— Они же без мотора, дрейфуют — вспомнил я умное слово, и сказал его только для того, чтобы не молчать.
— Понял! Молодцом Витька! Хоть ты и раздолбай, но соображаешь! Идём по направлению дрейфа, всем смотреть внимательно! — боцман повернул катер по ветру и зарядил в ракетницу первый сигнальный патрон — каждые двадцать минут буду пускать ракеты. Витька и Миронов — вперёдсмотрящие, я и Антонов смотрим с правого борта, остальные с левого.
Сижу на мешках с углем на носу катера и сморю вперёд, рулевой по фамилии Миронов которого назначил боцман мне в напарники тоже, ну это и понятно, как он может куда-то ещё смотреть, если он на руле? Позади, время от времени, боцман стреляет жёлтым огнём. В катере тишина, говорить нет возможности и желания, погода значительно ухудшилась.
Уже стемнело, когда впереди мелькнула красная точка. Красная! Это ракета!
— Прямо по курсу! Пять градусов правее! — ору я.
— Где? Не вижу! — это боцман пробрался ко мне и направив бинокль в указанную мною точку пытается разглядеть самолёт.
— Далеко ещё! Чего ты там рассматриваешь?! Полный ход командуй, видишь темнеет, и погода портится! И ракеты давай!
Боцман больше не спорил. С интервалом в одну минуту в воздух взлетели три белые ракеты, а катер существенно прибавляет ход.
— Я тоже вижу! — кричит рулевой, да, по-моему, все на катере уже увидели, как в том направлении куда указал я, одна за другой в воздух взлетают красные ракеты.
Самолёт болтался на волнах. На борту надпись — «СССР Н–2». Биплан с двумя моторами. Интересная конструкция, моторы расположены на верхнем, основном крыле и установлены друг за другом — один винтом вперёд, другой винтом назад. Нижние крылья короткие и похожи на понтоны, они тоже обеспечивают самолёту плавучесть. Несмотря на то, что самолёт довольно большой, кабина пилота открытая! Нас радостно встречали семь человек, размахивая шапками и другими предметами одежды. Ого, какая команда большая!
Боцман, отогнав от румпеля матроса сам встал за управление катером и вывел его параллельным курсом к биплану. Брошенный конец тут же примотали к стойке верхнего крыла, однако подтягивать нас для швартовки не стали.
— Здорова водоплавающие! Рады вас видеть! Мы уж думали вы там заплутали и не найдёте нас — закутанные в меха и обтянутые кожей мужики похожи на чёрных толстячков. Из-за темноты кто именно говорит не понятно.
— Не пальцем деланные! — солидно отвечает боцман — могём кое чего. Время нет мужики. Штормить начинает. Давай, цепляйте буксир, потащим вас к плавбазе.
— Не торопись морячок. До плавбазы не успеем дойти. Тут в нескольких милях остров есть, а в нём бухта. Туда надо идти! Вы там переждёте, а мы починимся, если сможем конечно. Так оно лучше будет. Наш штурман говорит, что нас туда ветром несёт, дойдём быстро. Пойдём к «Алеуту» — утомим самолёт! У нас уже воды в фюзеляже столько, что не успеваем вычерпывать! — голос говорящего не на шутку встревоженный. Переживает мужик.
— Погодь! Мне капитан приказал вас до базы тащить! Если самолёт будет тонуть — снять с него людей и всё равно на базу! — запротестовал боцман — так что цепляйтесь и пошли! Или бросайте к чертовой матери самолёт и в катер!
— Пошли к острову! — тихо шепчу я на ухо боцману. Непогода уже разгулялась не на шутку, мне реально страшно. К тому же на самолёте есть настоящий штурман, который знает куда плыть! А мы столько уже на катере прошли, да в разных направлениях, что точно не найдём обратную дорогу, по крайней мере с таким «штурманом» как я — мозги включи! Если кто-то узнает, что мы могли самолёт спасти, но не стали, нас всех на кукан натянут! А эти «орлы» молчать не станут.
— Но капитан сказал… — запротестовал тихо боцман, только голос у него какой-то не уверенный уже, поэтому я его сразу перебил. Нахрен мне эти морские приключения с неизвестным исходом, если рядом есть Земля!
— У летунов рация есть! Пусть запросят «Алеут» и всего делов. Капитан же не знает, что тут сейчас творится. Скажет самолёт топить и людей снимать, я сам ему днище пробью!
— Понял тебя Витька — шёпотом отвечает мне боцман и тут же уверенным голосом обращается к лётчикам — запрашивайте «Алеут» по рации! Как начальство скажет — так и сделаем! А пока заводим буксир. Пока возиться будем уже всё ясно станет.
— Хрен с вами! — зло сплёвывает наш недавний собеседник — Романов! Свяжись с плавбазой!
Завести буксир на гидросамолёт оказалось не так просто. Хорошо, что я в этом мероприятии участия почти не принимал. Волна уже почти метр! И нас и летающую лодку бросает из стороны в сторону, мы уже все мокрые, брезентовые штормовки не особо спасают от накатывающих на нас волн, а самолёт при каждом перекатывании через водяные валы почти цепляет крыльями воду. Хорошо, что посредине катера установлен котёл паровой машины! От него идёт тепло, и как-то ещё можно обогреть заледеневшие и мокрые руки.
