— А как думаешь, батя, сможем мы тогда на море уехать? Здесь оставаться будет опасно, знают нас все, присматриваться начнут. А вот на море бы… Мы по географии проходили, там тепло, пальмы, персики, сливы, груши, и дом свой можно купить с садом, а забор повыше.
У Демьяна Григорьевича от таких слов душа запела. Нашел-таки, наконец, наследника, единомышленника.
И стали они с тех пор с Василием уединяться. И всякие разговоры вести, планы строить, как закончится война, и поедут они в Ленинград, и как им лучше быть, и как Вейсбах разыскать. И как карту доставать будут, а потом в Тобольск поедут. Много говорили, пока не приметил Демьян Григорьевич, что Колька к ним присматриваться стал.
Помрачнел сразу и затаился на сына. Колька-то уже большой лоб вырос, девятнадцатый год пошел, и решил он его в общежитие при заводе спровадить. Там и к работе ближе, и свободы больше, самостоятельность закалять. Жена Евдокия сразу в слезы ударилась. Сыночек, кровинушка! Да и Колька как-то нехорошо сощурился, пришлось терпеть. А тут еще на Петра похоронка пришла. В танке сгорел, отход товарищей прикрывал. Как герой погиб. У него и до этого уже медаль за отвагу была, а тут героя дали, посмертно. Только что эта звезда, коли сына нет. Евдокия слегла. Да и Демьян Григорьевич, сам того не ожидая, сдал вдруг, если и были еще на голове чернявые пряди, то после похоронки за одну ночь выбелились, словно иней прихватил. Вроде и не жаловал он Петьку после того разговора, затмили бриллианты свет белый, сына из-за них потерял. Да-да. Если бы не страх, что сдаст, следил бы зорче, почувствовал заранее, что он, горячая голова, затевает. А так…
А вскоре в начале осени на заводе, где Петр прежде работал, запустили новую усовершенствованную продукцию, и в честь этого события из Москвы приехала важная комиссия. Руководство города на ушах, Демьяну Григорьевичу с коллегами тоже забот хватало. Сам он порядок на производстве обеспечивал, и вот тут-то и рвануло. Рвануло в прямом смысле слова, на складе готовой продукции, часов в пять утра. Он в эту ночь дома как раз ночевал. Оделся секунд за двадцать, а еще через час на объекте все начальство местное собралось, члены комиссии, к счастью, еще не прибыли, их поезд только в девять утра ждали.
В общем, о том, что дальше было, рассказывать смысла нет, а только вернулся Демьян Григорьевич вечером в свой рабочий кабинет, сел в кресло, прикрыл глаза, затуманенные бриллиантовым блеском, и умер.
Не случилось ему еще раз в Ленинград съездить. Не случилось…
Глава 25
12 июля 2018 г. Санкт-Петербург
Поцелуй длился долго, так долго, что к тому времени, когда он закончился, Максим успел забыть, кто он, где он и какой на дворе день. Даже забыл, весна за окном или осень. Он просто стоял и блаженно таращился на девушку перед ним, а она так же отрешенно смотрела на него, а вокруг было невероятно тихо и безмятежно. Анна, очевидно, уже ушла, а они этого даже не заметили.
Когда поцелуй закончился, Полина даже не заметила. Она пребывала в состоянии блаженной эйфории. Ее еще никто никогда так не целовал. Никто и никогда. Так. По-другому целовали. Давно когда-то, но теперь после ЭТОГО поцелуя даже вспоминать не хочется. Она тихо счастливо вздохнула и взглянула на Максима. Тот стоял, глядя на нее какими-то обалделыми глазами, словно не понимая, где он и кто перед ним. Так это что же, не мне поцелуй предназначался? — осознала Полина, чувствуя, как разочарование темной горькой тучей поднимается из самой глубины ее сердца. Что он на меня так уставился — жену свою драгоценную на моем месте ожидал увидеть?
Гордость и обида всколыхнулись в Полине и помогли собраться. Ее лицо окаменело, а глаза снова стали холодными и отстраненными.
— Я приготовила обед, мы можем идти есть, — проговорила она механическим голосом и, не дожидаясь ответа, развернулась и поспешила на кухню, чтобы не разреветься.
Максим смотрел на Полину, все еще бездумно купаясь в состоянии теплой, безмятежной радости, которое подарил ему поцелуй, когда с девушкой произошла неожиданная, почти мгновенная метаморфоза. Ее лицо побледнело, солнечные блики на нем погасли, и Полина, словно в секунду одевшись сталью, одарив его холодным бесчувственным взглядом, сообщила, что обед готов. У Максима от такой внезапной перемены даже сердце защемило. Он стоял в дверях тихой пустой спальни, не имея сил двинуться с места, потирая левую сторону груди и размышляя о том, как события последней недели подорвали его здоровье. Он стал слаб, не в меру чувствителен, сентиментален, раним, одним словом, превратился в жалкую тряпку, об которую вытирают ноги все кому не лень, начиная с бывшей жены и кончая библиотекаршей. Последней он вообще не сделал ничего плохого, за что она его так?
Как так, Максим сказать затруднялся, но обиду какую-то ощущал.
