Далее. Кто и зачем убил Пановых? Это заказ? Непохоже. Пановых достаточно было просто застрелить. В лихие девяностые, возможно, кто-то и попытался бы с помощью паяльника выбить из состоятельного семейства тайну, где они хранят накопления. Но ныне, когда все нормальные люди хранят сбережения в банках, а особо состоятельные и сообразительные в заграничных банках, подобные «наезды» бессмысленны. И хакера нанять для выяснения номеров счетов гораздо полезнее, чем отморозка с топором.
Значит, это самодеятельность. Кто-то не очень далекий, продвинутый и утонченный охотится за материальными ценностями, скажем так, за «сокровищем», которое не хранится на банковском счете.
Интересно. Когда Максим Панов сказал майору о том, что в их семье нет ценностей, что все они были проедены в блокаду, майор ему поверил. А возможно, чтобы Максим Панов не знал о семейных тайнах, о сокровище?
Маловероятно. Но теоретически возможно. А что, если владение этим «сокровищем» связано с какой-то постыдной для семьи историей? В этом случае Пановы-старшие могли до поры до времени и не посвящать сына в суть вопроса. Они были еще молоды, полны сил и умирать не собирались.
Н-да. А убийцы ребята наглые и по-своему неглупые. Топорик подкинуть спящему в кустах алкашу сообразили, не побоялись. И топорик, кстати говоря, не из новых. Старый топорик, сообразил Станислав Дмитриевич. Его не в магазине покупали. А следовательно, можно предположить, что как минимум один из убийц проживает за городом! Пока момент не существенный, но в дальнейшем этот факт при вычислении убийцы может стать решающим.
Станислав Дмитриевич с удовольствием крутанулся в кресле и, отметив, что на улице снова полил мелкий, тоскливый дождик, коими их так баловало нынешнее лето, вернулся к своим размышлениям.
— Итак. А что итак? — подстегнул мыслительный процесс майор, и мысль зашевелилась.
Максим Панов говорил, что его прапрабабка была фрейлиной. Надо бы покопаться в родословной семейства Пановых, возможно, у них имеются обиженные родственники, которые, в отличие от Максима, о сокровище знают и очень в нем нуждаются. И в стремлении добыть его готовы на крайние меры. Версия была несколько притянута за уши, но вполне жизнеспособна.
Итак. Подведем итоги. Первая версия. Заказ. Кому-то помешал Сергей Борисович Панов. Убийство обставили мудрено, чтобы сбить следствие со следа. Слабовато, но проверить стоит. Далее, месть какого-то психа Арине Пановой. Задела его чувства или честь в своей передаче. Это вероятнее, учитывая способ убийства. Третья версия: сокровище. Исключительно высосанная из пальца, но наиболее логично ложащаяся в картину преступления. Четвертая версия, также ничем не подтвержденная: месть любовника или любовницы, опять-таки человека психически нездорового. И пятая — водитель Павел Барышников, тут возможны и месть, и заказ, и ограбление, и сокровище. Пока что, пожалуй, все.
Есть с чем к начальству на доклад пойти, криво усмехнулся Станислав Дмитриевич. Но и только.
Глава 8
9 июня 2018 г. Санкт-Петербург
С самого утра Максим отправился в больницу. К счастью, он обладал хорошей памятью и помнил, в какой больнице и в каком отделении лежала бабушка. Дальнейшее было делом техники.
Больница была приличной. Одной из лучших в городе, ремонт, состояние палат и прочие бытовые мелочи соответствовали современным требованиям. Оставалось выяснить, как обстоят дела с персоналом.
На посту не было ни души. Максим, который, надев бахилы, беспрепятственно проник в нужное отделение, огляделся и взглянул на часы. Начало одиннадцатого. Очевидно, идет обход, а медсестры выполняют назначения врача. Он прошелся взад-вперед по отделению и, никого не обнаружив, снова вернулся на пост. Очевидно, его предположение было ошибочным и никакого обхода нет.
Он отыскал глазами сестринскую и решительным шагом направился туда.
— Добрый день, — оглядев закусывающих возле круглого стола девиц, поздоровался Максим. Вид его располагал к беседе. Дорогой костюм, приятная наружность и уверенное выражение лица производили на противоположный пол неизменно приятное впечатление. Впрочем, красавцем Максима назвать было сложно. Хоть роста он был и высокого, но сложением худощав, волосы жидковаты, нос длинноват, глаза… так себе глаза. Маловыразительные. Но кто обращает внимание на подобные мелочи, если при встрече с мужчиной в нос ударяет запах успешности и денег. И хотя Максиму было еще далеко до статуса отца и его доходов, и уж конечно ему не светило стать олигархом, на фоне сотрудников городской больницы он выглядел принцем на белом коне. Точнее, на «Мерседесе». А потому его не выгнали и не посоветовали строгим голосом закрыть дверь с той стороны. А почти вежливо спросили:
— Что вы хотели?
— Я бы хотел поговорить с лечащим врачом. Моя бабушка лежала в вашем отделении недели две назад.
— Как фамилия? — не слишком вежливо поинтересовалась самая старшая из присутствующих в сестринской дам. Полная, с высветленными волосами, в голубом рабочем костюме.
— Болотникова. Аглая Игоревна, — охотно сообщил Максим.