Никто из нас, в том числе опытный боцман, гидросамолёты никогда не буксировали и руководство работами взял на себя один из лётчиков. Непростое это дело оказывается, а в штормовом море, так вообще — почти невозможное.
При буксировании приходится решать кучу задач: как, не повредив гидросамолета, передать ему буксирный трос; как закрепить буксирный трос на гидросамолете; каким курсом и с какой скоростью буксировать его.
По приказу летчика, катер занял место на ветер от гидросамолета, и матросы травят конец пенькового буксирного троса, к которому мы быстро привязали поплавки. Гидросамолет при этом стоит на донном плавучем якоре, иначе его дрейф будет быстрее дрейфа буксирного троса с поплавками. Волнение большое и лучше не рисковать, подходя близко. Воспользовавшись багром, летчики подхватили конец и завозились на фюзеляже, рискуя свалиться в воду. Боцман подсвечивает им керосиновым фонарём. Как пауки летчики вяжут целую систему из троса и оттяжек из линя. Для выравнивания гидросамолета они закрепляют оттяжки за крайние стойки крыльев, обернув их кусками брезента и вяжут амортизирующую систему. Сам трос цепляют в последнюю очередь, на это смотреть даже страшно. Буксирный рым расположен почти у киля летающей лодки! Один из «толстячков» обвязавшись страховочным концом и страхуемый остальными членами экипажа спускается вниз и сразу же с головой накрывается холодной водой! Почти пять минут в холодной воде работает мужик и вот самолёт на буксире!
Кроме основного буксировочного троса, ещё одну бухту троса привязали за подъемный рым гидросамолета, чтобы потом его можно было поднять, если последний внезапно затонет. Бухту этого конца уложили на катере вместе с привязанным к нему буйком, вместо которого использовали спасательный круг, в полной готовности к отдаче, если гидросамолет начнет тонуть.
— Эй на катере! Примите штурмана! А то он тут до смерти замёрзнет! — кричат нам с самолёта и боцман, страшно ругаясь нехорошими словами, снова подводит катер параллельно качающейся летающей лодке. Один из матросов кидает конец, к которому привязывают мокрого мужика и сбрасывают его прямо в воду! Боцман, я и механик тянем конец втаскивая мокрого героя.
— К топке его, раздевайте! — это мне и механику дает команду боцман. Мужик сам идти не может, руки и ноги его не гнуться, а лицо перекошено страдальческой гримасой. Понимаю тебя мужик! Сам недавно так же купался, никогда «моржей» не понимал, которые добровольно лезут в холодную воду зимой, это же просто мазохисты!
— Терпи, сейчас согреешься. У нас печка на борту, как знали с собой прихватили — подбадриваю я мужика, когда мы срываем с него обледеневшую одежду — главное яйца сразу в топку не суй, понимаю, что хочется, но так и спалить их можно.
— Пошёл нахер! Шутник! — стуча зубами огрызается летающий штурман — выпить есть?
— Нашёл у кого спрашивать! Если бы было, то уже бы не было! Мы тебе что? Не моряки что ли? — удивляюсь я, да я бы сам бы сейчас накатил, для согрева и для снятия стресса — а у вас в самолёте есть?
— Есть. Если дойдём до бухты, приговорим — обнадеживает меня, почти обнявший котел как родную жену, штурман.
— Тогда обязательно дойдём! Ради такого дела то, как не дойти! — слегка приободрился я и поймал заинтересованные взгляды механика и нашего «кочегара».
Тем временем боцман вел переговоры с лётчиками. Как я понял со связью проблемы, общаться с «Алеутом» получается только «ключом», то есть морзянкой. И сейчас радист плавбазы взял паузу, для получения ответа от капитана.
— Идём на остров! Подтверждение получено! — орёт обрадованный лётчик из своей открытой кабины, расположенной на носу самолёта. Я вижу, как боцман облегченно вздохнул, ночное море, и набирающий обороты шторм беспокоят похоже не только меня.
— Давай курс штурман — тут же перекладываю я ответственность за проводку нашей сцепки в безопасное место на настоящего и опытного штурмана, доставая карту и подсвечивая её фонарём.
Наш катер медленно разгоняется для того, чтобы не сделать рывка, и не повредить хрупкий фюзеляж, а на самолёте продолжаются спасательные работы. Экипаж черпает воду и заводит брезентовые чехлы на все отсеки и люки — мужики бьются за свою машины как львы!
Я думал до этого было страшно, а это были только цветочки! Вы попадали, когда ни будь в метель? А в метель в штормовом море? Сильный ветер поднимает высокие волны, их гребни рассыпаются на мелкие капли, белой паутиной, тянущейся над поверхностью моря, снег бьет то в лицо, то закидывает снежинки за шиворот. Катер и самолёт переваливается с борта на борт, все трещит, скрипит, всё что плохо закреплено катается по катеру. Закидывать в топку уголь — та ещё задачка. Тут главное, чтобы при накате очередной волны угли не высыпались обратно! Катер сильно рыскает (нос постоянно уходит то влево, то вправо), курс на компасе скачет туда-сюда. Наша скорость упала почти на нет, её хватает, только на то, чтобы связка оставалась управляемой. Впервые в жизни я шепчу себе под нос молитву. Теперь я знаю, что не зря Данте описал одним из кругов ада как ледяное озеро Коцит — вот он ад, передо мною!