Лисин холодно усмехнулся:
– Ты даже себе не смог устроить безопасность, чудик. Зачем тогда другим обещаешь?
– Да я!.. – Пленник вдруг осекся – в руке у Лисина появился новый камешек, на этот раз довольно увесистый.
– Больше ни звука. А то устрою тебе такую овуляцию напоследок, что… – Он снова усмехнулся и отбросил камень.
Ашоли замолчал, порывисто дыша. Глаза его бегали, на лице проступили красные пятна. И вдруг он застыл, увидев что-то за спиной Лисина. Губы его задрожали.
Сержант осторожно, не теряя бдительности, обернулся. В десяти шагах от него между камнями неслышно гарцевали на взмыленных крилах два всадника. Оба – гурцоры, с оружием, в традиционных масках. Несколько секунд им понадобилось, чтобы осмотреться и убедиться в отсутствии нежелательных сюрпризов. Затем один из них махнул кому-то рукой.
Из-за скалы медленно выкатился самоход на огромных, в человеческий рост, колесах. Он двигался почти бесшумно, слышен был только шорох сухой глины под колесами. В кабине, напоминающей по форме старинный утюг, распахнулся люк.
Оба гурцора спешились и помогли выбраться из кабины третьему – очень высокому и богато одетому, в маске, украшенной тонкими серебряными узорами.
Ашоли за спиной Лисина сдавленно всхлипнул.
Но высокий гурцор подошел почему-то сначала к Лисину и застыл, внимательно разглядывая его.
– Поразительно, – сказал он наконец и, приподняв маску, чуть склонился над сержантом, словно над букашкой, которую хочется изучить получше.
Лисина словно парализовало. Он смотрел в неподвижное лицо, будто бы сделанное из черной смолы, и целый ураган леденящих чувств и ассоциаций проносился в его душе. Два узких темных глаза были окнами в какой-то совсем другой мир, где правили боль и страдания, где в мировых пожарах гибли миллионы неповинных существ, где не было места надежде и справедливости.
Он, кажется, начинал понимать отчаяние своего пленника.
– Ты, кажется, чем-то обеспокоен? – с едва уловимой усмешкой спросил гурцор.
– Ну… как бы да… – Голос сержанта стал неприятно хриплым и неуверенным. – Пятерых мертвецов там оставил.
– Это немного. В твоей гильдии знают, где ты и с кем?
– У меня нет никакой гильдии. Я сам по себе.
– В самом деле? – Гурцор, казалось, был немало удивлен. – Это хорошо. Это очень хорошо. Никто не должен знать про нашу встречу. Я даже готов доплатить за это. Хотя ты же и сам все понял?
– Да уж понял… – Лисин не выдержал и опустил глаза.
Гурцор оставил его и приблизился к Ашоли. Тот весь сжался, скрючился, как продырявленный воздушный шарик.
Гурцор растопырил пальцы над его головой и сделал вращательное движение, словно открывал банку с винтовой крышкой. Ашоли обмяк и завалился набок. Он не умер – было видно, что его грудь продолжает судорожно вздыматься.
– Вы говорили о чем-нибудь? – спросил гурцор, обернувшись к Лисину.
– Ну, так… в основном ругались. – Сержант забеспокоился.
– И что же он тебе рассказал?
В этот момент Лисин понял, что врать бесполезно! Его давно уже просветили насквозь и рассмотрели все потаенные уголки.
– Ну… бред всякий нес… Про заговор, про электростанцию какую-то.
– Еще что?
– Еще – что в какой-то столице скоро все погибнут. – Лисин уже всерьез испугался, что угрозы Ашоли окажутся не пустым звуком.
Гурцор сухо рассмеялся.
– Что ж, – весело сказал он. – В этом случае тебе лучше не путешествовать по столицам, верно?
– Верно, – удивленно пожал плечами Лисин.
– Так и договоримся. – Гурцор щелкнул пальцами, и его попутчики подняли с земли пленника. – Постарайся не погибнуть в ближайшие дней пятнадцать-двадцать. Ты мне понадобишься. Я тебя найду.
