Темнота фыркнула сердито, потопталась, шурша сеном, потом призналась упавшим голосом:
— Знаю.
— Зачем же лез?
— Зачем, зачем! — Петр тяжело пыхтел, словно не зная ответа. — А ты чего сюда пришла? Я спать хочу.
— Ты знаешь, я тоже! — зло призналась Ирина. — Но по твоей милости мне спать негде! Маришка меня взашей выгнала. Не по деревне же ночью шастать, ночлега искать. Вот я и решила тут переждать. И надо же… Опять ты!
— Маришка выгнала? — переспросил он. — Вот здорово!
Похоже, у Петра вдруг коренным образом улучшилось настроение.
Вот же наглый котяра! Он что, рассчитывает продолжить прерванное Маришкой занятие? Прямо здесь, на сеновале?!
— Знаешь что? — сказала Ирина решительно. — Давай сразу расставим все точки над i. Тебе со мной ловить совершенно нечего. Если вздумаешь приставать, я плюну на свою репутацию и подниму такой крик…
— Ага, так тебе и поверят, что ты ко мне на сеновал пришла просто о погоде поговорить! — хмыкнул Петр. — Нет, уж лучше не кричать. Ладно, успокойся, нечего ловить — значит, нечего! Иди вот сюда, ложись, я тут сена взбил целую гору, знаешь, как мягко! А я наверх полезу.
— Да я не вижу ни зги, — с досадой сказала Ирина, слепо шаря в темноте. — Куда идти-то?
— Давай руку.
Она вытянула руки в разные стороны, наудачу. Левую тотчас поймала шершавая ладонь Петра и потянула вниз:
— Вот сюда, ложись.
Ирина бухнулась на колени, засмеявшись от щекочущего прикосновения сухой травы, и в это время огнем ударило по сеновалу — огнем и криком:
— Вот вы где валандаетесь?!
Прижав ладони к глазам, Ирина обреченно подумала, что ее жизнь необычайно горазда на повторы…
Она села, угрюмо сгорбившись, и молча принялась слушать новые и старые упреки, которые обрушила на них с Петром Маришка.
Петр тоже не оправдывался, тоже сидел сгорбившись, обхватив руками голову и раскачиваясь взад-вперед, словно в приступе крайнего отчаяния. А может быть, это только казалось в свете фонаря «летучая мышь», который ходил ходуном в руках разъяренной Маришки.
— Уснуть не могла, — орала она, — пошла воздухом подышать, только спустилась с крыльца — чуть ногу себе гвоздем не пропорола. Гляжу, а это вон что валяется.
Она воздела в воздух что-то несуразное, с ремешками. Ирина вгляделась — и только головой покачала. Да это же ее босоножки, которые она бросила, когда согревалась таежным способом, — да так и забыла. Это же надо, чтобы на всем обширном дворе, в темноте, Маришка наступила именно на них!
Она рухнула лицом в сено, опять не зная, то ли смеяться, то ли плакать от нелепости происходящего и от крайней усталости. Да черт побери! Да неужели так и не удастся поспать нынче ночью?!
— Погоди-ка, — вдруг настороженно проговорил Петр. — Вроде едет кто-то?
— Не заговаривай мне зубы! — визжала Маришка. — А ты чего развалилась, волочайка разукрашенная? Ну-ка, вставай! Мотай отсюда!
— Погоди, говорю! — рявкнул Петр, и Ирина, повернувшись, увидела, что он вскочил и, высоко поднимая ноги в ворохах сена, зашагал к двери, в которую вливался яркий, чуть ли не дневной свет.
Теперь и она расслышала урчание мотора, хлопанье дверей, мужские голоса.
Сердце ухнуло куда-то в желудок, в груди стало пусто и холодно.
Все! Этого надо было ожидать! Виталя и Змей… среди ночи, как самые распоследние разбойники… и никакой надежды, что Маришка снова бросится на ее защиту.
Внезапно глаза залепил поток яркого света и оглушила команда:
— Всем встать, выйти во двор!
В ту же минуту чьи-то руки грубо вздернули Ирину с земли, поволокли. Маришку и Петра тоже вытолкали с сеновала и поставили посреди дворика.
На крыльце затопали чьи-то тяжелые шаги; появился широкоплечий парень, который волок бабу Ксеню за шиворот ночной рубахи:
— Здесь только старуха!
— Давай ее сюда, — велел тот же командный голос, и баба Ксеня, трепыхая рубашонкой, полетела прямо на Ирину, которая еле успела ее подхватить.
— Да что здесь?! — возмущенно вскричали в один голос Петр и Маришка, но из потоков света, источаемых автомобильными фарами, выступила кряжистая фигура и вскинула автомат.
Оба умолкли, словно подавившись, прянули назад. Петр раскинул руки, одной обхватил Маришку, другой — Ирину, к которой жалась дрожащая баба Ксеня.
В стайке тревожно взревела корова.
— Да не переживай, мужик, — довольно миролюбиво сказал кряжистый. — Не тронем мы твой гарем. Нам нужен парень с заимки. Скажи, куда вы его спрятали, — и мы отчалим в две минуты.
Если бы не нужно было поддерживать бабу Ксеню, Ирина, наверное, опять рухнула бы — на сей раз не от страха, а от ошеломляющего чувства облегчения.
— Какой парень? — осторожно спросил Петр. — С чего ты взял, что он здесь?
— С того, что видели, как он чесал в деревню, — все с тем же миролюбием пояснил незнакомец. — Мы буквально по его следу гнали, но на самом подъезде он вильнул куда-то вбок и ушел. А ваш дом, ты понимаешь, крайний. Конечно, нет никаких проблем тут все наизнанку вывернуть, но зачем тратить время зря? К тому же у меня приказ однозначный: очистить заимку, о деревне слова не было сказано. Однако если ты думаешь, что я не перетряхну тут все сверху донизу, коль будет нужно, то ты полный дурак.
