— Эту рекламу придумал мужчина! — пропыхтела Ирина. — Походил бы сам с отломанными каблуками! Такое впечатление, что у тебя ноги коленками назад!
Сергей громко прыснул. Павел сердито покосился на него и подхватил Ирину под локоть:
— Давай я тебя понесу, а?
— Не стоит надрываться, — обернулась Маришка. — Сейчас речка! — И громко взвизгнула, когда под ногами раздался плеск: вбежала в воду, не заметив ее в серой дымной завесе.
Маришка клялась, что здесь воробью по колено, но Петр все же заставил всех раздеться, обмотать одежду вокруг головы, а обувь нести в руках.
Маришка оказалась девушкой без комплексов. Одним махом содрала с себя платьишко, расшлепанные босоножки — и врезалась в серые мелкие волны по колено, изредка тихонько взвизгивая, когда вода поднималась выше. Мышцы ног плавно переливались под нежной кожей, чуть тронутой загаром, однако спина оказалась черная, спаленная солнцем: так называемый огородный загар.
— Ничего себе, воробью по колено… — пробурчала Ирина, расстегивая орудия пытки, которые носила на ногах, и неприязненно наблюдая, как вода все ближе подбирается к роскошным Маришкиным бедрам, туго обтянутым голубыми трусиками.
— Так ведь это смотря какому воробью… — пробормотал Сергей, чей восхищенный взгляд был устремлен в том же направлении.
Петр тоже стоял как заколдованный, и только Павел остался равнодушен в изобилию Маришкиных выпуклостей и вогнутостей: он подвернул повыше штанины шортов и улыбнулся Ирине:
— А нам практически и раздеваться не нужно, правда?
Ирина кивнула и подала ему руку, отворачиваясь от Сергея и Петра, которые меланхолично снимали штаны, не отводя взоров от удаляющейся Маришкиной спины, перечеркнутой лямками кружевного (и очень дорогого, судя по виду!) бюстгальтера. Кто бы мог подумать, что у этой пейзанки окажутся такие изысканные потребности, с отвращением подумала Ирина.
Наконец речку перешли.
Пока мужчины натягивали брюки, Ирина улучила момент забежать за куст и переодеться: платье совершенно высохло.
Продрогший Петр обрадовался возвращению рубашки и расплылся в улыбке, надевая ее:
— Тепленькая!
Маришкино лицо сразу вытянулось, а Ирина почувствовала, что в садизме, пожалуй, можно найти много привлекательного для чувствительной натуры.
И вот деревня. «Может, Виталя со Змеем предупредили старух и все уже ушли отсюда?» — мелькнуло в голове у Ирины, но тотчас она увидела козу, которая задумчиво жевала траву у самой околицы, и поняла, что деревня вряд ли опустела. Чтобы хозяйки стронулись с места без своей живности?!
Узенькой тропкой меж огородов выбежали на главную и единственную улочку.
— Баба Ксеня! — завопила Маришка, бросаясь к своему дому.
Петр огляделся и выцарапал из травы какую-то проржавевшую железяку вроде засова от ставня. Подскочил к рельсине, висевшей рядом с заколоченным домом, на котором еще можно было разглядеть обломки древней вывески «Сельпо», и принялся колотить по ней железякой. Ирина поняла, что для таких целей и висело здесь это примитивное било. Бог знает, конечно, когда в последний раз с его помощью подавали тревогу, однако звук набата не был забыт: из-за своего забора высунулась баба Ксеня, на улице показались еще четыре-пять старух. Одна была так же мала ростом, как баба Ксеня, а остальные уродились как на подбор: дородные, высокие, крепкие.
— Слышите, девчонки, чего Маришка говорит: пожар, дескать, идет, — сообщила баба Ксеня.
— Это правда, — кивнул Петр. — Идет прямо на деревню.
— А, так вон что кричали те ребята из машины! — всплеснула руками бабулька в красном платочке, из-под которого выбивались вьющиеся седые прядки-пружинки. — Промчались сломя голову, будто сам черт за ними гнался, вопят не разбери поймешь чего. Это они про пожар, значит, вопили!
— Ну да, а ты думала, Ольга, они тебя покататься зовут, — подала голос востроносенькая, до черноты загорелая старушечка и громко, с ехидцей рассмеялась. — В город, на дискотеку!
— А чего, я еще девушка что надо! И спеть, и сплясать, и за ручку подержать! — задорно кивнула Ольга и без всякой обиды засмеялась вместе с остальными соседками.
Ирина растерянно огляделась. Она думала, при словах Петра здесь такое поднимется… Заранее приходила в ужас, прикидывая, как будут распихиваться по двум оставшимся машинам. Их пятеро, да пять старух, да дед еще. Десять человек, для джипа и «Мерседеса» это не так много. А узлы с барахлишком? А скотина? Ее что, к бамперу привязывать на веревке? Кошмар! А главный кошмар — прощание бедных бабок со своими домами, этим их последним пристанищем…
И вот пожалуйста: ни слез, ни воплей похоронных. Смешки да шуточки! Наверное, они не верят в случившееся.
— Баба Ксеня, — стараясь говорить спокойно, произнесла Маришка. — Дело серьезное. Низинки в лесу уже довольно плотно затянуты дымком, а Петр ведь в таких вещах не ошибется. Ты сама знаешь, он специалист…
— Да знаю, — кивнула баба Ксеня. — Что дело серьезное — кто спорит? Но ведь мы уже которые года норовим сгореть, да никак не сгораем, внученька. Ты еще с детства должна помнить: сколько раз к деревне огонь подступал, бывало-живало, что и эвакуацию объявляли, будто в войну. А Вышние Осьмаки стоят, как стояли. А все почему? Потому что тут святое место. И человек святой живет. Вдобавок у нас свои специалисты есть на случай всякого такого ЧС.
