом риск возникновения хронических заболеваний, взрослые должны получать 45–б5 % калорий в виде углеводов, 20–35 % в виде жиров и 10–35 % в виде белков…
Далее мы видим следующую фразу:
…на долю добавленного сахара должно приходиться не более 25 % от общего количества потребляемых калорий… Добавленный сахар – это сахар, добавляемый в продукты питания и напитки при их производстве, [и] его содержат в основном такие продукты, как конфеты, безалкогольные напитки, фруктовые напитки, выпечка и прочие сладости{1072}.
О чем на самом деле говорят эти рекомендации? Не забудьте, пресс-релиз начинается с утверждения, что цель доклада – «минимизация риска хронических заболеваний»{1073}. В докладе говорится, что мы можем получать до 35 % калорий в виде жиров – это выше, чем показатель 30 %, приводимый в предыдущем докладе. Нам также рекомендуется получать до 35 % в виде белков – эта цифра гораздо выше, чем рекомендации всех прочих уполномоченных организаций.
Последняя рекомендация служит достойным завершением списка. Мы можем потреблять до 25 % калорий в виде добавленных сахаров. Не забывайте, что сахар – это наиболее очищенная разновидность углеводов. Хотя нам рекомендуется потреблять не менее 45 % калорий в виде углеводов, более половины от этого количества (25 %) может быть представлено в виде сахаров, присутствующих в конфетах, безалкогольных напитках и выпечке. Ключевая идея этого доклада в следующем: американский тип питания не просто наилучший из всех возможных – теперь вы можете спокойно есть еще больше вредных продуктов и при этом быть уверенными, что «минимизируете риск хронических заболеваний». Не обращайте внимания на предостережения, которые вы можете найти в этом докладе: с таким широким диапазоном рекомендаций почти любую диету можно считать минимизирующей риск возникновения болезней.
Возможно, вам сложно понять, что эти цифры означают в повседневной жизни, поэтому далее приведено примерное меню, в котором содержание питательных веществ соответствует вышеупомянутым рекомендациям (табл. 16.1, 16.2){1074}{1075}.
Таблица 16.1. Примерное меню, соответствующее рекомендованным диапазонам потребления питательных веществ
Таблица 16.2. Питательный состав примерного меню и рекомендации, приведенные в докладе
Друзья, я не шучу. Это ужасное меню соответствует рекомендациям, приведенным в докладе, и, как предполагается, поможет нам «минимизировать риск хронических заболеваний».
Я мог бы составить множество разных меню, содержащих в большом количестве животные продукты и добавленный сахар, и все они соответствовали бы этим рекомендованным суточным нормам потребления. Думаю, сейчас, когда вы уже прочитали большую часть этой книги, нет необходимости напоминать, что если мы будем так питаться изо дня в день, то не просто придем, а прибежим к хроническим болезням. Как ни прискорбно, именно это и происходит с большинством американцев.
Белки
Наверное, сильнее всего удивляет верхний предел рекомендованной нормы потребления белков. Для замещения белков, регулярно выделяемых организмом (в виде аминокислот), требуется получение лишь 5–6 % калорий в виде белков в составе пищи. Однако на протяжении последних 50 лет рекомендовалось получение 9–10 % калорий в виде белков: это было сделано, с тем чтобы большинство людей потребляли хотя бы «требуемые» 5–6 %. Рекомендованные 9–10 % соответствуют широко известной суточной норме потребления{1076}.
Почти все американцы превышают рекомендованные 9–10 %, наше потребление белка составляет около 11–21 %, а в среднем – 15–16 %{1077}. Сравнительно небольшое число людей потребляет более 21 % белка, в основном те, кто «качается» и придерживается диеты с высоким содержанием белка.
Необычайно странно выглядит то, что в новых рекомендациях за 2002 г., разработанных под эгидой правительства, теперь говорится, что мы можем потреблять белки в огромном количестве – до 35 % от общего числа калорий, – чтобы снизить риск хронических заболеваний, таких как сердечно-сосудистые и онкологические. Это похоже на розыгрыш, учитывая имеющиеся научные данные. Представленная в этой книге информация свидетельствует о корреляции между увеличением доли белков в питании до 10–20 % от потребляемых калорий и возникновением множества проблем со здоровьем, особенно когда большая часть белков поступает из животных продуктов.
Как рассматривалось ранее, питание с высоким содержанием животных белков вызывает рост уровня холестерина в крови, а также повышение риска атеросклероза, рака, остеопороза, болезни Альцгеймера, мочекаменной болезни, и это лишь небольшая часть хронических заболеваний, которые Совет по пищевым продуктам и питанию по загадочным причинам предпочел проигнорировать.
Более того, экспертная группа совета имела наглость заявить, что рекомендованный диапазон 10–35 % такой же, как и в предыдущем докладе. В их пресс-релизе четко сказано, что «рекомендации по потреблению белка такие же [как и в предыдущем докладе]». Я не знаю ни одного доклада, в котором приводятся рекомендации, хотя бы отдаленно напоминающие эти.
