Как всякая знаковая система, искусство имеет свой исторически и национально обусловленный код, свою систему символов. Общение между народами и освоение культуры прошлого делают эти исторически и национально обусловленные системы общедоступными, вводят их в арсенал художественной культуры всего человечества. Проблема национальной культуры становится ныне особенно острой. Данная глава посвящена исследованию природы художественного творчества в Китае и художественным качествам произведений искусства.
В начале XX в. европейская эстетика стала проникать в Китай. В 1980-е гг., после провозглашения политики реформ и открытости, в Китае наблюдался огромный интерес к эстетическим взглядам Запада, в том числе и к работам Канта. В китайских трактатах по эстетике стали появляться европейские термины и категории. Слово «эстетика» в китайском языке было обозначено как мэйсюэ, что в переводе на русский язык должно звучать как «красотология». Теория красоты, возможно, применима к главному течению в западной эстетике, но совершенно не подходит к традиционному восприятию искусства в Китае, где категория «красоты» не играла существенной роли.
В ранних конфуцианских трактатах иероглиф мэй использовался в качестве синонима такого слова, как шань «моральное благородство», или словосочетания мэй жэнь «хороший человек». В период расцвета классической прозы гувэнь (и позже, во времена Хань Юя (768–824) понятие «красота» ассоциировалось с таким рядом слов, как хуа «цветущий», ли «прекрасный», янь «прелестный» и цзы «красота», как противоположные су — вульгарному [191, с. 63–77]. Даосы противопоставляли красоту уродству. В «Чжунго мэйсюэ ши» (История китайской эстетики) Лю Ганцзи и Ли Цзэхоу подчеркивается, что «эстетическое сознание в Китае является наивысшей степенью сознания в жизни человека». Цай Юаньпэй (1868–1940) считал, что эстетика должна играть в Китае ту же роль, что религия на Западе [191, с. 64].
Китайский ученый Чжу Лянчжи, говоря о своеобразии китайской эстетической мысли, обращается прежде всего к категориальным понятиям. В данном случае возникает необходимость внести некий национальный поправочный коэффициент, с тем чтобы стать на позицию китайских ученых, рассматривающих особенности китайской эстетики. Чжу Лянчжи вводит такие понятия, как ганьсин «чувственность», ганьсин чжицзюэ «чувственное восприятие», жэньши «познание», ганьцзюэ «ощущение», цингань «эмоциональность», ганьцзюэ лунь «сенсуализм», куай гань «удовольствие, наслаждение, радость», шэньмэй «эстетическое восприятие», шэньмэй нэнли «вкус, способность восприятия прекрасного». Такова своеобразная «китаизация» принятых на Западе представлений и понятий [149]. К основным категориям китайской эстетики можно отнести, например, цзинцзе «границы-пределы» (внутренний мир человека), хэсе «гармония», мяоъу «глубокое проникновение в суть, ее постижение и понимание», син шэнь «одухотворенность» и ян ци «воспитание высоких моральных качеств» [57, c. 187–190]. Таких категорий много. Мы привели лишь основные.
В Китае во все времена объектом изучения эстетики были две проблемы: природа произведения и природа самого художника [191, с. 63–64]. В этой связи в поле зрения исследователей оказывались два понятия, две категории — цзыжань «природа, естество» и фа «правило, закон». Для древних мыслителей фа означало больше, чем закон, придуманный людьми. Это был и закон космоса, космического порядка, и закон, или метод, в поэзии и искусстве. Ки тайский философ Гуань-цзы по этому поводу говорил следующее: «То, что четыре сезона чередуются друг с другом, что звезды не меняют своего курса, что существуют день и ночь, тень и свет с сиянием солнца и луны — это есть закон фа» [191, с. 65]. В этом высказывании явно ощущается конфуцианский и легистский взгляд на вещи.
Оптимальный закон, когда нет закона (в искусстве), говорил монах Шитао. Идеал в традиционной китайской эстетике — это достижение уровня эстетического совершенства в произведении искусства, когда кажется, что перед нами произведение о природе, а на самом деле это отражение идеи и духовного мастерства самого художника. Другой важный момент — это «открытость» и сила «воздействия», оказываемого произведением.
Особого внимания заслуживает работа коллектива китайских авторов Лян Ижу, Лу Сяохуэй, Гун Чэнпо, посвященная исследованию китайской эстетики, где отмечается, что китайская культура с древнейших времен до сегодняшнего дня никогда не «прерывалась». Об этом — хорошо известное изречение: «Поняв истоки, поймешь суть» [103].
Формирование эстетического восприятия и способа мышления китайцев непосредственно связано с деятельностью головного мозга, особенностями организма, наследственностью, темпераментом. Географическое положение, климатические условия определили материальную основу жизни и формы производства китайцев. Чем дальше мы углубляемся в историю человечества, тем больше мы обнаруживаем зависимость человека от природы. Для Китая — это ограниченное пространство (река Хуанхэ) и однообразие природы. Поэтому цивилизация развивалась сравнительно медленно. Изоляция от других цивилизаций способствовала сохранению национальных культурных традиций и мешала установлению межэтнических контактов. Китай занимал относительно замкнутое географическое положение. К морю на востоке китайцы относились без интереса. В стране имелись прекрасные условия для пахоты. Было пространство для маневра при внешних ударах. Сельскохозяйственная цивилизация способствовала формированию интровертных черт национального характера.