Баба Ксеня обернулась к соседкам:
— Оборонимся, девоньки?
— Оборонимся, а чего ж, — ответила баба Вера.
Ольга, правда, нахмурилась:
— Только взялась масло сбивать… — но тут же махнула рукой: — А, ладно. Подождет масло, никуда не денется. Сейчас, сметанку в погреб уберу и тоже прибегу. Выносите иконы! Печи топите!
— Что-о? — возмущенно вскрикнул Павел вслед старушкам, которых точно ветром сдуло, однако Сергей сердито шикнул на него:
— Погодите! Если не ошибаюсь, сейчас мы увидим редкостный обряд…
Лицо его сияло от удовольствия.
«Правда, что ли, фольклорист? — недоверчиво подумала Ирина, вглядываясь в насмешливые светлые глаза. — Точно, я его раньше видела!» Что-то проплыло в голове, подобно клочку дыма… проплыло и растаяло, не оформившись воспоминанием.
Бабки снова собрались на дороге. Теперь у каждой в руках была икона и крашеное яйцо. Вытянувшись цепочкой, они двинулись к околице.
— Христос воскресе? — хмыкнул Павел. — А целоваться будем? Хотя вроде бы не Пасха.
— Если через огонь перекинуть яйцо, которым первым на Пасху христосовались, пожар уймется, — сказал Сергей. — А эти иконы — Неопалимая Купина. Это что-то вроде феникса. Так называется терновый куст, который горел, не сгорая. В Библии сказано, будто в пламени этого куста Моисею явился посланник Божий: «И явился ему ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает». 16 сентября — день Пресвятой Богородицы — Неопалимой Купины. Но в любом случае деревню обносят этими иконами, охраняя от пожара. Еще полезно белого голубя через огонь перебросить. Правда, с голубями тут напряженка, как я погляжу. Есть еще некоторые средства… интимные, так сказать.
— Какие? — оживилась Маришка, придвигаясь к нему роскошной грудью. — Расскажите, Сережа, вы столько всего знаете… Я тут, можно сказать, выросла, в этих местах, про иконы знаю, конечно, а про яйца и про голубей первый раз слышу. Какие же это интимные средства?
Глаза Сергея растерянно забегали, а Ирина почувствовала, что краснеет. Эта дура Маришка ставит всех в неловкое положение! Ну не может же Сергей во всеуслышание ляпнуть, что пожар должна трижды обежать женщина, у которой в это время происходят регулы, то есть месячное очищение! Огонь — происки дьявола, а нечистые женские крови препятствуют ему переносить пламя с места на место. Вот такие маленькие хитрости больших суеверий…
— Люди добрые, а вы не спятили, часом? — послышался голос Петра, в котором звучала полная безнадежность. — О чем вы? Что с вами? Тут действовать надо, а не лясы точить!
— Радикальным средством считается растопить во время пожара печи, — сообщил Сергей. — Домашний огонь не пускает пожар к себе.
— Нет, знаете, я больше верю во встречный пал, — поджал губы Петр. — Вот это и впрямь радикальное средство.
— Надеюсь, вы не собираетесь пускать этот самый встречный пал? — насторожился Сергей.
— А что, есть другие предложения? — угрюмо спросил Петр. — Пожарную команду мы не вызовем — здесь нет мобильной связи, а обычные телефонные провода перерезали давным-давно.
— Нет, а если серьезно… — растерялся Сергей. — Какими вы предполагали наши дальнейшие действия?
— А вы? — резко обернулся к нему Петр. — Погрузиться в машину и драпать?
Лицо Сергея вспыхнуло. Ирина поглядела на него без всякого сочувствия. А не фиг было с Маришкой обжиматься чуть ли не на глазах у всех!
— Почему сразу драпать? — неприязненно промолвил Сергей. — Просто я не вижу, что мы сможем сделать.
— Деревню спасти, вот что! — выкрикнул Петр. — Хотя бы попытаться!
— Да ради бога! — пожал Сергей плечами. — Я, конечно, ничего не понимаю в лесных пожарах, но…
— Вот и помолчи, если не понимаешь, — окрысился Петр. — Зато я все в них понимаю и знаю о них столько, что тебе и во сне не снилось.
— Командовать парадом буду я? — надменно вздернул брови Сергей. — Вернее, пожаром? Ну-ну. Дай бог нашему теляти волка заломати!
Они стояли лицом к лицу. Сергей поигрывал опасной ухмылочкой, Петр чуть оскалился, но это не было улыбкой.
— Ох, видел я таких, как ты, — пробормотал Петр. — Видел и имел пачками!
— А вот это вряд ли, — быстро ответил Сергей.
Они помолчали, как бы набираясь сил для новой пикировки. Воздух между ними, чудилось, вибрирует, слоится, как раскаленный, вернее, накаленный.
— Сережа… — пролепетала Маришка, подлив масла в огонь.
Петр так и рванулся вперед с этим своим волчьим оскалом, но Павел ловко вклинился на его пути.
— Может быть, стоит вспомнить, что во время лесного пожара даже лев не заедает лань, оказавшуюся с ним на одном островке безопасности! — насмешливо воскликнул он.