– Готовы? – отрывисто и с каким-то отчаянием спросил человек.
– Еще! Еще! – закричали гурцоры.
Человек продолжил движение – медленно и осторожно, словно шел по тонкой доске.
Через несколько секунд стало ясно, почему он так испуган. Вслед за ним на пересечение вышло чудовище, от вида которого Петрович сдавленно охнул:
– Матерь Божья….
Оно было похоже на трехметрового ощипанного цыпленка. На месте крыльев лениво шевелились зазубренные клешни, окаймленные гроздьями шипов. Головы не было вообще, неясно, где располагались глаза. Может, и глаз не было тоже…
– Останавливай, – негромко велел один из гурцоров.
Человек пошел еще медленнее, постепенно разводя руки в стороны. Наконец остановился. Остановилось и чудище, беспокойно ворча и притопывая куриными ногами.
Гурцоры одновременно начали стрелять с четырех или пяти точек. Звук огнеметов отдавался в ушах треском рвущейся ткани и скрежетом металла.
Петрович невольно присел и обхватил голову руками. Гигантский бройлер почти сразу рухнул набок и завертелся, скребя по стенам когтями-зубилами. Ударившая в угол клешня выбила целую гроздь камней, раскатившихся на десяток метров.
Гурцоры продолжали палить, коридоры заполнил дым и вонь паленого мяса. Ошарашенный Петрович неистово желал, чтобы светопреставление поскорее закончилось. Наконец дождался.
Выстрелы стихли, обугленная туша обильно дымилась, занимая половину ширины коридора. Гурцоры спокойно вешали оружие на ремни.
– Нам уже можно уходить? – напомнил о себе Гайда, который не меньше Петровича жаждал поскорее убраться отсюда.
– Проходите, быстро! – скомандовал один из гурцоров. – Пойдете обратно – захватите пару баллонов кислоты. Сожжем это прямо здесь. – И он пнул поверженное чудище ногой.
В этот день Петрович вымотался как никогда. Он весь извозился в чужой крови и к вечеру смотрел на изуродованные трупы без эмоций.
Они с Гайдой таскали мертвецов, бригада из четырех суетливых и пугливых усодов отмывала полы и стены от крови. За день полигон был приведен в относительный порядок.
Вечером, перед уходом, Гайда спросил:
– Помнишь Зигфа, который тебя сюда привел?
– Помню, был такой, – без интереса кивнул изнуренный Петрович.
– Он тоже был здесь. И ему тоже досталось…
– Убили? – охнул Петрович.
– Нет, только ноги переломали. Но знаешь, муммо… уж лучше бы убили. – Он протяжно вздохнул. – Ладно, муммо, отдыхай.
До последних минут Лисин не мог понять, зачем ему навязали двоих проводников, когда вполне хватило бы и одного.
Понимание пришло, когда они погрузились на плот и устремились по подземной реке. Управлять этой связкой бочек и бревен могли только два человека, один бы не справился. Управление заключалось в том, чтобы предупреждать удары плота о стены – отталкиваться то шестом, то просто ногами и руками.
Без этого плот развалился бы в ближайшие минуты – швыряло его очень здорово. Почти как на американских горках.
Желтый и карлик вели плот, сам сержант присматривал за пленником. Главным образом следил, чтобы тот не вылетел в воду на очередном крутом повороте. Плот то и дело обдавало водой, но это было и к лучшему – вода смывала грязь, которой все трое пропитались в подземельях.
У Лисина то и дело возникало странное чувство дезориентации в пространстве. Порой казалось, что они движутся не вниз, как положено при спуске, а вверх. От этого даже кружилась голова.
В очередной раз движение вверх показалось таким явственным, что Лисин не выдержал и тронул желтого за плечо.
– Эй, братан! – прокричал он, перекрывая шум воды. – Почему мне все время кажется, что мы плывем вверх? У тебя тоже так?
– У всех так! – радостно рассмеялся желтый. – Потому что так и есть. Мы плывем именно вверх! Вместе с водой! А разве тебе надо вниз?
– Как такое возможно? – не поверил сержант.
– Об этом надо спросить у Изначальных! Поинтересуйся при случае, – снова рассмеялся желтый и вернулся к управлению плотом.
Сбитый с толку сержант весь остаток пути присматривался и все отчетливее убеждался в невозможном – вода действительно текла вверх.
Прошло часа два, все вымотались, промокли и жутко замерзли. Хуже всех, наверно, было полицмейстеру – он не мог даже нормально пошевелиться. Наконец впереди забрезжил дневной свет.
Течение вынесло их прямо в море. Желтый положил свой шест и с хитрым видом выудил из ременной сумки предмет, похожий на большой фонарь.
«Фонарь» он опустил в воду, там что-то интенсивно забулькало, зажурчало, и через минуту плот вдруг сам начал набирать скорость. Карлик тоже отложил шест и теперь просто отдыхал.
Лисин хмыкнул, удивленно покачивая головой.
– Я же говорил – доставим в лучшем виде, – заявил желтый с весьма самодовольным видом.
Некоторое время они шли вдоль скального берега, поднимавшегося справа мрачной тридцатиметровой стеной. Плот иногда ощутимо подбрасывало на волнах, но после утомительных гонок в тоннеле это казалось просто легким аттракционом.
Скалы справа становились все ниже, а потом и реже. Появились пустынные глинистые пляжи.
– Рогатая скала! – сообщил желтый, показывая на берег. – Нам туда.
