— На два миллиона? — недоверчиво повторила за ней Полина.
— А ты как хотела? Мебель очень дорогая, одежда, у Максима костюмы тысяч по сто небось каждый, да еще посуда, да всякие безделушки, да телевизор, — показала на огромный разбитый экран Ирина Григорьевна. — Уж и не знаю, сколько такой стоит, тысяч триста, наверное. А картины? Я, конечно, не разбираюсь, но у родителей его сплошные подлинники на стенах висели. В общем, погуляла девушка. А что касается ваших занятий, то полиция пусть убийцами занимается. А вы с Максимом можете пока загадки поразгадывать. Может, за город наведаетесь, может, клад этот в какой-нибудь их бывшей усадьбе зарыт.
— Не знаю. Вот завтра в библиотеку съездим, найдем нужные книги, расшифруем указания, если сможем, а там решим, — пожала плечами Полина.
Тут из прихожей раздался шум.
— Полина, Ирина Григорьевна, это я. Заносите! — зычно скомандовал он кому-то невидимому. — Я еще успел в мебельный центр заскочить, вот купил уже сразу и диван с креслом, а то сидеть не на чем. Выбирать было особо некогда. Но вроде бы приличный, немецкий, и по цвету один в один как старый, — возбужденно рассказывал Максим, кидая в угол большущие пакеты с подушками и одеялами. — Пришлось, конечно, доплатить за срочность, зато будем жить как люди.
Вслед за Максимом в прихожую вдвинулся здоровенный детина, сгибающийся под тяжестью завернутого в полиэтилен дивана, вслед за ним вдвинулся еще один здоровяк со своим куском дивана, а вслед за ним третий.
— Так. Ставьте. Ребята, старый диван надо отодвинуть, на его место поставить новый, а старый вынести на помойку, я вам отдельно заплачу. Пятерки хватит?
— Что же у вас с диваном случилось? — глядя на растерзанную мебель, поинтересовался грузчик. — Собака, что ли, взбесилась?
— Вот-вот. Собака. Окончательно с катушек слетела, — подтвердила Ирина Григорьевна.
— Крупная, наверное, — боязливо попятился к двери второй грузчик. — Не меньше кавказца.
— Угадали. Да вы не бойтесь, ее уже усыпили, — махнула рукой Ирина Григорьевна. — Ну, мальчики, берите старый диван, кресла и выносите.
Полина стояла в уголке, тихонько посмеиваясь, Ирина Григорьевна ей очень нравилась. В ней чувствовались доброта, здоровое чувство юмора и житейская мудрость. То, чего так недоставало ее маме. Кроме доброты, конечно. Мама очень добрая, тут же поправилась Полина.
Диван и кресла были расставлены и распакованы, на новые подушки надеты наволочки, на одеяла пододеяльники, Ирина Григорьевна уехала, а они с Максимом, оставшись вдвоем, неожиданно почувствовали неловкость, какая бывает, если на свидании вслепую мужчина и женщина категорически не понравились друг другу и теперь откровенно не знают, что делать.
Но ведь у них не свидание! И ей, Полине, нет дела до этого человека. Она вообще не хотела сюда приезжать, это он ее притащил, а теперь она должна чувствовать себя нежеланным гостем, пятым колесом в телеге, и прочее в том же роде.
— Знаете, я устала и пойду спать, — заявила Полина, поднимаясь. Ее решение прозвучало резко и даже грубовато, так что Полина, устыдившись себя, тут же добавила максимально добродушным тоном: — Все-таки мне завтра на работу рано вставать, а я даже не представляю, как отсюда добираться.
— Мы поедем вместе. За завтраком обсудим план дальнейших действий, а сейчас действительно пора ложиться, — согласился с ней Максим, стараясь скрыть облегчение.
Когда диван был установлен, последний мусор убран и Ирина Григорьевна покинула квартиру, Максим, вернувшись в гостиную к Полине, неожиданно ощутил непривычное смущение. Разбитый Анькой телевизор не работал, поужинать они уже успели, от кофе, чая, вина и прочих уцелевших в доме напитков Полина отказалась. Разгадывать таящуюся в записке загадку, не имея нужных книг, было бессмысленно. Оставалась светская беседа, и вот тут Максим, который всегда комфортно чувствовал себя в любой компании, никогда не лез за словом в карман и всю жизнь считался дамским угодником и ловеласом, вдруг ощутил тоскливую неуверенность в себе. В голове не находилось ни одной умной мысли, а все, что находились, казались на редкость пошлыми и пустыми, озвучивать их в присутствии серебристо-стальной Полины было отчего-то стыдно. А она менялась на глазах, и мягкий серебристый блеск таял с каждой секундой, уступая место холодной стали, пока девушка наконец не поднялась, отчеканив, что устала и желает спать.
Максим едва не заплакал от счастья. Не потому, что мечтал от нее избавиться, а потому, что боялся предстать в ее глазах законченным идиотом, к тому же еще и невоспитанным.
Глава 20
12 июня 2018 г. Санкт-Петербург
— Проходите, не стесняйтесь, — открыла Станиславу Дмитриевичу дверь еще не старая, но какая-то перекошенная и выцветшая женщина, опирающаяся на палку. — Вы майор Авдеев? Проходите. Да, жалко Пановых. Хорошие были люди. Добрые. Вот и мне, когда я в аварию попала, очень помогли, — усаживаясь в кресло и пристраивая рядом палку, проговорила Зоя Васильевна.