В Европе основным способом добычи продуктов питания была охота, а сбор растений являлся дополнением. В Китае, наоборот, в основном люди питались тем, что росло на плодородной земле, а охота и рыболовство служили им дополнением. Кустарник (а не лес) упрощал тщательную обработку земли, отсюда в мышлении возникла тенденция к практицизму.
Особенности питания не могли не оказать влияния на деятельность головного мозга. В китайской пище преобладают овощи, зерновые, волокнистые растения, бобовые, тыквенные и клубневые растения. Разнообразие растительной пищи способствовало развитию внимания и наблюдательности при отборе съедобных культур. Эти качества предполагают эгоцентризм и относятся к статическим компонентам психологии. Форма мышления древних китайцев и психология эстетического восприятия развивалась на основе наблюдений.
Таким образом, особенности восприятия, интуиция, прагматизм в психологии китайцев возникли в глубокой древности.
В Китае считают, что творческое начало поэта и художника питает жизненно важная сила ци. Это основная категория, которая предполагает наличие таких качеств разного уровня, как талант художника, смелость суждений, развитое воображение и энергия.
Таким образом, китайские категории эстетики — это определенные «жизненные» правила-законы, творческая энергия, внушаемость и сила воображения. Все это привело к объединению закона и не-закона, конкретики и открытости, сплаву цзин «духа» с и «смыслом» и цин «чувством». Для сравнения заметим, что в западной эстетике важное место занимают вкус и эмоции.
Когда речь идет о воздействии искусства на подсознание, имеется в виду внушение определенного строя мыслей и чувств, своеобразное, почти гипнотическое влияние художественного произведения на человеческую психику. Не менее важна гедонистическая функция эстетики как специфический момент художественной рецепции. Удовольствие здесь имеет особую ценность, ибо реципиент (зритель, слушатель, читатель) получает при этом эстетическое наслаждение особого рода — духовное наслаждение, сопровождающее и окрашивающее восприятие искусства. Полная гармония формы и содержания, недосказанность образа стимулируют мысль читателя, зрителя с особой силой. У реципиента возникает ощущение соучастия, «сомыслия» и «сочувствования». Хорошо известно, что любой вид искусства предполагает наполовину талант автора, наполовину богатство понимания зрителя или слушателя.
Восприятие искусства есть сокровенный, личный, интимный процесс, протекающий в глубине сознания человека и трудно фиксируемый при наблюдении. Этот процесс во многом обусловлен жизненным опытом и культурной подготовкой индивида (устойчивые факторы) и его настроением, психологическим состоянием (временно действующие факторы). Восприятие зависит от эстетического опыта реципиента, от знания языка данного вида искусства и тонкости его расшифровки. Здесь необходимы дарование, фантазия, память, многообразие жизненных и художественных впечатлений. При этом важно не только само восприятие, но и реакция на восприятие.
В своих теоретических исследованиях Г. Лессинг убедительно опроверг положение о том, что «поэзия — говорящая живопись» [210]. Данное утверждение может быть верным по отношению к европейской культуре, но никак не подходит для понимания китайской культуры, в частности живописи, да и всей культуры в целом. Как справедливо заметил известный китайский писатель Фэн Цзицай: «Западный человек в глазах восточного человека никогда не является западным человеком в глазах западного человека. Восточный человек в глазах западного также никогда не будет восточным человеком в глазах восточного человека» [156, с. 180]. То есть носитель культуры видит самого себя не так, как люди со стороны, люди иной цивилизации. Вот почему метод сопоставления двух культур и выяснение того, в чем их различие, так важен. Вместе с тем необходимо сопоставить и китайскую психологию эстетики с западной. В то же время вряд ли можно сомневаться в том, что Восток и Запад не могут слиться воедино.
Можно посетовать на то, что подавляющее число западных ученых, вооруженных теорией эволюции, до недавнего времени рассматривали китайцев в качестве «взрослых детей». Положение изменилось лишь в 90-х гг. ХХ в. Фэн Цзицай, вернувшись в Китай из поездки по США, опубликовал свои путевые очерки, в которых, рассуждая о китайской литературе и живописи, сетует на то, что никто до сих пор не описал особенности психологии китайского читателя и зрителя [156, с. 242]. А ведь это не менее важный вопрос, чем психология творческого человека — писателя, художника, музыканта. Как отмечает писатель, пути развития западной и китайской философии были разными. К тому же особенности психологии эстетики европейцев и китайцев в значительной степени связаны с их различным темпераментом. Интровертный тип и особенности китайского характера привели к тому, что эстетическим идеалом в Китае стали гармония Неба и человека, стремление к скрытому намеку, усердие и старание в поиске «изящного, изысканного» (конфуцианского «я»), «меткого, удачного, прекрасного» (даосского