Поерзав в постели, Полина, вздохнув и проверив, плотно ли закрыта дверь в комнату, оправилась в ванную, прихватив с собой весь ворох одежды и косметику. Счастье еще, что ванная примыкала к спальне. Ванная была роскошной. Здесь были и джакузи, и душевая кабина, и биде, и две раковины, и невероятной красоты отделка стен, пола и потолка. Ощущение складывалось такое, словно находишься на тропическом острове в Карибском море. Полина, разумеется, там никогда не была и даже не мечтала, но именно такие ассоциации рождала у нее ванная комната в квартире Максима Панова.
Наверняка все это придумала его жена, размышляла Полина, стоя под душем. Обычно она не принимала по утрам душ, но вчера она была в таких раздрызганных чувствах, что просто завалилась в кровать, не сочтя нужным помыться. Только лицо сполоснула. Как жаль, что совсем нет времени, она бы еще и в джакузи повалялась. Когда Полина, собранная, одетая, накрашенная и с рабочей сумкой в руках, появилась на кухне, то увидела неуместно трогательную картину. Максим в халате сидел за столом с чашечкой кофе и не спеша просматривал новости на планшете.
— А, Полина, — вскакивая, обрадовался он, — а я уж боялся, что вы проспали. Доброе утро. Кофе хотите?
Сегодня Максим был бодр, уверен в себе и полон оптимизма.
— А мы не опоздаем? — с сомнением взглядывая на большие круглые часы на стене, чудом уцелевшие в недавнем побоище, спросила Полина.
— Нет, конечно. Мы же на машине, — наливая ей кофе, забрасывая в тостер хлеб и расставляя перед гостьей сахарницу, пакет молока, масленку и сырницу, заверил ее Максим.
Полину такая забота подкупила, и она чопорно присела за стол.
— Вы завтракайте, я не буду вас смущать, а сам пойду собираться, — направляясь в сторону спальни, подбодрил ее тактичный хозяин.
Что ж, пожалуй, она сможет протянуть в такой компании пару дней. Кофе был ароматным, тосты в меру хрустящими, а колбаса и сыр очень вкусными и, наверное, дорогими. Те сыры, которые покупали они с мамой, больше всего походили на замазку, а вкус их был одинаково отвратительным, несмотря на разнообразие сортов и производителей, будто эту смолу из одного котла разливали по пластиковым упаковкам.
Полина не спеша и с аппетитом позавтракала, Максим принял душ и привел себя в порядок, они неторопливо покинули дом, загрузились в машину, включили навигатор…
— Блин! Какая пробища! — воскликнул, не сдержавшись, Максим, но увидев выражение лица своей спутницы, мгновенно собрался. — Ничего, сейчас мы ее объедем и будем на месте вовремя.
Полина ему не поверила, но Максим показал чудеса вождения, и они почти не опоздали.
— Загляну к Антонине Ивановне, извинюсь за опоздание, — оставляя сумку в подсобке, бросила Инне Яковлевне Полина.
— Не ходи, у нее какой-то человек сидит, кажется, из полиции, — остановила ее Инна Яковлевна. — Иди работай, она о твоем опоздании и не узнает, как пришла, так в кабинете с ним и закрылась, — подмигнула Полине добродушная Инна Яковлевна.
И обрадованная Полина поспешила в зал, где ее дожидался Максим.
— Давайте быстренько отыщем книги, заведующая как раз с кем-то из полиции занята, — проговорила Полина.
— С кем?
— Что с кем?
— С кем именно разговаривает ваша заведующая? Вы видели этого полицейского? — Максим сам не знал, почему насторожился. Полина ему уже говорила, что когда состоялся налет на библиотеку, к ним приезжала полиция, и кажется, даже завели дело о мелком хулиганстве.
— Нет. Я никого не видела. Инна Яковлевна, это моя коллега, сказала, что они с самого утра там сидят.
— Вот что. Давайте возьмем книги, пока нас никто не видит, на время, конечно, — поспешил успокоить нахмурившуюся Полину Максим, — и быстренько смоемся. У меня нехорошие предчувствия.
— Какие еще предчувствия? — восприняв его слова как шутку, с улыбкой переспросила Полина.
Но Максим не склонен был шутить. Смерть мамы с папой не располагала к шуткам, и он, будучи не слишком верующим человеком и уж тем более не склонным ко всяким там женским глупостям вроде гаданий, суеверий и предчувствий, решил в кои-то веки довериться интуиции.
— Скажите своей коллеге, что у вас дома неприятности, и сваливаем. Книги давайте мне.
— Почему это? — тут же вцепилась в них Полина.
— Потому, что вдруг она выйдет вас проводить, а вы со стопкой казенных книг хотите сбежать.
Справедливо, вынуждена была согласиться Полина, отдавая книги.
— Давайте быстрее, я вас в машине жду, — кивнул Максим и поспешил покинуть библиотеку.
— Ой, куда же я его сунула? — роясь в сумке в поисках звонящего телефона, бормотала Полина.
— Кто это? — скосил глаза на телефон Максим.
— Не знаю, незнакомый номер, — уже собираясь ответить, с удивлением констатировала Полина. Ей редко звонили с незнакомых номеров.
— Постойте, — остановил ее Максим.