Когда я впервые увидел эти рекомендации по потреблению белков, то искренне посчитал это опечаткой. Но нет, никакой ошибки не было. Я знаком с несколькими членами экспертной группы, подготовившей доклад, и решил связаться с ними. Один из членов группы, мой давний знакомый, сказал, что впервые слышит о показателе 35 %! Он предположил, что рекомендация по потреблению белка, возможно, была разработана в последние дни подготовки доклада. Он также поделился со мной, что почти не обсуждались научные доказательства, касающиеся потребления белков, целесообразность высокого уровня их потребления, хотя, как он помнит, некоторые члены комитета разделяли взгляды Аткинса. Он не работал над вопросами, связанными с белками, поэтому не был знаком с соответствующей литературой. В любом случае эта важная рекомендация почти не обсуждалась членами экспертной группы и при этом была включена в первое предложение пресс-релиза совета!
Другой член группы, мой давний приятель и коллега, был председателем подкомитета на финальной стадии существования экспертной группы. Он не специалист в области питания и был удивлен, узнав о моей обеспокоенности высоким рекомендованным значением потребления белков. Он также не мог припомнить, чтобы этот вопрос серьезно обсуждался. Когда я напомнил ему о некоторых научных доказательствах, свидетельствующих о корреляции между употреблением продуктов с высоким содержанием животных белков и возникновением хронических заболеваний, он сначала занял несколько оборонительную позицию. Однако я продолжал настаивать, и тогда он наконец сказал: «Колин, ты же понимаешь, что на самом деле я ничего не знаю о питании». Как же тогда он стал членом этого важного подкомитета, не говоря уже о председательстве? Дальше – хуже. Председатель постоянно действующего комитета по оценке этих рекомендаций вышел из состава экспертной группы вскоре после завершения ее работы, чтобы занять должность руководителя высшего звена в одной очень крупной пищевой компании, с восторгом воспринявшей эти новые рекомендации.
Доклад, покрытый сахарной глазурью
Рекомендации, касающиеся добавленного сахара, не менее возмутительны, чем те, что касаются белков. Примерно в то же время, когда был опубликован этот доклад, экспертный совет, сформированный Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) и Продовольственной и сельскохозяйственной организацией ООН (Food and Agricultural Organization, ФАО), завершал новый доклад по вопросам питания и профилактики хронических заболеваний. Профессор Филлип Джеймс был членом этого совета и его представителем по вопросам рекомендаций, связанных с добавленным сахаром. Просочились слухи, что ВОЗ и ФАО в готовящемся докладе собираются рекомендовать употребление добавленного сахара в количестве не более 10 % от всех поступающих в организм калорий, что гораздо ниже показателя 25 %, установленного Советом по пищевым продуктам и питанию.
В эту дискуссию немедленно вмешалась политика, как это уже происходило при подготовке более ранних докладов по вопросам употребления добавленного сахара{1078}. Согласно пресс-релизу, подготовленному администрацией генерального директора ВОЗ{1079}, базирующаяся в США Ассоциация сахара и Всемирная организация исследования сахара, которые «представляют интересы компаний, занимающихся производством и рафинированием сахара, организовали мощную кампанию по лоббированию, стремясь дискредитировать доклад [ВОЗ] и помешать его публикации». Они не хотели, чтобы верхняя граница допустимого диапазона устанавливалась на таком низком уровне. По информации лондонской газеты Guardian{1080}, американская сахарная промышленность угрожала «поставить Всемирную организацию здравоохранения на колени», если та не откажется от своих рекомендаций, касающихся добавленного сахара. По словам сотрудников ВОЗ, эти угрозы были «равносильны шантажу и хуже давления, которое когда-либо оказывалось со стороны табачной промышленности»{1081}. Базирующаяся в США группа даже публично угрожала пролоббировать свои интересы в американском Конгрессе, чтобы добиться сокращения финансирования ВОЗ со стороны США, которое составляло 406 млн долл., если организация будет упорствовать в установлении верхней планки употребления сахара на таком низком уровне, равном 10 %! Сообщалось, что после того, как представители отрасли отправили письмо министру здравоохранения и социальных служб Томми Томпсону, администрация Буша склонялась к тому, чтобы встать на сторону сахарной промышленности. В то время меня и многих других ученых побуждали связаться с нашими представителями в Конгрессе, чтобы положить конец тактике мощного давления, оказываемого американскими сахаропроизводящими компаниями.