— А как это случилось? — наклонившись к хозяйке, полюбопытствовал майор.
— Авария, в смысле? Да глупо все вышло, — вздохнула Зоя Васильевна. — Ничто и не предвещало. Стояла я на пешеходном переходе, как раз после работы домой шла, часов пять, наверное, было, машин сплошной поток. У нас тут на Московском проспекте это случилось. Несутся, как наперегонки. Народу на переходе тоже много, все домой торопятся. Ну и у меня за спиной какая-то заварушка ни с того ни с сего началась. Кто-то меня в спину и толкнул, а тут как раз маршрутка летела, и я прямиком под нее. Если честно, я такого ужаса за всю жизнь не переживала, — с кривой улыбкой произнесла Зоя Васильевна. — Хорошо, сознание от болевого шока быстро потеряла. Очнулась уже в больнице, а то бы от страха с ума сошла, наверное. Арина Николаевна с Сергеем Борисовичем несколько раз меня навещали. Палату мне оплатили отдельную, сиделку. А то дочь у меня работает, да еще внуки маленькие были, ей дежурить некогда. Да и денег у нас в семье лишних на сиделок тоже нет. Потом еще Арина Николаевна передачи приносила и лекарства оплачивала. И профессора привозила на консультацию. Да если честно, — взглянула в глаза капитану Зоя Васильевна, — я и хожу-то, может, благодаря ее заботам. — Тут она не выдержала и, достав платок, утерла выступившие на глазах слезы.
— Скажите, Зоя Васильевна, а Ирину Григорьевну это вы Пановым рекомендовали?
— Кого?
— Ирину Григорьевну, их новую домработницу. Ту, которая у них сейчас работает, — стараясь не показать удивления, пояснил майор.
— Ах, Ирину… Да, я, — кивнула Зоя Васильевна.
— А как давно вы с ней знакомы?
— Да я, если честно, не очень с ней и знакома. Мы в больнице вместе лежали, как раз когда я в аварию попала. Не помню уже, то ли она мне помогла до туалета дойти, то ли до процедурной. Но как-то познакомились. Хорошая женщина, приятная. Она тогда как раз жаловалась, что ее на работе сократили и что теперь работу надо новую искать, а в нашем возрасте с этим трудно, а Арина Николаевна как раз новую домработницу искала вместо меня. Сперва думали — временно, а оказалось — постоянно, — с сожалением заметила Зоя Васильевна. — Ну, я их и познакомила.
— А как же она собиралась работать, если в больнице лежала?
— Да она с растяжением лежала, быстро выписалась. А Арина Николаевна никак приличного человека найти не могла, вот ее и взяла.
— То есть вы с Ириной Григорьевной фактически были не знакомы? И после больницы больше не виделись?
— Нет.
— И Арина Николаевна это знала?
— Разумеется.
— И никаких рекомендаций на тот момент у Ирины Григорьевны не было?
— Нет. Она же в какой-то фирме работала. Трудовая книжка у нее была, а рекомендаций не было. Но я не понимаю, что вы так волнуетесь, ведь Арина Николаевна никогда на нее не жаловалась, я знаю. Она до последнего времени звонила мне, поздравляла с праздниками, подарки присылала, а Сергей Борисович ежемесячно переводил мне деньги на карточку, что-то вроде пенсии по инвалидности. Двадцать тысяч. Для них, может, и небольшие деньги, но для меня в нынешнем состоянии… — срывающимся голосом сообщила Зоя Васильевна. — Они были очень хорошими людьми. Очень.
Выходя от Зои Васильевны, Станислав Дмитриевич крайне сожалел о том, что на дворе стоит чудесный воскресный вечер, а не рабочее будничное утро. От кипучей жажды деятельности майора буквально одолевал зуд. Но уж зато утро понедельника Станислав Дмитриевич тратить впустую не собирался.
— Так, уважаемые коллеги, дел у нас с вами невпроворот. Прошло пять дней со дня убийства Пановых, а у нас ни одной достойной версии. Пора собраться, — энергично, напористо наставлял своих подчиненных майор. — Сегодня вы, Никита, займетесь ближайшими родственниками Пановых. Вот список. Тут имеются телефоны и адреса. Помимо проверки алиби, вы обязаны собрать все возможные семейные сплетни и предания, чья прабабка у кого жениха отбила. Кто кому в кастрюлю с супом сто лет назад плюнул. И прочее в том же духе. — Денис с Никитой переглянулись. Ох, накопал майор за выходные что-то важное! Вот только где и почему без них? — А заодно разузнайте о любых семейных историях и преданиях, касающихся сокровищ, кладов, драгоценностей и прочего в том же роде. Даже если эти предания хранятся в семье на правах детских сказок. Ясно?
— Так точно, — поспешил кивнуть Никита.
— Теперь вы, Денис. Вплотную займитесь домработницей Пановых. Мы до сих пор о ней ничего не знаем, кроме того, что у нее на время убийства Пановых имеется алиби.
— А оно имеется? — с удивлением спросил Денис, до недавнего времени он таким простым вопросом не задавался.
— Разумеется. Этот вопрос мы выяснили еще в день убийства. Она была в тот вечер у дочери и даже осталась там ночевать.
— А что же тогда выяснять? — озадачился Денис.
— Все остальное. Увлечения, историю семьи, ближайших родственников, где работала, кем? С кем дружит. Фантазируйте, Рюмин, вы же сыщик. Думайте, ищите, дерзайте.