Аглая обожала позднюю весну. Цветущие сирени на Менделеевской линии, искрящиеся на солнце воды Невы, свежую зелень травы на газонах, какую-то невыразимую буйную силу жизни, пробивающуюся сквозь городской асфальт, наполняющую сады и скверы, искрящуюся в лицах людей на улице, особую весеннюю мелодию, звучащую в ее сердце. Мир жив, прекрасен и будет еще прекраснее, потому что нет войны и больше никогда не будет. И не будет больше голода, и не будут больше умирать дети, и будет расти и расцветать ее любимый город, ее Родина.
Аглая счастливо рассмеялась, не смущаясь улыбок прохожих. Да, она счастлива! Она защитилась! Она, Аглая Болотникова, теперь кандидат наук!
Смешно и как-то странно. Она, вчерашняя студентка, — и кандидат наук! Надо обязательно позвонить маме и Коле, они оба волнуются, как у нее все прошло. Аглая порылась в кармане портфеля, отыскала маленький черный кошелечек и, как назло, не нашла подходящей монетки. Вся мелочь осталась в кармане сарафана, в котором она обычно ходила в университет, а в праздничном платье, в котором она пришла на защиту, и карманов-то не было. Гм. Что же делать?
Аглая растерянно оглянулась по сторонам. Как назло, на улице перед факультетом не было ни одного знакомого. В сторонке стоял какой-то незнакомый парень, высокий, с широченными плечами и покатым лбом, и пристально разглядывал Аглаю.
А, была не была, решила новоиспеченный кандидат наук.
— Молодой человек, извините, у вас не найдется пятнадцать копеек для телефона-автомата? — Аглая взглянула на паренька тем взглядом, перед которым мать с детства устоять не могла. Наивно-простодушным взглядом ребенка, с едва уловимой лукавой, озорной искоркой.
Молодой человек под ее взглядом сперва покраснел, как свекла, потом суетливо полез шарить по карманам.
— Вот. Пожалуйста, — с запинкой ответил он, с испугом таращась на Аглаю.
Может, абитуриент, поступать приехал откуда-то из глубинки, а ее принял за преподавателя, вот и смутился, спеша к телефону-автомату, размышляла Аглая.
— Мамуля? Это я. Все прошло великолепно. Ни одного серьезного замечания не было. Все очень доброжелательно. А председатель ученого совета, когда подошел меня в конце поздравить, даже похвалил за глубину и оригинальность работы!
Мама, как и предполагалось, была сдержанна в своих похвалах, но Аглая знала, что в душе она ужасно ею гордится и даже, возможно, всплакнет от счастья, пока никто не видит. После войны и гибели отца мама очень изменилась, стала суровее, сдержаннее, словно замерзнув в блокадную зиму, до сих пор не могла отогреться. Аглая ее очень жалела.
Ну, а теперь надо позвонить Коле. Ой, а монетки-то больше и нет. Аглая, глядя на автомат, огорченно вздохнула.
— Вам еще монетка нужна? — услышала она басистый голос. — Вот, пожалуйста. — Возле автомата стоял тот самый парень и протягивал еще монетку. Впрочем, какой же он парень, взрослый мужчина, не моложе ее самой. Лет двадцать пять, не меньше. А может, даже и больше. Вон глаза какие взрослые.
— Спасибо. Неудобно как-то.
— Берите, берите. Я вижу, у вас радость какая-то, надо ею поделиться, — улыбнулся сдержанно незнакомец.
— Спасибо. У меня действительно радость. Я сегодня диссертацию защитила, — не выдержала и похвасталась Аглая. — И очень успешно.
— Поздравляю, — шире и смелее улыбнулся парень. — Такой новостью надо обязательно поделиться.
— А вы поступать приехали? — не спеша набирать номер, поинтересовалась Аглая.
— Нет, — испуганно покачал головой парень. — Я просто, на экскурсию. Я на заводе работаю, на «Уралмаше». В Свердловске. А в Ленинград на экскурсию приехал, в отпуск.
— А возле университета как оказались?
— Просто гулял. Сфинксов смотрел, набережную.
— Вы подождите минутку, я вам все здесь покажу: и Академию наук, и Кунсткамеру. — Аглае было так хорошо и радостно сегодня, что хотелось осчастливить весь мир, и этого доброго паренька из далекого Свердловска, со знаменитого завода «Уралмаш». Название какое могучее!
— Алло? Коленька? Да, это я! Все отлично! Да, да, очень хвалили! Заявление? — Щеки Аглаи покрылись ярким румянцем. Весь последний год, а Аглая по старой школьной и студенческой привычке считала не календарные, а учебные года, Коля уговаривал ее пожениться, но Аглая поставила условие: сперва защита, потом свадьба. И вот теперь откладывать действительно незачем. — Хорошо, — сказала она с улыбкой. — Когда захочешь. Ты придешь к нам сегодня? Нет? Снова аврал? Коля, это нечестно! Да. Да. Хорошо. Завтра в пять. Договорились.
Ну вот, а она так надеялась отпраздновать свою защиту с Колей! Но у того на заводе сдача проекта, госзаказ, сроки поджимают, пятилетку в три года и так далее, и тому подобное. Сегодня опять с ребятами будут ночевать в конструкторском бюро. Хорошо хоть завтра скинут задание и они наконец-то смогут увидеться и даже пойдут в ЗАГС подавать заявление.