— Да нет. Врача как фамилия?
— А, простите, не помню. Этим вопросом занималась мама, — это слово далось Максиму с трудом, а на глазах его едва не выступили слезы. — Но сейчас ее нет. А мне очень важно получить консультацию. Я не возражаю против платной.
Такая покладистость сподвигла даму оторваться от стула.
— Даже не знаю, чем вам помочь, — вздыхала она, направляясь на пост. — Когда, говорите, ее выписали?
— Ее не выписали. Она умерла. Здесь, в отделении, — неохотно пояснил Максим, чувствуя, что эта информация не прибавит медсестре энтузиазма.
— Умерла? — тут же нахмурилась она. — Тогда чего же вы хотите?
— Уж поверьте, не скандала, — успокоил ее Максим. — Мне просто нужно уточнить у врача кое-какие детали, и все. — Он опустил руку в карман и извлек оттуда заранее приготовленную бумажку. Бумажка была ярко-оранжевой, приятно похрустывала, и медсестра не устояла.
Пять тысяч исчезли в ее кармане, а в распоряжении Максима оказались фамилия, имя и отчество лечащего врача.
Разумеется, можно было бы поехать домой, разыскать бабушкину выписку из больницы, медицинское заключение о причинах смерти, выяснить таким образом фамилию врача и официальную версию бабушкиной смерти, но заставить себя отправиться в квартиру родителей Максим не смог, а потому пришлось идти более извилистым и дорогим путем.
— Да, я помню вашу бабушку, — сразу же обрадовал Максима лечащий врач, еще довольно молодой, но какой-то оплывший, неряшливый и загнанный на вид. С помятым лицом и кислым его выражением. — Она лежала у нас около недели. Не знаю, зачем ее вообще к нам доставили. Состояние ее было вполне приличное, мы даже никакой особой терапии не назначали. Так, витамины, общеподдерживающие препараты, ничего особенного.
— Отчего же тогда она умерла?
— Знаете, иногда бывает, что пожилые люди, вырванные из привычной среды, испытывают на новом месте стресс. Например, проснулся ночью, не может понять спросонья, где он. Полученный стресс может резко ухудшить состояние, вплоть до инфаркта или инсульта. Очевидно, с вашей бабушкой произошло что-то подобное.
— А что показало вскрытие?
— Вскрытие? — переминаясь с ноги на ногу, вяло переспросил эскулап, засовывая короткопалые ладони в карманы несвежего халата. — Вскрытия, скорее всего, не было. Ваша бабушка была очень пожилой женщиной, скончалась в больнице, все и так было понятно.
— Вы не волнуйтесь, я не собираюсь устраивать скандал или судиться с больницей, просто я хочу разобраться для себя. Что же все-таки произошло?
— А мне бояться нечего. Она умерла ночью, дежурил другой врач. К нему и обращайтесь, — беззаботно пожал плечами доктор.
«Ах, вот почему ты так спокоен и разговорчив! — наконец-то осознал Максим. — С тебя спросу, значит, никакого. Мило», — разглядывая молодого пофигиста от медицины, размышлял он. Но внешне свои чувства он никак не проявил.
— Значит, вы не в курсе, что именно произошло с бабушкой?
— Нет.
— А как фамилия вашего коллеги, дежурившего в ту ночь?
Врач задумчиво пошевелил чернявые кудлатые волосы на макушке, но так и не вспомнил, даже очередная пятерка не помогла. Но зато он вспомнил медсестру, дежурившую в ту ночь, и она, на счастье, оказалась сегодня на дежурстве.
— Слушаю вас, — кокетливо улыбаясь и потряхивая собранными в задорный хвостик волосами, проговорила медсестричка Оля.
Огорчать это милое, легкомысленное создание было жаль, но выхода у Максима не было.
— Олечка, я по одному очень важному и не совсем приятному вопросу, — приступил он к делу. — У меня умерла бабушка, это случилось в вашей больнице, тридцатого мая и как раз в ваше дежурство. Мне бы очень хотелось узнать подробности. — И помедлив секунду, добавил: — Если бы я знал, что мне придется беседовать со столь очаровательной девушкой, я бы захватил цветы.
Олечке вступление понравилось. Она чуть разрумянилась и спросила:
— А как фамилия вашей бабушки?
— Болотникова, Аглая Игоревна. Она лежала в отдельной палате. Приятная такая, с голубоватыми волосами, очень интеллигентная старушка.
Тут лицо девушки заметно помрачнело, она как-то сразу замкнулась, было видно, что бабушку она вспомнила и что воспоминание это настроения ей не улучшило.
— Простите, я не помню такую.
Но Максим не был расположен глотать всю чушь, которую наверняка попытаются ему втереть сотрудники больницы, и уж тем более Олечка.
— А я уверен, что помните, — беря девушку за локоть и заглядывая ей в глаза инквизиторским взглядом, проговорил Максим. При необходимости он мог быть очень жесток. Даже с такими вот Олечками.
— Вы что? Отпустите меня! — Олечка попыталась вырваться и стала озираться по сторонам в поисках поддержки.
К счастью, Максим успел выманить ее из отделения на лестницу, а тут не было ни души. Все: и персонал, и больные, и родственники — предпочитали пользоваться лифтами.