Он припарковался возле обочины, благо утром во дворах машин было мало, и решительно забрал из Полининых рук телефон. Она от такого нахальства просто задохнулась, не найдя слов.
— Не спешите, сперва проверим, кто это может быть. Точнее, я почти уверен, что это полиция. — Максим достал бумажник и принялся рыться в нем в поисках визитки майора. — Куда-то я ее сунул, — приговаривал он, как еще недавно Полина. — Ах, вот она. Та-ак. Блин!
Интуиция не подвела. Полине звонил майор. Значит, вопреки убеждению Максима тот не свалил вину за убийство его родителей на безответного алкоголика, а каким-то неведомым образом докопался до библиотеки. Значит, они с Полиной на правильном пути. Точнее, он на правильном пути. Полина к происходящему отношения не имеет, она — так, случайный элемент. А впрочем, он, кажется, даже рад, что она оказалась вовлечена в эту историю. Не так одиноко, и об Аньке меньше думается.
— Что случилось? — не дождавшись пояснений, поинтересовалась Полина. — И кстати, верните мой телефон.
— Вам звонил майор, который ведет дело об убийстве моих родителей, — ответил Максим, заводя машину и возвращая мобильник.
— А при чем здесь я? Я не имею к этому никакого отношения! — заволновалась Полина.
— Думаю, это он сидел у вашей заведующей и наверняка хотел знать, почему вы связались со мной и что мне известно. Но вы не отвечайте. В конце концов, вы понятия не имеете, чей это номер, а на звонки незнакомцев вы отвечать не обязаны. Так что мы можем преспокойно заняться расшифровкой записки.
Полине такая постановка вопроса не очень понравилась, но спорить она не стала, поскольку и сама хотела поскорее расшифровать записку, а полиции ей все равно сообщить нечего.
— Итак, несите записку, а я сварю кофе и приступим, — азартно потирая руки, распорядился Максим, когда они добрались до дома.
Глава 21
1937 г. Ленинград
— Добрый день, вы ко мне? — Дверь распахнула очень худенькая, прямая как палка дама с белоснежными, уложенными в прическу волосами и ясными светло-серыми, похожими на воду в весеннем ручье, глазами. — Товарищ, я вас слушаю!
Не такой представлял себе Екатерину Львовну Демьян Григорьевич, но да не это важно.
— Добрый день. Вы Екатерина Львовна?
— Молодой человек, сколько раз вы нажали дверной звонок? — строго спросила дама.
— Три.
— А что написано на двери? Гагарина Екатерина Львовна — три звонка. По-моему, вывод напрашивается сам собой. Да, я Гагарина Екатерина Львовна. Слушаю.
Отповедь бывшей фрейлины сильно взбесила Демьяна Григорьевича, но он все же сдержался. Романовские миллионы маняще мерцали перед его внутренним взором.
— Я из Рыбинска, — многозначительно произнес Демьян Григорьевич. — Вы позволите войти?
— Из Рыбинска? — недоуменно приподняла тонкие нарисованные брови Екатерина Львовна, но тут же просветлела. — Ах, из Рыбинска! Прошу, прошу.
По темному, показавшемуся Демьяну Григорьевичу бесконечным коридору они добрались до нужной двери.
— Входите.
Комнатка Екатерины Львовны была светлой, уютной, с кружевными занавесочками, пузатым резным буфетом, круглым столом, покрытым вышитой скатертью, и пышным фикусом в кадке. В такой комнате хотелось остаться навсегда, здесь царил дух спокойствия и благородства.
— Присаживайтесь, может быть, чаю с дороги?
— Нет-нет. Благодарю, — отчего-то отказался Демьян Григорьевич. Хотя есть хотелось ужасно, да и пить тоже.
— В таком случае рассказывайте, — усаживаясь напротив гостя, с нетерпеливым блеском в глазах попросила Екатерина Львовна. — Кто вы, какими судьбами, с каким поручением?
В комнате при ярком свете стали заметны глубокие морщины, избороздившие ее некогда красивое лицо, и возраст хозяйки больше не вызывал сомнений.
Демьян Григорьевич прокашлялся.
— Будников, Демьян Григорьевич, бывший сослуживец Евгения Степановича, — осторожно представился он, размышляя, не удастся ли получить нужные сведения обманом.
— Очень приятно, — величественно кивнула Екатерина Львовна, но на шею кидаться не спешила. — Так что же вас привело ко мне, Демьян Григорьевич?
— Поручение, — еще раз кашлянув, проговорил Демьян Григорьевич под пристальным взглядом хозяйки.
— Слушаю вас.
— Евгений Степанович погиб.
— Понимаю.
— А недавно расстреляли Клавдию Михайловну. — Лицо бывшей фрейлины отразило секундное замешательство, очевидно, она не была лично знакома с Кобылинской, сделал вывод Демьян Григорьевич, в свою очередь не менее внимательно наблюдавший за хозяйкой. — Незадолго до ареста Евгений Степанович наказал мне позаботиться о его семье в случае чего и передал открытку с вашим адресом. — Демьян Григорьевич вынул из кармана открытку и показал Екатерине Львовне.
Она взяла ее, повертела в руках и спросила, пристально взглянув в глаза гостя:
— Зачем же он вам ее передал?
— Просил позаботиться о… Сами понимаете, — многозначительно произнес Демьян Григорьевич, выразительно глядя на Екатерину Львовну.