— Девушка? Вы закончили? — Аглая очнулась от своих мечтаний и увидела за стеклом автомата плотненького мужчину в светлом костюме и с сердитым лицом, который нетерпеливо постукивал по стеклу монеткой.
— Ой, извините, пожалуйста, — выходя из автомата, пробормотала Аглая.
Ну, что ж. Если Коля сегодня занят, мама как всегда задерживается на работе, Аглая покажет парню с «Уралмаша» их чудесный город.
— Товарищ, — подошла она к тактично стоящему в сторонке молодому человеку, — вас как зовут?
— Василий.
— А меня Аглая. Очень приятно. А хотите, Василий, я вам Ленинград покажу?
— Мне? — На лице парня засветилась радость, смешанная с удивлением.
— Вам, — рассмеявшись его удивлению, подтвердила Аглая. — Идемте, я очень хорошо знаю город и все-все вам расскажу и покажу. Пять поколений моей семьи родились в Ленинграде, — с гордостью пояснила она. — Идемте.
Василий с нетерпением ожидал прихода поезда в Ленинград, он не спал почти всю ночь, прилипнув носом к окну, пытался высмотреть, не покажется ли в ночном сумраке город. Вспоминал рассказы отца об огромной Знаменской площади, памятнике царю на приземистом, кряжистом коне, о храме на углу проспекта, о большой гостинице с мраморным холлом и о том, как неласково встретили там отца, о широких длинных проспектах и домах-дворцах. И в итоге под утро его так сморило, что он проспал до самого вокзала, проснулся, только когда поезд к перрону подошел, да и то потому, что соседи по вагону растолкали.
В Ленинграде Василия встретили. Сергей Репнин встретил. Серега и его родители в Свердловске, когда эвакуировались вместе с заводом, у них в баньке жили. Всю войну прожили. Батя с Серегиным отцом дружил, частенько по вечерам сиживали, про Ленинград разговаривали, когда время, конечно, было. А потом батя помер, а Репнины, когда в Ленинград возвращались, адрес ему оставили, мол, приезжай, всегда рады будем. А Василий с Серегой одногодками были, сдружились и после войны переписывались. Вот к нему-то Василий погостить и приехал.
О том, зачем едет, дружку своему Василий, конечно, не рассказал, сказал, в отпуск. Его как раз на заводе премировали за победу в соцсоревновании, вот на эти деньги и прикатил. А собирался, конечно, давно. Как школу окончил, так все и мечтал их с батей планы осуществить, да все побаивался. Молодой еще был, да и денег на такую дорогу пойди набери. Но мечту свою не забывал. И вот случилось.
Город на Василия большое впечатление произвел. Памятника царю на площади перед вокзалом, правда, уже не было, и церковь тоже снесли. Вместо нее построили вестибюль метро. «Площадь Восстания» называется. Серега сказал, им лучше на троллейбусе ехать, но Василий все равно попросился в метро спуститься, хоть одну станцию проехать, а то ведь он про метро только в газетах читал. Красота в метро была такая, словно во дворце! Эх, жаль, батя не дожил, вот бы полюбовался. И эскалатор на Василия сильное впечатление произвел, ехал он на нем и представлял, как будет дома ребятам рассказывать про движущуюся лестницу.
Потом они с Серегой на троллейбусе по Невскому проспекту ехали, он только успевал головой крутить. А когда памятник царице увидел, Серега сказал, Екатерине Второй, чуть в форточку не выпал. Хотел прямо сразу из троллейбуса выпрыгнуть. Серега удержал. Не спеши, говорит, отдохнешь с дороги, завтра воскресенье, вместе пойдем по Невскому гулять. Очень Василию компания нужна, как же. Ну, да деваться некуда, пришлось сделать вид, что рад. А с другой стороны, может, и хорошо, что Серега ему город покажет, он, Василий, осмотрится чуток, и тогда уже за дело.
И вот тут-то удача изменила Василию. Когда в понедельник отправился он в адресный стол, ему там сообщили, что никакая Вейсбах у них не значится. Может, погибла, может, из эвакуации не вернулась, а может, замуж вышла и фамилию сменила. Вот те раз! О таком повороте Василий как-то и не подумал. Отец ему всегда внушал, что Вейсбах найти проще простого, лишь бы выжила. А нет, так сына ее отыскать можно. А еще у нее вроде дочь имелась. Но ведь никаких Вейсбахов в справочном не значилось. Что ж делать?
Василий был парень неглупый, рукастый, сметливый, но только ум его работал медленно и неповоротливо. В школе он звезд с неба не хватал. Учился средне, в основном усердием брал, зато на заводе сразу в передовики вырвался, и в доме у него все на своих местах было. Колька, брат, как война закончилась, в Московский университет поступил. Когда они еще в эвакуации в Свердловске были, он на какие-то курсы ходил, с преподавателями познакомился, со студентами подружился. Колька у них в семье самый ушлый был, даже отцу фору давал, хотя тот и не знал этого. В общем, как война закончилась, Колька в Москву уехал. С отличием университет окончил, женился на какой-то профессорской дочке, еще на третьем курсе, домой теперь носа не кажет, так, напишет иногда, мать с праздником поздравит, и все. Зазнался совсем.