Итак, сегодня у нас есть две «безопасные» верхние границы: 10 % – для международного сообщества и 25 % – для США. Чем обусловлена такая разница? Тем, что сахарная промышленность преуспела в получении контроля над подготовкой доклада американского Совета по пищевым продуктам и питанию, но потерпела неудачу с докладом ВОЗ/ФAO? Разброс оценок объясняется не различной научной интерпретацией. Здесь четко прослеживается неприкрытое политическое влияние. Профессор Джеймс и его коллеги по ВОЗ сумели противостоять оказываемому на них давлению; ученые из экспертной группы Совета по пищевым продуктам и питанию, похоже, поддались. Американский совет получал финансирование от кондитерской компании M&M Mars и консорциума компаний, производящих безалкогольные напитки. Возможно ли, что американская группа ученых чувствовала себя обязанной этим компаниям? Между прочим, сахарная промышленность в своей борьбе против рекомендаций ВОЗ во многом опиралась{1082} на отчет cовета, где верхняя граница была установлена на уровне 25 %. Иными словами, cовет разработал благоприятную рекомендацию для сахарной промышленности, которая затем использовала этот показатель как аргумент в борьбе против доклада ВОЗ.
Действительно, когда властям нужен совет по вырабатываемой политике, они часто обращаются к экспертным комитетам, в основном состоящим из людей науки. Но, прослужив членом нескольких подобных комитетов, я теперь понимаю, что правительственные чиновники, ответственные за финансирование экспертных групп, серьезно контролируют их рекомендации. Помимо предоставления финансирования они определяют круг полномочий экспертов и, как правило, лоббируют кандидатов в кресло председателя комитета. Председатель, чьи взгляды на соответствующую тему обычно (хотя не всегда) подходят госорганам, часто помогает выбрать остальных членов. Вот поэтому заключения таких комитетов редко расходятся с государственными интересами. Имейте в виду также, что выводы экспертов почти всегда носят рекомендательный характер – то есть чиновники могут выбирать из докладов то, что им нравится. Есть несколько способов сотрудничества государства и индустрии ради общей цели, однако, судя по моему личному опыту, их отношения имеют форму искуснейшего, но при этом очень мощного взаимодействия. Установки, исходящие из подобных структур, могут приводить к очень серьезным последствиям.
Влияние промышленности
Нельзя оставить без ответа вопрос о том, как промышленность достигает такого исключительного влияния. Как правило, промышленные компании обращаются за консультационными услугами к нескольким широко известным представителям академических кругов, которые затем переходят на руководящие политические должности за пределами академической сферы. При этом консультанты промышленных компаний продолжают действовать под маской ученых. Они организуют симпозиумы и семинары, пишут авторитетные обзоры, возглавляют экспертные группы по разработке политических мер и (или) становятся руководителями профессиональных сообществ. Они стремятся к тому, чтобы занять руководящие посты в научных организациях, которые сильно влияют на государственную политику и деятельность которых получает общественное освещение.
На высоких должностях у консультантов появляется возможность формировать команды по своему усмотрению, назначая членов комитетов, докладчиков на симпозиумах, менеджеров и т. д. Наиболее полезными в таких командах становятся коллеги со столь же предвзятыми суждениями и (или) не замечающие, кто всем «заправляет». Это называется «набрать свою команду», и это действительно эффективно.
Экспертная группа Совета по пищевым продуктам и питанию была организована под председательством ученого, который имел тесные личные связи с молочной промышленностью. Он помогал отбирать нужных людей, а также рекомендовал темы для доклада, играя самую важную роль в его подготовке. Стоит ли удивляться тому, что молочная промышленность, у которой показатели, разработанные экспертной группой, должны были вызвать бурный восторг, также участвовала в финансировании подготовки доклада? Возможно, вы удивитесь, когда узнаете, что ученые могут получать компенсацию от промышленных компаний за свои частные услуги и при этом работать в общественно значимых проектах, финансируемых государством. По иронии, они могут даже помогать разрабатывать программу действий для государственных органов, которым уже давно строго запрещается иметь такого рода связи с представителями промышленности. Эта лазейка рождает конфликт интересов и позволяет отраслям промышленности оказывать свое влияние, пробираясь в науку с черного хода. Вся система во многом находится под контролем промышленности. Правительственные и научные круги, выполняя возложенные на них задачи, по большей части действуют именно так, как от них ожидают.
Помимо компании M&M Mars среди корпоративных спонсоров Совета по пищевым продуктам и питанию были и другие крупные пищевые и фармацевтические компании, заинтересованные в увеличении рекомендуемых норм потребления белков и сахаров{1083}. Институт Dannon – ведущий консорциум по производству молочных продуктов – и Международный институт медико-биологических наук, в который входят около 50 компаний по производству продуктов питания, пищевых добавок и фармацевтической продукции, участвовали в финансировании подготовки доклада совета. Члены этих организаций – такие компании, как Coca-Cola, Taco Bell, Burger King, Nestlé, Pfizer и Roche Vitamins{1084}. Некоторые фармацевтические компании занимались не только финансированием через Международный институт медико-биологических наук, но и напрямую оплачивали подготовку доклада. Не припомню, чтобы частные компании оказывали финансовую поддержку экспертным советам Национальной академии наук.
