— Кирочная? А что, касатик, знакомые у тебя там али учреждение какое требуется?
— Не твое дело, старая. Пройти туда как? — Церемониться с народом Демьян Григорьевич не привык.
— Да ты, милок, не серчай. А про Кирочную скажу. Сейчас дворами обратно на проспект Лиговский выйдешь, и так по нему до вокзала дойдешь, до площади, значит, Знаменской, и так мимо нее прямо и шагай, никуда не сворачивай, пока в Бессейную улицу не упрешьси, Некрасова по-новому, по ней налево сверни, а затем, как до первого перекрестка дойдешь, так направо, и упрешься в ограду Таврического сада. Вот эта самая улица Кирочная и есть.
Демьян Григорьевич, засунув чемодан под кровать и цыкнув на старуху, чтоб не смела в чемодан лазить, отправился разыскивать нужного адресата. А хозяйка, проследив из-за старенькой занавесочки, как жилец пересек двор и скрылся в темноте арки, заперла дверь на ключ и, с оханьем опустившись на колени, выволокла из-под кровати чемодан.
— Ишь, умник нашелся! Не лазь. А если ты, голубь, нам бомбу привез, а може, ты шпиен какой. Не лазь. Щас, — зло цыкнула старуха, умело вскрывая чемоданчик.
Демьян Григорьевич шагал по улицам незнакомого города, с любопытством рассматривая дома, высоченные, красивые — не дома, дворцы! Разглядывал нарядную публику, спешащую по летним тротуарам, дамочек в светлых летних платьях, девушек с бантами в косах, все они казались ему какими-то особенными, мужчины были деловиты, почти все в костюмах. Так, глазея по сторонам, он добрался до Кирочной и, поинтересовавшись у пожилой гражданки, где находится нужный ему номер дома, призадумался о деле.
Соваться в незнакомую квартиру вот так, без всякой разведки было глупо. Кто знает, с кем проживает эта самая Гагарина? А вдруг с сыном и мужем, а муж у нее какой-нибудь начальник. Или сын, скажем, здоровенный бугай, спустит с лестницы. Устраивать скандал ему не хотелось, а хотелось потихоньку прижать буржуйскую сволочь к стенке и выяснить, куда они с полковником Кобылинским царские побрякушки запрятали.
А для этого стоило навести справки, например, у местного дворника или, скажем, у соседей. Демьян Григорьевич не спеша приближался к нужному дому. Дом был большой, шестиэтажный, красивый, с балкончиками, лепниной, резными парадными дверями. Посреди дома располагалась высокая арка, в которой висел большой красивый фонарь, похожий на стакан или вазу. Демьян Григорьевич внимательно рассмотрел дом, затем прогулочным шагом зашел во двор, двор был невелик, посреди двора круглая клумба. Вокруг две скамейки, и никого, ни одной живой души.
Демьян Григорьевич озабоченно нахмурился, достал папироску и, присев на лавочку, закурил, пытаясь справиться с разочарованием. В этом большом, парадном, незнакомом городе он чувствовал себя неуверенно, как потерявшийся ребенок. Он с тоской рассматривал многочисленные окна и гадал, за которым из них проживает Екатерина Львовна Гагарина.
Но сидел так Демьян Григорьевич недолго. Дворник, заметив в окно, что во дворе появился посторонний мужик в плохоньком костюме, с заправленными в пыльные сапоги брюками, насторожился, а увидев, как пристально тот рассматривает чужие окна, прихватил метлу, свисток и вышел во двор.
— Вы, гражданин, извиняюсь, к кому? — подойдя к Демьяну Григорьевичу и нависнув над ним как скала, строго поинтересовался дворник.
— Я? — смутился от неожиданности Демьян Григорьевич, дворник появился столь внезапно, что у него все мысли разлетелись, как вспугнутые воробьи. Но выкручиваться, однако, было надо, и срочно, пока дворник не сдал его куда следует, а самое главное, шанс упускать было нельзя, пока удача сама в руки шла. И Демьян Григорьевич сообразил.
— Я тут одной вашей жилице письмо привез, — дергая себя смущенно за нос, проговорил Демьян Григорьевич, поглядывая на дворника, — да вот не знаю, как вручить. — И он тяжело вздохнул.
Дворник, почувствовав за тяжелым вздохом «историю», боевой пыл умерил и, прислонив метлу к скамье, присел рядом.
— А что за жилица-то, может, я знаю, подскажу. Я при ентом доме уж лет двадцать с лишком в дворниках, всех жильцов наперечет знаю, кроме тех, что недавно въехали. А пожалуй, что и их. Так кому письмо-то?
— Гагариной Екатерине Львовне, — без запинки ответил Демьян Григорьевич.
— Екатерине? Ну, знаю. А в чем трудность?
— Знаешь? — обрадовался Демьян Григорьевич. — А как у нее со здоровьем и вообще?
— Как, как, когда она, почитай, восьмой десяток разменяла. Но женщина крепкая и в рассудке. — Последнее замечание очень порадовало Демьяна Григорьевича. — Так чего ж ты не знаешь, как письмо отдать, адрес, что ль, позабыл?
— Да нет. Тут другое, — пригорюнился Демьян Григорьевич. — Письмо это ей племянник написал.
— Племянник? Она ж вроде одинокая, — удивился дворник.
Очень хорошо, сдерживая радость, подумал Демьян Григорьевич.