– Знаю, – кивнул Лисин, а карлик удовлетворенно угукнул.
Приметная скала с раздвоенной вершиной возвышалась среди нагромождения камней в сотне шагов от берега. Желтый выдернул из воды свой двигатель-«фонарь» и развернул плот. Через минуту он ткнулся в берег.
– Как договаривались, наемник! – весело оскалился желтый. – Мы свое дело сделали.
– Молодцы… – пробурчал сержант и полез в кошелек. – Как договаривались, – сказал он и выдал приятелям по хрустальной монетке. Те воодушевленно закивали.
– А это – премия за качество. – И он дал им еще по монетке. – Спасибо, что выручили, парни.
Ошалевшие от неслыханной щедрости помощники не нашлись что сказать. Лисин поднял Ашоли на ноги и, не тратя слов на прощание, поволок его к рогатой скале.
Не прошли они и дюжины шагов, как Ашоли оживился.
– Отпусти меня. Отпусти, умоляю.
– Ага, щас… – буркнул сержант.
– Да какая тебе разница?! Ты же наемник, за деньги работаешь! Я дам тебе деньги, дам!
Лисин чувствительно встряхнул его, Ашоли закашлялся и на время замолчал.
У подножия скалы сержант усадил пленника на сухую, покрытую трещинами глину, не забыв проверить прочность узла. Сам он занялся своей одеждой – принялся поочередно снимать вещи, выжимать и раскладывать на сухих теплых валунах. Огнемет и пояс с ножом и приспособлениями он положил подальше.
– Отпусти меня, – вновь заговорил Ашоли. – Моей вины ни в чем нет, и вообще, это не твоя игра, слышишь?
Лисин молчал, занимаясь своей одеждой.
– Ты сам не знаешь, во что ввязался, наемник! Твоя собственная жизнь здесь просто пыль, ты сам – бессильная кукла. Тебе бежать отсюда надо, быстро и далеко, ты понял меня, тупица?
Лисин выпрямился и медленно обернулся. Так же медленно приблизился к полицмейстеру и сел напротив, сложив ноги по-турецки. Правой рукой он собрал в горсть несколько мелких камешков.
– Ты понимаешь, что твоя тупость тебя же и погубит, наемник?! – горячо заговорил Ашоли.
Лисин несильно размахнулся и швырнул в голову пленника небольшой круглый камешек. Тот отскочил ото лба, звонко щелкнув.
Ашоли вздрогнул и застыл с открытым ртом, изумленно глядя на сержанта.
– Ты… ты рехнулся?! – выдавил он наконец.
И тут же получил в голову еще один камешек. Не сильно, но чувствительно.
– Да ты просто послушай меня!.. – Снова щелчок по голове.
– Понятно… – Он рассыпался нервным смехом. – Решил наказывать меня за каждое слово…
И снова камень отскочил от его макушки. Ашоли наконец замолчал, уставившись себе под ноги. Лисин выждал некоторое время и вернулся к своей одежде.
Однако выдержки полицмейстера хватило от силы минут на десять. Сначала он напряженно думал, шевеля губами, – видимо, изобретал способ переубедить несгибаемого конвоира. Вдруг его глаза блеснули.
– Ладно, – проговорил он. – Раз уж ты не хочешь мне отвечать, я сам… – И он настороженно уставился на Лисина. – Ну, кидай свои камни!
Тому было уже лень воспитывать подопечного, он решил просто его игнорировать.
– Напоследок открою тебе одну тайну, наемник. Ты ведь слышал про событие, которое готовится в столице мира? Про запуск Роториума слышал, да?
Лисин молчал.
– Конечно, слышал. Роториум, он же роторный центр, древняя энергетическая станция, которую только сейчас решили запустить, не советуясь с Темной гильдией. Ты так и будешь молчать?
Выждав пару секунд, он продолжил:
– Так вот, знай. Роториум погубит столицу. Есть заговор. Есть хитрый и масштабный план. Запуск роторов станет самым ужасным событием в Вантале за последние триста лет. Уже есть средства, чтобы в одночасье перекинуть с другого конца мира огромную армию. Столицы не станет, а ее жители погибнут страшной смертью. И Великой Академии, как ты понимаешь, тоже не станет! Будет хаос, будет голод, безвластие и череда страшных войн. Все просчитано, план почти идеален. Скажешь, тебе это все равно?
Лисин продолжал упрямо молчать, только губы сжались плотнее. Он терял терпение.
– А знаешь, зачем я тебе это рассказываю, наемник? А затем, что теперь мы связаны этой тайной, как цепью! За мной охотились именно потому, что я знаю про заговор. Теперь и ты о нем знаешь. Тебе не удастся скрыть это от ведунов, они видят нас насквозь. Тебя ждет та же судьба, что и меня. В лучшем случае – это смерть.
Лисин резко обернулся:
– Ну, ты все сказал?
– Нет, не все. – Ашоли сверлил его глазами. – У тебя теперь только один способ спасти свою жизнь – бежать отсюда со всех ног. Но сначала отпустить меня, потому что я тебя покрывать не стану, если попаду к темным.
Лисин молчал, презрительно разглядывая Ашоли. Тот вдруг взбесился:
– Ну, что ты пялишься на меня?! Чертов кретин, разве ты не понял? К тебе приближается смерть! К нам обоим приближается смерть, а мы сидим и ждем ее! Развяжи мне руки, я дам тебе деньги, ты будешь жить в достатке и безопасности! Неужели этого мало?