Создается впечатление, что у этой истории нет конца. Председатель Совета по пищевым продуктам и питанию был важным консультантом нескольких крупных организаций, связанных с молочной промышленностью (например, Национального совета по молочным продуктам; Mead Johnson Nutritionals, занимающейся продажей молочных продуктов; Nestlé Company и подразделения компании Dannon по производству йогуртов){1085}. Одновременно он возглавлял Комитет по разработке рекомендаций в области питания, который создает «пищевую пирамиду» и устанавливает национальную политику в области питания, влияющую на Национальную программу школьных обедов и завтраков, Программу предоставления продовольственных талонов и Специальную программу обеспечения дополнительного питания для женщин и детей грудного и раннего возраста{1086}{1087}. Являясь членом этого комитета, он обязан был публично раскрыть информацию о своих личных финансовых связях с пищевой промышленностью, как того требует закон{1088}, но не сделал этого. В конце концов состоялся судебный процесс, инициированный Комитетом врачей в поддержку ответственности в медицине{1089}, с тем чтобы обязать председателя совета и его коллег обнародовать информацию об их связях с пищевой промышленностью. Хотя наиболее тесные связи обнаружились у председателя, выяснилось, что 6 из 11 членов комитета также имели отношение к молочной промышленности{1090}{1091}.
Как я убедился, еще во время руководства Комитетом по информированию общества о вопросах питания (см. главу 13) вся система подготовки предоставляемой обществу информации в области питания испытывает значительное влияние заинтересованных представителей промышленности, обладающих всеми необходимыми ресурсами. Они правят бал. Они подкупают нескольких продажных ученых, которые занимают важные посты и имеют авторитет как в научной среде, так и в правительстве.
Любопытно, что, хотя ученые, работающие в правительственных учреждениях, не имеют права брать компенсацию от компаний за оказание частных услуг, их коллеги в академических кругах, напротив, могут получать деньги откуда им заблагорассудится. В свою очередь, эти люди, чья деятельность сопряжена с конфликтом интересов, лидируют при сотрудничестве с коллегами, работающими в государственных структурах. Однако запрет ученым, работающим в академической сфере, на оказание консультационных услуг компаниям не решение проблемы – это лишь загоняет ее вглубь. Лучшим способом исправить ситуацию было бы публичное раскрытие информации о связях с промышленностью. Все должны знать, в какой степени тот или иной ученый связан с частными компаниями. Информационная открытость и полная прозрачность необходимы в интересах всего общества. Эти связи должны раскрываться не только во время судебных разбирательств.
Нас отбросили на годы назад
Не думайте, что докладу Совета по пищевым продуктам и питанию будет уделено лишь пять минут в выпуске новостей, а затем его отправят на полку какого-нибудь старого пыльного шкафа в одном из учреждений в Вашингтоне. Позвольте вас заверить, что данные рекомендации окажут непосредственное влияние на десятки миллионов людей. Согласно резюме, приведенному в самом докладе{1092}, рекомендуемые уровни потребления питательных веществ: «…основа для маркировки продуктов питания, для “пищевой пирамиды” и для образовательных программ по вопросам питания… [Они] используются для определения видов и количества пищевых продуктов:
• предоставляемых в рамках специальной программы обеспечения дополнительного питания для женщин и детей грудного и раннего возраста, а также программ детского питания, таких как программа школьных обедов;
• используемых для питания в больницах и домах престарелых в рамках программы Medicare[18];
• в составе еды, подлежащей обогащению отдельными питательными веществами;
• используемых во многих других важных федеральных программах и программах штатов, а также в других целях [например, когда устанавливаются эталонные значения содержания питательных веществ, используемые при маркировке продуктов питания]»{1093}.
По программе школьных обедов в мае 2015 г. ежедневно питались{1094} 29,5 млн детей. Имея такие официальные рекомендации по потреблению питательных веществ, мы свободно можем положить любые продукты в голодные рты детей, которые уже в беспрецедентном количестве страдают от ожирения и сахарного диабета. Кстати, в докладе совета 2002 г. для детей все же сделано исключение: там говорится, что они могут потреблять до 40 % калорий в виде жиров, то есть больше, чем рекомендованные для всех остальных 35 %, при этом минимизируя риск хронических заболеваний. Специальная программа обеспечения дополнительного питания для женщин и детей грудного и раннего возраста влияет на питание еще 8,3 млн американцев{1095}, а в рамках программ стационарного лечения Medicare ежегодно обеспечиваются питанием миллионы людей. Можно с уверенностью сказать, что продукты, которые предоставляются в рамках этих государственных программ, едят 39 млн американцев ежемесячно.
Для тех, кто не охвачен правительственными программами, эта информация о питательных веществах все же имеет значение. С сентября 2002 г. образовательные программы в области питания по всей стране были скорректированы с учетом новых рекомендаций, в том числе в начальных школах и университетах, программ обучения медицинских работников и других, непосредственно затрагивающих общество. Эти изменения также касаются маркировки пищевых продуктов и информации о питании, которая проникает в нашу жизнь через рекламу.