— Вот, то-то и оно. Племянник ее в лагере был, а недавно освободился, у сватьи моей в соседях проживал. Когда узнал, что я в Ленинград еду, обрадовался, попросил письмо передать. Только, понимаешь, говорит, я адреса не знаю точного, раньше она на Кирочной проживала. Если съехала, ты уж ее поищи, одна она у меня родная душа на свете осталась. Я пообещал, а тут он возьми и в больницу попади, с аппендицитом, с гнойным. Я как раз у сватьи был, когда его в больницу увозили, вот он с меня слово и взял, даже если, мол, умру, навести тетку, ну и гостинчик ей небольшой еще передал, на память вроде. Как сердцем чувствовал, помер в ту же ночь.
— Это ж надо, — покачал участливо головой дворник. — Вот судьба так судьба! Столько перенес, а от аппендицита помер. Хотя… вот у нас тут в семнадцатом доме тоже случай был…
Но Демьян Григорьевич про чужие случаи слушать был не расположен. Устал он сегодня. Сколько дней в поезде, и сегодня весь день в беготне. Не успел чемодан под кровать закинуть, сразу же по делам поспешил, да и не евши, считай. Утром, перед тем как у старухи заселиться, стакан чаю в вокзальном буфете со сдобной булкой съел, и все разносолы. Ну, ничего, сейчас бы с Гагариной решить, потом на почтамт и отдыхать, на старухину постелю.
— Ты мне вот что скажи, — перебил он дворника, не дожидаясь, пока тот приступит к долгому рассказу, — как она вообще проживает, Екатерина Львовна, не бедствует?
— Живет небогато. А и то повезло, — легко переключился на предложенную тему дворник. — Она к нам в дом въехала кухаркой работать у Разновских. Сам-то большой был человек, член Петросовета! Важная птица. У евоных детей и гувернантка была, тоже из бывших, то ли графиня, то ли княгиня, они об этом не очень-то болтать любили. Ну, вот она Екатерину-то Львовну по знакомству и рекомендовала.
— А что за женщина, звали-то как?
— Как звали? А тебе зачем? — спросил дворник, но тут же, не дожидаясь ответа, все и выложил: — Вейсбах, Зинаида Павловна. Ох, и красивая женщина, хоть и строгая! Хозяйка-то ее даром что в шелка да меха рядилась, а видно, что жучка беспородная, а Зинаида Павловна, хоть одета всегда была скромно, но как выйдет из дому, чисто пава, и по-французски. С детями с хозяйскими, я говорю, по-французски.
— И что, они так до сих пор в услужении обе и живут? — скрещивая пальцы на счастье, спросил Демьян Григорьевич.
— Да не. Куда там. Разновских уже года два нет.
— Куда ж они делись?
— А куда теперь люди деваются? Туда и они, — многозначительно пояснил дворник.
— А-а. А Екатерина Львовна как же?
— А ей Разновский, еще пока в силе был, пенсию государственную выхлопотал. Небольшую, но все ж, так и живет в ихней квартире. Из нее сейчас коммуналку сделали. Хорошая была квартира, в ней когда-то до революции член Государственной думы жил, уехал потом за границу, а мебеля все оставил, так вот товарищ Разновский во все готовое и вселился еще в восемнадцатом. Ну, а когда его взяли, в те же мебеля пролетариев поселили. А Екатерина Львовна в своей старой комнате так и живет, потому как кухарка, существо угнетаемое, прислуга, пролетариат. — Дворник захохотал зычным раскатистым хохотом. — Бывшая фрейлина царская в прислуги, прислуга в господа, их под расстрел, а ей пенсию. Во времена!
— Ну а эта, гувернантка которая? — дальновидно поинтересовался Демьян Григорьевич, не обращая внимания на дворницкое веселье.
— А, эта раньше съехала. Дети-то хозяйские выросли, ее — тоже. Двое у нее было. Вот она и съехала, а потом вроде как и замуж вышла. Екатерина Львовна как-то жене моей сказывала.
— А эта, гувернантка которая, тоже фрейлиной была?
— Эта непременно, — категорично заявил дворник. — Да что вы все со мной да со мной, вы идите к Екатерине Львовне, она сейчас дома. С улицы ее парадное.
И Демьян Григорьевич пошел.
Глава 19
11 июня 2018 г. Санкт-Петербург
Пришло время тщательно изучить семейство Пановых, размышлял майор Авдеев, покидая больницу. Только обращаться к предприимчивому Максиму Сергеевичу Панову он не хотел. Лучше уж к его сестре. К тому же она проживает в квартире, где было совершено убийство.
— Поговорить сегодня? Вы уже подъехали? Ну, конечно. Поднимайтесь.
— Маша, это кто? — тут же возник на пороге Валерий.
— Это майор из Следственного комитета, по поводу родителей.
— Ты его знаешь? Он уже разговаривал с тобой?
— Да, мы уже беседовали. Ты не помнишь? На следующий день после похорон, — удивленно ответила Мария.
— А с чего ты взяла, что он именно из полиции, а не жулик какой-то? — нервно спросил Валерий. — Как его зовут? Ты фамилию запомнила? Надо немедленно проверить!
— Зачем? Он же сейчас поднимется, посмотрим удостоверение. Хотя это неудобно, он уже показывал его в прошлый раз, — недоуменно глядя на мужа, проговорила Мария Сергеевна.