Удар будет столь силён, что в космос выбросит куски земной коры. Часть атмосферы испарится, её вынесет в вакуум. Огненный вал прокатится по всей планете, землетрясения сотрут в порошок города, как древние, выстроенные под землёй, так и относительно новые, построенные на поверхности. Всё погибнет, ничего не останется. Разве что бактерии и тараканы переживут этот день.
Второе, что резко отличало астероид от всех прочих, гномы видеть не могли.
Это отличие сидело на возвышении с обратной стороны астероида, подперев голову кулаком, второй рукой удерживая косу, и мрачно смотрело прямо перед собой.
Великий, известный как Китэгра, размышлял.
Место попалось случайно и показалось ему вполне подходящим, для столь напряжённых мыслей. Он выбрал удобное место, с коего открывался вид в космическую бездну и предался своим размышлениям. Уже много месяцев, что-то не давало ему покоя. Даже проживая чужую жизнь, по обыкновению оставив своё тело в надёжном месте, он регулярно возвращался к тревожной, слабо оформившейся мысли. Замешана она была в основном на воспоминаниях о создании Ганзара, том обилие трупов, что оно оставило за собой и структуре его души. Так что жуткие и не очень, образа размышлений его, постоянно пробивались в сознание Живого, чьё тело он избрал для своего нового увлекательного путешествия в чужую жизнь.
Увы, но от этого возникли неприятные последствия.
Очередная жизнь, избранная Великим, жизнь обещавшая стать действительно интересной, закончилась на электрическом стуле.
Бедняга не выдержал напряжения. Страшные сны, рождённые памятью Китэгра, сделали его полностью безумным. Многообещающий Живой, потенциально, гордость всей своей расы, в итоге стал известен как «Боливарский живодёр». А ведь он был действительно гениален. Большое будущее, интересная жизнь, всё это ждало его впереди, но, увы.
Прежде чем парня поймали, он изуверским образом убил более двух сотен мужчин, женщин и десять детей – детей ему убивать не понравилось, так что пробовал редко, так, просто что б развеяться и ощутить нечто новое. Но всегда от этих треклятых детей были лишь жестокие разочарования. Дети умирали не так ярко и живо, как взрослые люди – для истинного художника, каковым считал себя Боливарский живодёр, это обстоятельство играло ключевую роль.
На девяносто седьмом году своей жизни, Живодёр был пойман – его заметили, когда он укладывал в багажник аэрокара, очередную свою жертву. Крепкий, обладавший острым умом старик, поражавший своим здоровьем всех и каждого, был пойман с поличным, осужден и казнён.
Самая странная из всех жизней, что Китэгра прожил, подселив свою душу в чужое тело.
И, пожалуй, самая бессмысленная. Удовольствие, какое живодёр получал от убийств, было ему непонятно. А ведь он не просто убивал - ещё и сценки разыгрывал. То он волк, а молодой студент – Красная Шапочка. В другой раз живодёр становился Элли, а грузный пожилой мужик, злой ведьмой Бастиндой – туфелькой убил беднягу, точно как в сказке. Любил он сказки…
Что-то важное было в творении Ганзара. Конечно, если подумать, там всё важное – ничего подобного он прежде не встречал, в памяти Рива не видел, да и вряд ли где-то в Пределе Миров такое есть. Его самого когда-то изменили, его душа стала иной, её развитие сильно ускорилось.
Но творение Ганзара, создано с нуля, из…
Вот в чём дело.
Великий поднялся на ноги. Он медленно брёл по поверхности астероида. Космическая пустота уходила прочь, над горизонтом поднималась жемчужина Земли. Сине-зелёный шар, укутанный широким рваным одеялом перистых облаков.
Китэгра добрался до ближайших скал и остановился. Отсюда видно всю планету, а над его головой разгорается красное зарево – астероид входит в верхние слои атмосферы. Если присмотреться, за широким фронтом облаков, можно разглядеть континенты.
Творение Ганзара не было создано с нуля. Как минимум, изначальным материалом для его творения, послужила точная копия простой как морковка души – души паразитического червя.
И, кажется, за прошедшие годы жизни в иных телах и иных мирах, сам того не желая, Китэгра начал понимать, что именно было сделано и как.
То, что делать нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах.
Но…
Великий смотрел вперёд, на планету, казалось, падавшую прямо на него. Континент видно уже полностью. Скоро он сможет рассмотреть и поверхность, а потом будет удар, уничтожающий всё живое на планете.
Китэгра понял, что пред соблазном не устоит. Конечно, широко применять обретённое знание, он не станет – если, конечно, это знание будет обретено. Одно дело примерно понимать, что и как работает, что и как делать и совсем другое – действительно сделать это.
Но почему бы не поэкспериментировать? Совсем чуть-чуть. Вреда от этого никому не будет.
Наверное, не будет…
Если он правильно понял, Ганзар не создавал душу для своего творения, он взял очень старую, уже готовую душу.
И затем изменил её – изящно, гениально, с невероятной точностью, словно знал, что именно хочет создать. Впрочем, наверняка знал. Вряд ли он сотворил подобное просто ради смеха.