Почти все далеко идущие последствия опубликованного в 2002 г. доклада будут крайне негативными. Детям в школах начнут давать больше жиров, мяса, молока, животных белков и сахара. Их научат, что такая еда полезна для здоровья. Целому поколению будут угрожать ожирение, сахарный диабет и прочие хронические заболевания, причем эти люди станут думать, что все делают правильно. Тем временем у нашего правительства и продажных ученых будут развязаны руки, чтобы давать еще больше мяса, жиров, животных белков и сахара самым нуждающимся (например, участникам специальной программы обеспечения дополнительного питания для женщин и детей грудного и раннего возраста). Я считаю это безответственным и бесчеловечным пренебрежением здоровьем американских граждан. Конечно, эти женщины и дети не имеют возможности оплачивать исследования, спонсировать политиков, ученых и финансировать государственные экспертные группы! Что касается тех, кто интересуется вопросами правильного питания, то каждый раз диетолог или нутриционист, врач местной поликлиники или личный врач будут им говорить, что питание, богатое жирами, животными белками, мясными и молочными продуктами, помогает поддерживать здоровье и не стоит беспокоиться о том, что они едят слишком много сладостей. Плакаты на стендах государственных учреждений теперь тоже рассказывают о новых правительственных рекомендациях.
Иными словами, опубликованный в 2002 г. доклад, представляющий собой самый опасный и регрессивный политический документ по вопросам питания, который я когда-либо видел, будет на протяжении многих лет прямо или косвенно стимулировать рост заболеваемости среди американского населения. На протяжении 25 лет мне доводилось входить в несколько экспертных групп по разработке политических мер в области питания и здоровья, и я полагал, что их цель – укрепление здоровья потребителей. Больше я так не считаю.
Недостаточное финансирование исследований, связанных с вопросами питания
Правительство не только не справляется с задачей укрепления общественного здоровья при помощи своих рекомендаций и докладов, оно также упускает возможность улучшить состояние здоровья общества благодаря научным исследованиям. Национальные институты здравоохранения США финансируют не менее 80–90 % всех медико-биологических и связанных с вопросами питания исследований, которые публикуются в научной литературе. Для решения проблем здоровья в состав этого учреждения входит 28 институтов и центров, включая два крупнейших – Национальный институт онкологии и Национальный институт болезней сердца, легких и крови{1096}. При планируемом бюджете 30,55 млрд долл.{1097} на 2015 г. Национальные институты здравоохранения представляли собой правительственный центр чрезвычайно масштабных медицинских исследований.
И все же с исследованием вопросов питания что-то не так. Ни один из 27 институтов и центров не специализируется на питании, которое имеет ключевое значение для здоровья и вызывает широкий общественный интерес. Один из аргументов против создания отдельного института, специализирующегося на вопросах питания, заключается в том, что существующие институты уже занимаются этими вопросами. Но это не так. На рис. 16.1 показаны приоритетные направления финансирования в Национальных институтах здравоохранения исследований по вопросам здоровья{1098}.
Рис. 16.1. Запланированное на 2015 г. финансирование Национальных институтов здравоохранения разных направлений исследований по вопросам здоровья{1099}
Из запланированного бюджета на 2015 г., составляющего 30,55 млрд долл., лишь около 5 % направлялось на проекты, имеющие какое-то отношение к теме питания{1100}, и 23 % – на проекты, связанные с профилактикой. Возможно, это звучит неплохо. Но эти цифры весьма обманчивы.
На самом деле, как я уже отмечал в этой книге, большая часть финансируемых проектов, связанных с профилактикой и питанием, не имеет к ним никакого отношения. Мы не услышим о новых, интересных результатах исследований, касающихся питания, и не будет принято серьезных мер для информирования общества о том, как питание влияет на здоровье. Вместо этого средства, направляемые на изучение вопросов профилактики и питания, будут потрачены на разработку медикаментов и пищевых добавок. Несколько лет назад директор Национального института онкологии описал профилактику как «меры по непосредственному предотвращению или затормаживанию роста злокачественных новообразований, выявлению, характеристике и регулированию факторов, которые могут быть эффективны для достижения такого затормаживания, и стимулирование превентивных мер»{1101}. Эта так называемая профилактика полностью построена вокруг манипуляций с отдельно взятыми химическими веществами. «Выявление, характеристика и регулирование факторов» – не столь уж завуалированное описание разработки лекарств.
Рассмотрим ситуацию под другим углом. В 1999 г. бюджет Национального института онкологии был равен 2,93 млрд долл.{1102} В рамках «крупной» программы питания 5-А-Day было потрачено от 500 000 до 1 млн долл., чтобы убедить людей съедать не менее пяти порций фруктов и овощей в день{1103}. Это лишь около трех сотых процента (0,0256 %) от бюджета института. То есть 2,56 долл. из каждых 10 000 долл.! Если институт называет это «крупной кампанией», то я с сожалением думаю о его мелких кампаниях.
