Ли Мин считает, что самый крупный враг прогресса — это сам человек и часто сама культура. Причина кроется в том, что человек плохо знает себя, поэтому важным является «познание самого себя» [90, с. 8].
Никому не хочется соглашаться с тем, что человеческая натура зла или эгоистична, поэтому китайцы чаще обращаются к рассуждениям Мэн-цзы, чем Сюнь-цзы. То, что китайцам в суждениях свойственна безаппеляционность и они всегда убеждены в своей правоте, исходит именно от приверженности учения Конфуция и Мэн-цзы.
В человеческой натуре заложены три первоначальных зла: своеволие, лень и зависть. Не следует путать своеволие с так называемыми естественными желаниями, к которым относятся пища, сексуальное влечение и стремление к знаниям. С древнейших времен китайцы боялись Неба, вельмож и высказываний мудрецов и, тем не менее, доверяли их красивым речениям, несмотря на то что им, мудрецам, зло не было чуждым.
Познание собственной натуры, считает Ли Мин, и есть начало культуры. Китайские философы древности стремление к добру поставили в основу своего учения. В этом их ошибка. В идейном наследии Китая заложена великая мудрость, но существуют и великие заблуждения. Для достижения любви нужны вера и знания, а их не могло быть в том закрытом обществе, которое существовало в Китае.
Второй раздел, где рассуждения автора нередко перекликаются с утверждениями Бо Яна, посвящен конкретным чертам китайского характера.
1. «Почему китайцы подобны “песку, рассыпанному по подносу”». Автор утверждает, что у китайцев есть единая иероглифическая письменность, но нет единой религии и даже единых национальных черт. Заблуждение, связанное с утверждением, что человеческая натура в своей основе добропорядочна, создало труднопреодолимую преграду в виде внутреннего противоречия между логикой и историей китайской культуры на протяжении веков. Выдвигаемые мудрецами понятия «добра» (преодоление себя, уступчивость, почитание родителей и старшего брата, верность и великодушие) стали самым мощным оружием обмана в руках злодеев, узурпировавших власть в Китае на протяжении всей его истории. Отсюда и традиционная болезнь китайцев — «ложная добродетель». Вся добродетель на протяжении более 2000 лет в Китае сводилась к сяо «почитанию родителей» и только. Ли Мин приводит несколько китайских пословиц, которые подтверждают его тезис: «Когда рисуешь тигра, то рисуешь кожу, но трудно нарисовать кости. Когда познаешь человека, то познаешь лицо, но не познаешь душу», «Не верь прямоте, а остерегайся того, что гуманность не есть гуманность», «В горах есть прямые деревья, а в мире нет прямых людей».
Уже говорилось, что с древнейших времен китайцам не хватало устойчивых убеждений и душевного постоянства. Если китайцы говорят неправду, они не испытывают при этом угрызений совести, потому что у них нет духа «истины», нет стремления к познанию. Сделав ошибку, китаец не стремится одуматься и разобраться, он ограничится самоутешением. Единственное, что будет его мучить и стыдить, это сам факт нанесения ущерба авторитету семьи, под которой в данный момент будет подразумеваться лишь ограниченное число лиц — родители, жена, дети, братья.
2. «Почему китайцы с трудом сотрудничают друг с другом». У китайцев принято говорить о «лице» и произносить красивые слова, а когда речь зайдет о выгоде, все будет забыто. Нарушить договоренность так же легко, как выпить стакан воды. Единственные, кому они доверяют, это их родственники. Потому они и торгуют семьями.
С одной стороны, все китайцы стремятся к уравниловке, с другой — все подчинены авторитету. Сотрудничать могут только чиновник и простолюдин, иначе говоря, хозяин и слуга. Герои романа «Речные заводи» борются против зарвавшихся чиновников, но не против императора. «Политика нападения на соседние страны и союза с далеко лежащими странами» — традиционная психология китайцев. Это проявилось и в эпоху Цин, и во время войны с Японией.
3. «Почему китайцы не могут поднять на должный уровень современные естественные науки». 1) Традиционные китайские концепции построены на аналогиях, на относительности. Мышление с использованием аналогий относится к опытному, прагматичному типу мышления и потому не требует абстрагирования. У китайцев нет научного образа мышления логического типа. Различные понятия часто не имеют логической связи. В «Даодэцзине» все построено на сопоставлении и параллелизме. 2) Мыш ление китайца предполагает восприятие целого (а не анализа понятия). 3) В образе мышления заложена не эволюция, а цикличность. Это потому, что мудрецы древности были сосредоточены на самом человеке.
4. «Почему в Китае затянулся период “Средневековья”». Причина кроется в существовании абсолютной власти и общества деспотии и самодержавия, да еще процветании конфуцианства. Отсюда консерватизм и отсутствие истинной веры и истинных знаний.