— Обиду? Да я совсем разбабился! — воскликнул раздраженно Максим, зло взглянул на себя в зеркало и дал себе слово собраться, прийти в чувство, сегодня же позвонить юристу и начать оформлять развод. А с библиотекаршей… А с библиотекаршей они по-быстренькому отыщут клад, дело уже почти сделано, и он отправит ее восвояси. А сейчас он пойдет и с аппетитом поест!
Так и сделал.
— Значит, что у нас вышло? — раскладывая перед собой книги, листок с переводом и записку, проговорил Максим. Обед благополучно закончился, библиотекарша готовила — пальчики оближешь, Максим даже злиться на нее перестал. Да, собственно, с чего ему было на нее злиться? Она ему чужой человек, помогла избавиться от Аньки, даже поцеловала, а то, что у него от этого поцелуя едва крышу не снесло, не ее вина. Она к нему чувства испытывать не обязана.
— Мы с вами перевели все отрывки, кроме латыни. Давайте посмотрим, что там? — предложил Максим, пододвигая к себе книгу.
Полина сидела напротив него с совершенно безучастным видом. Ей не было дела до чужих сокровищ, зато она была оскорблена до глубины души. Ее использовали как громоотвод, а когда стала не нужна, просто отодвинули в сторону. Как вещь.
Ее так и подмывало собрать немедленно вещички и убраться из этой квартиры восвояси. Останавливал страх быть зарубленной топором. Ирина Григорьевна при последней встрече рассказала Полине, как именно умерли родители Максима. Бр-р. Лучше уж тут отсидеться.
— Полина, найдите страницу сорок пять, — чуть громче повторил Максим, видя, что девица его совершенно не слышит.
Полина неохотно вытащила из стопки нужную книгу и пролистала страницы. Потом еще раз, тщательнее.
— А ее тут нет, — с изумлением протянула она, показывая Максиму раскрытую книгу.
— Как нет? — Максим выхватил у нее маленький томик и с недоверием уставился в книгу, на то самое место, где должна была быть сорок пятая страница. — Как же так? Кто ее вырвал? Почему? А пятьдесят четвертая?
Не оказалось в книге и ее. Кто-то аккуратно ножом для разрезания бумаги удалил из книги страницы. Разочарованию Максима не было предела.
— Что же теперь делать? Как мы сможем разгадать шараду?
Максим был так искренне огорчен, что Полина не выдержала и сказала:
— Это не штучный экземпляр, как «Советы искушенной…», наверняка, приложив некоторые усилия, можно отыскать другой экземпляр с теми же выходными данными. Книги на латыни не такая уж редкость. — Она пожала плечами, стараясь сдержать накопившееся раздражение и обиду. — К тому же вы сказали, что указания могут относиться как к одному месту, так и к разным, может, стоит проанализировать то, что у нас уже имеется, и заодно разместить в Интернете объявление, что ищем такую-то книгу.
— Точно! — обрадовался Максим. — А на каком сайте?
— А я откуда знаю?
— Ладно, — решил он, — с этим у нас еще будет время разобраться. Давайте лучше посмотрим, что мы имеем. Итак. Колокольня, белый алтарь и ангелы, несущие Грааль. Второе. Потемкин. Третье. Новый дом на холме, — перечислил Максим, положив перед собой лист с переводами. — Думаю, эти три загадки между собой не связаны, потому что рядом с памятником Екатерине нет никаких колоколен, сколько я помню. — Он вопросительно взглянул на Полину.
— Кажется, нет.
Максим кивнул.
— К тому же мне известен только один собор, причем с колокольней, который связывают с легендой о Граале.
— У нас в Петербурге? — удивленно спросила Полина.
— Неужели вы никогда не слышали? — в свою очередь удивился Максим. — Существует легенда о том, что святой Грааль укрыт в соборе Петропавловской крепости. Его изначально возводили как хранилище великой святыни.
— Что за чепуха? — недоверчиво нахмурилась Полина.
— Во-первых, я не сказал, что это факт, я сказал, что существует легенда, а во-вторых, вот ее основание. Святой Грааль иногда толкуют как святой краеугольный камень веры. Наш город назван в честь святого Петра, а имя Петр, как известно, в переводе с греческого означает «камень». «Город Святого камня». Форма Петропавловской крепости, шестиконечная звезда, символ масонов, масоном был сподвижник Петра Первого Яков Брюс. Во время своего путешествия по Европе в составе Великого посольства под именем Петра Михайлова Петр посетил Амстердам, один из главных центров масонства.
В убранстве храма можно найти множество символов тамплиеров, считавшихся хранителями святого Грааля. Храм совершенно не типичен для русского зодчества, а его купол напоминает купол собора Святого Петра в Риме. Я слышал, что в двадцатых годах в нашем городе чекистами была раскрыта тайная организация «Орден рыцарей Святого Грааля». Организация была настолько секретной, что даже всемогущее ОГПУ смогло арестовать лишь нескольких ее членов. Их зверски пытали, затем расстреляли, но они так и не признались, какое именно сокровище они столь преданно охраняют, и только из изъятых у них бумаг чекисты предположили, что это сокровище спрятано в Петропавловской крепости.
— Так мы что, будем с вами святой Грааль искать? — чуть не со смехом спросила Полина.