Кроме того, Национальный институт онкологии финансирует несколько масштабных многолетних исследований, включая гарвардское «Исследование здоровья медсестер» (которое рассматривалось в главе 14) и «Инициативу во имя здоровья женщин», построенную прежде всего вокруг тестирования гормонозаместительной терапии, витамина D и кальцийсодержащих пищевых добавок, а также влияния питания с умеренным сокращением содержания жиров на профилактику рака молочной железы и толстого кишечника. Эти редкие исследования, связанные с питанием, к сожалению, имеют те же недостатки, что были описаны в главе 14. Почти всегда они основаны на изменении содержания в пище лишь одного отдельно взятого питательного вещества, а питание всех участников исследований высокорискованное, в значительной мере состоящее из животных продуктов. Весьма вероятно, эти исследования вызовут в обществе ненужное замешательство, которое обойдется людям очень дорого.
Если только небольшая часть средств, которые мы платим в виде налогов, идет на финансирование исследований по вопросам питания, куда же направляются остальные деньги? Почти все исчисляемые миллиардами долларов суммы Национальные институты здравоохранения ежегодно расходуют на финансирование проектов по разработке медикаментов, пищевых добавок и механических устройств. По сути, значительную часть оплачиваемых нами медицинских исследований составляют базовые исследования, направленные на разработку средств, которые впоследствии будет дорабатывать и продавать фармацевтическая промышленность. В 2000 г. Марсия Энджелл, бывший редактор The New England Journal of Medicine, хорошо изложила суть этого процесса{1104}:
…фармацевтическая промышленность пользуется чрезвычайно мощной государственной поддержкой и огромными субсидиями. Большая часть первичных базовых исследований, результаты которых ложатся в основу разработки лекарств, финансируется Национальными институтами здравоохранения (приведена ссылка. – К. К.). Обычно фармацевтические компании вступают в процесс на более поздней стадии, когда становится понятно, что из результатов исследований можно извлечь практическую пользу. Эта отрасль промышленности также пользуется существенными налоговыми льготами. Налоговому вычету подлежат не только расходы компаний на НИОКР, но и их значительные маркетинговые расходы. Средняя налоговая ставка для крупнейших отраслей промышленности в США с 1993 по 1996 г. составляла 27,3 % от выручки. При этом сообщалось, что за тот же период ставка налогообложения для компаний фармацевтической отрасли составляла лишь 16,2 % (приведена ссылка. – К. К.). Что еще важнее, государство предоставляет фармацевтическим компаниям 17-летнюю монополию на новые лекарства, то есть патентную защиту. Как только лекарство запатентовано, никакая другая компания не имеет права его продавать, и фармацевтическая фирма может назначить на него любую цену, которую потребители в состоянии заплатить{1105}.
Деньги, которые мы платим в виде налогов, используются для увеличения прибылей компаний фармацевтической отрасли. Кто-то, возможно, возразит, что это оправдывается пользой для общественного здоровья, но эти потоки денег, направленные на разработку новых лекарств, медицинских устройств и технологий и изучение генов, никогда не помогут излечить наши хронические заболевания. В значительной мере хронические болезни обусловлены бесконечно сложными процессами в нашем организме, запускаемыми под влиянием вредной пищи. Ни одно химическое вмешательство не даст тех же результатов, что питание полезной пищей. К тому же принимать отдельные питательные вещества в виде лекарств может быть очень опасно. Сам Национальный институт онкологии США утверждает: «Очевидно, что большая часть используемых нами в настоящее время методов лечения может до некоторой степени оказывать вредное воздействие»{1106}. Употребление здоровой пищи, кроме того что оно безопасно, имеет и другие преимущества, в том числе значительную экономию затрат как на профилактику, так и на лечение болезней. Так почему же наше правительство игнорирует многочисленные научные исследования, подтверждающие положительное влияние правильного питания, в пользу по большей части безрезультатного, потенциально опасного лечения при помощи лекарств и медицинских устройств?
Личный опыт
Завершая разговор о государственной политике в области питания, расскажу короткую историю, которая очень многое говорит о государственных приоритетах. Одна из моих бывших аспиранток в Корнелльском университете, Антония Демас, проводила исследования для своей докторской диссертации в сфере образования. Она преподавала программу здорового питания{1107} учащимся начальной школы, а затем добивалась, чтобы здоровую пищу включили в меню школьных обедов. Антония Демас выполняла эту работу в качестве добровольца в школах, где учились ее дети, на протяжении 17 лет, прежде чем начала писать докторскую диссертацию. Я консультировал ее по вопросам, связанным с питанием.
Министерство сельского хозяйства США курирует программу школьных обедов для 29,5 млн детей, опираясь в основном на запасы продуктов, закупка которых субсидируется государством. В рамках этой государственной программы в ее сегодняшнем виде используются по большей части животные продукты, более того, она требует, чтобы школы, участвующие в программе, были обеспечены коровьим молоком. На местном уровне это обычно означает, что употребление коровьего молока обязательно.