5. «Почему китайцам недостает духа истинной веры». Китайцы борются только за власть, которая у них под носом, а также за деньги. У них отсутствует духовное начало. Как говорится, «в свободное время не жгут благовония, а когда прижмет, обнимают ноги Будды». Духовность требует веры во Всевышнего, постоянства и умения абстрагироваться. Духовность построена на вечности жизни. Конфуций сознательно избегал абстрагирования и даже фантазийного мышления, а использовал только конкретный образ мышления, опираясь на человеческий опыт. Все свои мечты и желания народ возлагал на своих вождей. Позиция китайских мудрецов справедливо лежит между прорицателями-иудеями и индуизмом.
6. «Почему китайцам недостает стремления к истине». Это связано с понятием веры. Неудовлетворенность знаниями и жажда знания толкает человечество к познанию. Были ли в Китае люди, которые познавали ради познания, т. е. занимались «буржуазной» наукой? У Конфуция сюэ эр чжи чжи «изучай и познаешь» на самом деле подразумевает фу гу, т. е. «возрождение и познание древности». В большей степени это касалось только морали и самосовершенствования. Конфуцианское нэй шэн вай ван «внутренняя совершенная мудрость и внешняя царственность» реально идет от сю цзи, чжи жэнь «исправляй себя и будешь управлять людьми». Теории Конфуция превратились для ученых в понятие «лица», а под этим подразумевается желание стать чиновником и разбогатеть. Можно сделать вывод о том, что традиционные знания китайцев очень слабы в системном плане. Знания, основанные на опыте и конкретном деле (процесс эксплуатации), лучше, сильнее всего в интуиции.
7. «Почему китайцы с древнейших времен не обращаются к доводам, а обращаются к церемониям и чувствам». Потому что у них в поступках мало резона, доводов и логики. Более всего они любят цитировать древних мудрецов. Доводы имеют лишь люди, обличенные властью, и важные персоны-авторитеты. Поскольку добро находится в душе человека, а зло возникает от внешнего желания удовлетворить свои страсти, то становится естественной необходимость в «преодолении себя».
8. «Почему в китайском обществе длительное время недоставало необходимого прогресса». Какая самая слабая струна в китайской цитре традиционной культуры? Самый короткий ответ: логика. Вот почему в китайской цивилизации постоянно возникали количественные изменения, но не качественные, революционные. Это особенно заметно, если взять последние 500 лет. Понятие логики имеет узкий и широкий смысл. В узком смысле это формальная логика, математическая логика, диалектическая и т. п. Логика в узком смысле слова в Древнем Китае была аналогична понятию мин сюэ «наука об имени». Логика в широком смысле слова в Древней Греции именовалась «логос», в Китае — дао. Под этим подразумевались закономерности возникновения, существования и развития всего сущего в космосе, жизни, человеческого менталитета, в особенности человеческого мышления, языка. По сравнению с Западом в Китае действительно недостает логичности или, как говорят, философии. И хотя в Китае не было философии и теологии, но там была жэнь сюэ «наука о человеке», причем раньше, чем где-либо.
Логика — это инструмент научного мышления, его способ и теория, главный импульс эволюции. Логика позволяет делать открытия, изобретения, создает творческую мысль. В Китае на это тоже обращали внимание, но после династий Цинь и Хань все постепенно сошло на нет. В доцинскую эпоху это были Чжэн Си, И Вэньцзы, Чэн Гуншэн, Хуан Пи, Мао Гун, Хуэй Ши, Гунсунь Лун. Лишь у Хуэй Ши в какой-то мере есть немного логики.
Лишь моисты обращались к настоящей логике. Все постепенно исчезло, так как на это перестали обращать внимание еще во времена Конфуция и позднее. С тех пор как в Китае появилась письменность, всегда не хватало традиции поиска духовной свободы. Во многом это оттого, что в Китае не было веры в абстрактного духа (бога). Путь, по которому развивалась мысль китайцев, представлял собой сочетание фатализма, цикличности чередования инь и ян, церемоний и авторитаризма. Даосы были релятивистами, и это уничтожило абсолютизацию логики. Просто к ней потеряли интерес. Все три учения в Китае стремились держать народ в темноте, что и привело к искоренению логики.
Классическое деление китайских источников на цзин, ши, цзы, цзи («каноны, историю, философию, сборники») — это классификация, которая сделана без учета элементарной логики. В особенности это касается истории.
9. «Почему китайские литераторы (интеллигенция) столь “ничтожны”». Участвуя во всех политических движениях, они могут донести, оболгать, добить и т. п. Они в равной степени представляют и национальную гордость, и мораль, но не об этом речь. Истинными вдохновителями литераторов являются не Конфуций, Мэнцзы Лао-цзы, Чжуан-цзы, а Шан Ян, Хань Фэй-цзы и Ли Сы — эти трое оклеветанных.
10. «Западная культура строится на чувстве вины, а китайская — на чувстве стыда». Так думают многие, но на самом деле у китайцев это лишь конфуцианская оболочка, а в реальности — все тот же чистой воды легизм, сдобренный бесстыдством и абсолютизмом. Все конфуцианство построено на ложной маске. Все ее носят и прекрасно понимают, что таковы общие правила игры. Добро, о котором говорят мудрецы, не конкретно, потому что оно ложно. Нужно воспитать в себе самоуважение, если хотите избавиться от вышеназванной привычки.