Было что-то жуткое в его словоохотливости. У Ирины снова стало пусто в груди, от страха ее даже затошнило.
— Да здесь правда нет никого! — выкрикнула она осипшим голосом. — Ни Змея, ни Витали!
— Ого, какая информированная девочка, — повернул к ней фонарь кряжистый. — Змей — это такой длинный, раскрашенный? В самом деле, очень похож на гада ползучего. Зачем же ты прикрываешь такую пакость? Скажи, где он, — и дело с концом. Потому что если мы начнем спрашивать серьезно…
— Между прочим, уже достаточно светло, — послышался вдруг спокойный голос. — Так что вполне можете погасить ваши фонари-фонарики.
Кряжистый обернулся, будто от удара в спину, и едва жгучий луч оторвался от глаз Ирины, как она сообразила, что и впрямь — уже занимается рассвет. На сеновале-то было, конечно, темно, а на улице ощутимо брезжило, и отчетливо можно было разглядеть мощный автомобиль, протаранивший забор палисада, и горстку вооруженных парней около, одетых в черное. Будто стая воронья опустилась вдруг на деревенскую улицу! Разглядела Ирина и кряжистого парня с тяжелой челюстью, который только что держал на прицеле женщин и Петра, а теперь настороженно следил стволом за каждым движением высокой мужской фигуры, неспешно приближавшейся к дому.
Это был Сергей.
— Стоять!
Придя в себя от удивления, один из ночных гостей шагнул вперед, вскидывая пистолет, но Сергей ловким движением обогнул его и, прыжком махнув через забор палисада, приблизился к кряжистому, дружески протягивая руку:
— Здорово, тезка. Ты что тут делаешь ни свет ни заря? Зачем людей пугаешь?
Лица кряжистого Ирине не было видно, однако и по его спине можно было понять, что человек впал в крайнюю степень ступора. Он даже автомат опустил и теперь стоял как каменный, только выдыхал ошеломленно:
— То… то…
— Толмачев, он самый, — кивнул Сергей. — Ну, очнись!
— Ста… ста…
— Старый друг, факт! — засмеялся Сергей. — Что, так и не подашь руку?
Кряжистый очнулся, неловко перехватил автомат левой рукой, а правой стиснул руку Сергея.
— Ну, я рад, — пробормотал он. — Сколько лет, То…
— Зови меня просто тезка, — весело сказал Сергей. — А я — тебя. Как раньше. Помнишь?
«Тезка» продолжал мять его руку, громко дыша от полноты чувств.
— Так что ты здесь делаешь? — приветливо спросил Сергей. — Ух, какие у тебя гвардейцы! Делите сферы влияния?
— Да нет, у меня… мне… — начал было заикаться кряжистый, но наконец-то отцепился от Сергея и настороженно спросил: — Ты здесь один?
— Да нет, с товарищами, — беспечно отозвался тот, кивая в сторону Петра.
«Тезка» обернулся, ожег мгновенным взглядом Петра и прильнувших к нему женщин, кивнул угрюмо:
— Понял. И что теперь будет?
— А ничего, — пожал плечами Сергей. — Разлетимся, как в море пароходы.
«Пароходы ведь вроде не летают?» — удивилась Ирина.
— Разлетимся? — напряженно повторил «тезка». — Точно?
— Ну, такая жизнь! — пожал плечами Сергей. — А что, ты хотел посидеть, поболтать, вспомнить былые годы? Увы, не располагаю временем. Да и ты, как я понял, спешишь покинуть место действия?
— Я не могу! У меня приказ пощекотать парочку тел и очистить… — В голосе «тезки» внезапно прорвалась нотка отчаяния, но тотчас он махнул рукой: — Хотя приказ вроде бы выполнили: скит очистили… Ладно, черт с тобой. Не думай, что забываю старых знакомых и старые долги. Но теперь, теперь-то мы квиты?
— Квиты, успокойся, — кивнул Сергей. — Все, чего я прошу, это чтобы ты уехал и не возвращался. А что будешь делать дальше — твое личное дело.
— Тогда пока? — «Тезка» снова протянул ему руку, и Сергей крепко пожал ее:
— Пока. До новых встреч?
— Нет уж, с меня хватит!
«Тезка» ринулся вперед, к машине:
— Отбой, ребята! Всё, уходим!
Черные вороны недоверчиво поглядывали на своего предводителя, но не спорили: погрузились в автомобиль. Тот взревел мотором и ринулся вперед, к выезду из села.
Корова громко мычала, словно трубила вслед отступившему врагу.
— Внучоночек! — Бабка Ксеня выпорхнула из-под Ирининой руки и повисла на шее у Сергея. — Да какой же ты герой оказался! Какой молодец!
— Ге-рой? — негромко спросил кто-то из-за спины Ирины, и она обернулась, как ужаленная.
Павел! В отличие от Сергея, который выглядел так, словно и не ложился, Павел был босиком, в одних шортах. Плечи широченные: когда в рубашке, даже и не скажешь, что он столь атлетически сложен, — лицо хищное, волосы взъерошены. В руках двустволка, палец окаменел на курках. Глаз не оторвать!
Однако насмешливый голос Сергея мгновенно разрушил очарование:
— Павел, где вы откопали такой антиквариат? Это же «Тулка» образца, не соврать, начала века. Хотя… — Он подошел вплотную к Павлу, как бы не замечая, что оба ствола уперлись ему в грудь. — Да ведь это дважды антиквариат. Черт побери, какая великолепная имитация! Она же деревянная! Она же из дерева выточенная!