Инновационные исследования Демас, касающиеся меню школьных обедов, были весьма успешны: детям нравились ее методы обучения, и они с радостью ели на обед здоровую пищу. Затем дети убедили своих родителей есть здоровую пищу дома. Программа Демас завоевала национальные премии за «наиболее творческий подход в применении рекомендаций по питанию» и «выдающиеся успехи в области обучения вопросам питания». Она заинтересовала школы, которые пожелали включить ее более чем в 300 программ по разработке меню школьных обедов и поведенческой реабилитации, в том числе в таких отдаленных друг от друга районах, как Гавайи, Флорида, Индиана, Новая Англия, Калифорния и Нью-Мексико. В рамках этой деятельности Демас учредила некоммерческий фонд (Институт исследования продуктов питания в Трумансбурге, штат Нью-Йорк) и написала учебную программу («Еда – это основа»). Заметим, что столь успешная программа Демас полностью основана на растительных продуктах.
У меня была возможность съездить в Вашингтон и побеседовать с Эйлин Кеннеди, которая тогда возглавляла Центр разработки политики в области правильного питания и его продвижения при Министерстве сельского хозяйства США. Кеннеди была тесно связана как с программой школьных обедов, так и с Комитетом по разработке рекомендаций в области питания, причем впоследствии выяснилось, что она сотрудничала и с молочной промышленностью. Темой нашей беседы была инновационная программа школьных обедов Демас и вызванный ею общественный резонанс. В конце разговора я сказал: «Знаете, эта программа полностью основана на растительных продуктах». Кеннеди посмотрела на меня, погрозила пальцем, словно непослушному ребенку, и ответила: «Мы не можем этого допустить».
Вот еще более свежая история: после публикации в 2005 г. первого издания этой книги мне представилась возможность пообщаться со знакомыми политиками и чиновниками, которых заинтересовала моя работа. Пару раз во время визитов в Вашингтон я приглашал с собой коллегу, доктора Колдуэлла Эссельстина. Мы обсудили наши взгляды и книги с некоторыми высокопоставленными чиновниками, в частности из Министерства сельского хозяйства США. Должностные лица, ответственные за программы питания и здоровья, оказали нам теплый прием.
В то время я питал слабую надежду на продвижение нашего дела, мне казалось, что поддержка руководителей госпрограмм поможет эффективно информировать общественность. Но я ошибался. Из тех поездок ничего не вышло. К примеру, мы встретились с пятью из шести руководителей Министерства сельского хозяйства США. С двумя из них я уже был знаком, и они знали о моих интересах и работах тех лет, когда я был более покладистым. Хотя как профессионалы они безоговорочно признавали наши достижения, мне сразу стало ясно, что встреча с нами – простой визит вежливости. Эти чиновники не принимают участие в выборах, но они подчиняются руководству, которое в них участвует, – а сейчас всем известно, как выигрываются выборы, особенно если вспомнить решение Верховного суда по делу «Объединенных граждан»[19], наделившее корпоративный сектор еще большей властью. Иными словами, выборные должностные лица и их подчиненные стали зависеть также и от корпоративных интересов.
Стоит упомянуть и о вызвавших много споров и обсуждений диетических рекомендациях на 2015 г. от консультативного комитета. Научный доклад для Консультативного комитета по диетическим рекомендациям пишет экспертная группа, а затем он ложится в основу финальных предписаний правильного питания. В резюме своего доклада от 2015 г. экспертная группа отметила: «По результатам исследований, проведенных до 2015 г. [Консультативным комитетом по диетическим рекомендациям], выявлено, что здоровый рацион – это высокое потребление овощей, фруктов, цельнозерновых, обезжиренных молочных продуктов, морепродуктов, бобовых и орехов; умеренное потребление алкоголя (для взрослых); небольшая доля красного и переработанного мяса, низкое потребление сахара, сладких продуктов и напитков, а также очищенных зерновых продуктов»{1108}. С учетом важности выбора продуктов в нашей окружающей среде обращается также внимание на экологическую устойчивость: «Основные выводы относительно экологически безопасных диет сводятся к тому, что рацион с высоким содержанием растительных продуктов, таких как овощи, фрукты, цельные зерна, бобовые, орехи и семена, и низким содержанием калорий и продуктов животного происхождения полезнее для здоровья и меньше связан с загрязнением окружающей среды, чем нынешнее американское питание»{1109}.
Хотя эти чрезвычайно выдержанные и вполне обоснованные формулировки не касаются диеты из цельных продуктов растительного происхождения, они, безусловно, более прогрессивны по сравнению с теми правительственными докладами, которые обсуждались в первой части данной главы.
В 2015 г. научный доклад встретил колоссальное сопротивление, что неудивительно. Недоброжелатели утверждали: экологическая устойчивость не имеет отношения к рекомендациям по питанию. Странное возражение, ведь все без исключения включают советы по физической активности – абсолютно не диетологический пункт – в программы правильного рациона.