Планета заслонила собой всё видимое пространство. Алая сфера, окружившая астероид, разрослась, стала ярче, в ней появились жёлтые и ярко красные краски.
Под его ногами начал кипеть камень, вот-вот астероид развалится на куски.
Нет, не развалится, просто не успеет – слишком велика его скорость. Он врежется в почву гораздо раньше, чем превратится в пыль. Да и даже если развалится, планете от этого легче не станет, разрушение астероида сейчас, сделает лишь хуже. Вместо одного огромного камня, на поверхность упадёт сотня камней поменьше. Вместо одного сильнейшего удара, будет сотня средних. Для планеты в целом, это конечно заметно лучше, она пострадает не так сильно. Но вот для её жизни, разницы особой нет – и так и эдак, погибнет всё, даже бактерии.
Китэгра посмотрел вперёд в последний раз – он уже знал, что будет делать и где. Он попытается понять, как Ганзар сотворил своего Великого, он поймёт этот механизм. Ему нужна лишь небольшая практика по части увиденных и понятых механик самого процесса…, не от этого ли он предостерегал Алфэйоса? Нет, не от этого. Великий созданный в Межмировой тьме причудливым безумием самих Великих Сил, не интересовался знанием как таковым. Алфэйос искал лишь мести и знания Первых Богов, были для него только инструментом, заполучив который, он его обязательно использует на всю катушку. Китэгра это не нужно. Его интересует лишь само это знание – любопытство не даёт покоя, отражаясь даже на его подсознании. Не решив эту загадку, он просто не сможет проживать чужие жизни, как прежде. А ведь это его любимое развлечение. Скучно будет без него.
Пока загадка не имеет ответа, каждая новая жизнь в чужом теле, будет похожа на другую. Каждый раз будут получаться такие же «Боливарские живодёры», а то и просто безумцы, выбрасывающиеся из окон, едва научившись ходить.
Что ж, решено – нужный мир, точнее череду таковых, для опытной работы с тем, что удалось понять, он уже нашёл, осталось отправиться туда и выбрать наиболее подходящую душу.
На мгновение Китэгра задержался – астероид был уже очень близко к поверхности. Деталей не видно, но он сумел разглядеть, что разноцветный ковёр на равнинах впереди, это ни почва, ни трава.
Тысячи Живых, собрались там, в ожидании конца. Собрались, что бы принять смерть с гордо поднятой головой, смело глядя ей в глаза.
Такие Живые, заслуживают лучшей участи, чем превратиться в облако раскалённого газа.
С улыбкой Великий прикрыл глаза – они получат спасение.
Но не только.
Их мир будет перевёрнут, их души окутает ужас, смешавшись с великой радостью, их разумы станут пред не решаемой загадкой. Со спасеньем, обретут они и страх и тайну.
Их жизнь никогда не станет прежней и на что это их толкнёт в будущем?
Он обязательно придёт посмотреть. Но потом.
Тысячи гномов, не отрывали взгляда от горящей кометы, падавшей на их головы. Они неосознанно взялись за руки. Их белые лица покрылись бисеринками пота. Жар от падающего огненного шара, ощущали они все, хотя до него и было ещё очень далеко.
Им оставалось жить, сущие мгновения.
Астероид вдруг остановился, огонь потух и громадный камень из космоса, завис в десятке километров от поверхности. Гномов обдало волной горячего воздуха – раздались крики, кому-то подумалось, что астероид уже упал и это конец. Несколько тысяч из них свалились в обмороке.
Остальные всё увидели своими глазами.
Стокилометровый камень задрожал и очень медленно начал падать им на головы. Гномы издали единый вздох – им было страшно, безумно страшно, но никто не побежал. Они пришли сюда, что бы умереть, каждый знал, что бежать просто не куда.
Камень дрожал всё сильнее, а затем раскрошился на громадные куски, которые падать и не думали. Камень крошился всё сильнее, словно невидимые огромные могучие руки дробили его в своих ладонях в мелкую крошку. Не прошло и минуты, а в небе нет астероида – только огромное облако серой пыли…, горящей в чернильно-чёрном огне.
Мгновение, и пламя, пыль, всё сжалось в единую массу, в единый образ.
Стокилометровый монстр в чёрном балахоне, стоял в небесах. Сгорбившись, он опирался на гигантскую косу, многокилометровое лезвие которой, зловеще пылало в солнечном свете.
Гигант склонился ближе, словно пытаясь рассмотреть гномов, столпившихся на равнине.
Единый крик ужаса, слился в один и оглушил их самих.
Лицо гиганта – оно не было таковым. Пустые глазницы, в коих пылало рубиновое пламя, огромные клыки и движущиеся надбровные дуги. Костяное лицо, отдалённо напоминавшее череп гнома, смотрело на них пустыми глазницами, в коих горел зловещий красный огонь.
Монстр усмехнулся – кости черепа двигались, словно живые, словно были они не из костей.
Гномы стали прозрачными от ужаса, и клыкастый череп исторг хриплый зловещий смех, прокатившийся по всей планете оглушительным громом.