Однако критиков возмутил тот факт, что на государственном уровне могут рекомендовать есть меньше красного и обработанного мяса и больше растительной пищи. Тридцать сенаторов (все республиканцы) подготовили письмо с критикой доклада. Они писали:
Мы представляем интересы не только крестьян и фермеров, которые выращивают животных ради поставок полезной для здоровья мясной продукции, но и потребителей, которые любят мясо, считая его важным продуктом в своем рационе. Противоречия, обнаруженные в диетических рекомендациях консультативного комитета, значительны. Мы рекомендуем вам внимательно ознакомиться с актуальной научной литературой по питанию и отказаться от противоречивых формулировок относительно роли мяса в питании американцев, прежде чем будет утвержден окончательный вариант диетических рекомендаций{1110}.
Семьдесят один представитель нижней палаты Конгресса (все республиканцы) подписал аналогичное критическое письмо{1111} с таким содержанием: «Диетические рекомендации консультативного комитета в отношении постного красного мяса напрямую противоречат многолетним научным работам о его пользе как источника высококачественного белка в здоровом питании».
Что же происходит? Я и представить не мог, что среди выборных должностных лиц есть энтузиасты, столь сведущие в диетологии! Может быть, конгрессмены втайне читают многочисленные заключения первичных научных исследований в области питания и здоровья? И, вероятно, научно-экспертный орган упустил из виду большой массив работ по диетологии, которые эти истинные апологеты правильного питания изучили в свободное время?
А может, дело в другом? Аналитика показывает, что в прошлом году сенаторы получили от пищевой промышленности более 1 млн долл., примерно половина из них поступила от мясной отрасли{1112}. В течение предыдущего года конгрессмены-подписанты получили по крайней мере 2 млн долл. от продовольственного и сельскохозяйственного лобби.
Похоже, мотивы у них самые примитивные.
Разумеется, ученые могут только давать советы. Представителям науки никогда не позволялось навязывать свои рекомендации, и правительственные функционеры приложили руку к финальной версии доклада, выпотрошив его сводное резюме, стремясь уничтожить все идеи, противоречащие интересам отрасли. Любой намек на вредоносность животной пищи заменили или вычеркнули. Когда рассматривался вопрос о том, что именно следует сократить в рационе, они сосредоточились на питательных компонентах, а не на продуктах – обычная тактика, применяемая с целью затруднить понимание рекомендаций. После вмешательства чиновников основные положения доклада выглядели так:
1. Придерживайтесь здорового питания на протяжении всей жизни.
2. Уделяйте внимание разнообразию, питательной ценности и количеству еды. (… внутри продуктовых групп выбирайте разнообразные продукты с полезными свойствами…)
3. Ограничьте калории за счет снижения потребления сахара и насыщенных жиров и меньше ешьте соли.
4. Переходите на здоровое питание и напитки. (Во всех продуктовых группах выбирайте продукты и напитки с полезными свойствами, предпочитая их менее полезным вариантам. Учитывайте национальные предпочтения, чтобы облегчить переход на здоровое питание и придерживаться его постоянно.)
5. Поддерживайте здоровый режим питания для всех{1113}.
Какая чепуха! Если бы проект разрабатывали компании-производители, их текст совпадал бы с приведенным выше слово в слово. Мишенью осталась только сахарная промышленность: это считается приемлемым, даже приветствуется, поскольку отвлекает внимание от доказательств вредности красного мяса и молока.
В ходе баталий вокруг диетических рекомендаций в 2015 г. палата представителей Конгресса написала раздел законопроекта о выделении миллиона долларов на официальное расследование появления проекта доклада. Они хотели убедиться, что есть широкий спектр мнений среди членов экспертного комитета и что те строго соответствуют научным стандартам (чьим, интересно?), чтобы давать рекомендации. Насколько я понимаю, эти доброжелатели индустрии стремились в корне изменить принципы формирования рекомендаций таким образом, чтобы компании больше никогда публично не отрицали науку и не играли своими политическими мускулами. Весь этот эпизод нельзя считать хорошим пиаром. Для индустрии (и выборных должностных лиц) было бы гораздо лучше, если бы она дергала за ниточки правительство вне поля зрения общественности.
Я пришел к выводу, что, когда речь идет о здоровье, государство не служит народу – оно служит пищевой и фармацевтической промышленности в ущерб людям. Это проблема системы, в которой промышленность, наука и государство объединяются, чтобы решить вопросы здоровья. Промышленность финансирует доклады о здравоохранении, ключевую роль в подготовке которых играют ведущие ученые, связанные с промышленностью. Между работой в государственных и промышленных организациях существует своего рода вращающаяся дверь, и государственное финансирование исследований направляется на разработку лекарств и медицинских устройств, а не на популяризацию здорового питания. Эта система, созданная людьми, каждый из которых играет свою небольшую роль, часто не ведая о том, как принимаются решения наверху и каковы их скрытые мотивы. В редких случаях, когда система не работает, промышленность может рассчитывать на выборных должностных лиц, которые в открытую вмешаются в любые рекомендации или выводы, угрожающие прибылям компании. Система впустую тратит деньги налогоплательщиков и крайне отрицательно сказывается на нашем здоровье.