Лисин, подкидывая на ладони мешочек с монетами, наблюдал, как гурцоры привязывают бесчувственного Ашоли к кабине самохода.
Наконец, он остался один. Потрогал разложенную на камнях одежду – оказалось, еще не высохла.
«Почищу пока оружие, – отстраненно подумал сержант. – Потом пойду потихоньку».
Он очень жалел, что нигде невозможно достать обыкновенную водку. Грибные настойки, которыми утешались все местные, заменяли ее плохо.
Глава 11
– Как будто никуда и не уезжали. – Это было первое, что сказал Влад, выйдя из вагона кольцевой дороги.
В самом деле, взорам открылись такие же два кольца торчком, механическая платформа и россыпь серых домишек среди степи.
Впрочем, одно существенное отличие здесь имелось – цвет почвы. Здесь все было желто-красное. Влад невольно подумал про марсианский пейзаж.
И еще – на горизонте виднелась рваная кромка гор, таких же красных – ни расстояние, ни туманная дымка не могли спрятать этот цвет.
– Это Дервейг, друг мой, – усмехнулся Аматис. – Отличия ты почувствуешь очень скоро.
Они спустились к торговой площади, прошли мимо изнуренных горячим ветром продавцов. Влад заметил, что среди них необычно много вурдов. Вид у них был достаточно миролюбивый.
– А там что? – Влад вдруг увидел огороженную площадку и плотную толпу разномастных зевак. Ему сразу вспомнилось, как такие же зеваки вопили и махали кулаками, когда он валялся весь в крови на импровизированной арене.
– Похоже, бродячий театр, – пожал плечами Аматис. – Энейцы – большие любители потешить толпу. Хочешь взглянуть?
– Ага, – неожиданно заинтересовался Влад. – Если время есть, я бы посмотрел…
Артисты выступали на голой земле. Никакими декорациями и не пахло, вместо задника – пыльный забор. По краям «сцены» двое в пестрых одеждах и с раскрашенными физиономиями неритмично били в бубны.
Еще Влад увидел двух энейцев, очень нелепо и неуклюже разыгрывающих бой на палках. Один был одет как гурцор, второй изображал вурда. Учитывая их рост и рахитичное сложение, это выглядело довольно комично. Но никто не смеялся.
– Самый конец истории, – сообщил Аматис. – Мы с тобой опоздали.
– Какой истории?
– История Утраты и Воцарения. Тише, потом расскажу.
К дерущимся присоединился еще один персонаж с длинным тряпочным носом – это, видимо, был усод. И наконец, еще двое каких-то непонятных. По логике – человек и энеец. Они довольно долго и утомительно изображали то ли бой, то ли воинственный танец, пока к ним не вышел новый участник.
Он был высокий и массивный, состоял главным образом из тряпок и украшений. Влад заподозрил, что внутри – двое энейцев, один на плечах у другого. Зрелище довольно жалкое, но зрители почему-то возбужденно загалдели.
– Дух Изначальных, – шепнул Аматис. – Смотри внимательней.
Участники танца с палками при его появлении вдруг потеряли друг к другу интерес, выстроились в линию и принялись дергаться в ритме бубнов.
Дух начал обход строя. Возле каждого персонажа он совершал некие замысловатые пассы и приседания – то ли колдовал, то ли раздавал тумаки. По окончании процедуры участники падали на колени.
Потом очередь дошла до карликового гурцора. Вокруг него Дух выплясывал особенно долго. Кончилось тем, что он собрал все палки и вручил их гурцору. Это и был конец представления, артисты неожиданно повскакивали и бросились собирать деньги, которые публика швыряла им на землю.
– Тупость какая… – проворчал Влад, когда они шли в Гостиницу.
– Обычная пропаганда. Эти лицедеи работают на Темную гильдию. Везде, где ни появятся, представляют одну и ту же простую историю. О том, как Изначальные создали мир, как демоны свергли Изначальных, как заселили мир живыми, как живые ввергли мир в войну и хаос… А конец ты видел. Изначальные вернулись, наказали нечестивых и вручили власть над миром самым достойным.
– Гурцорам, – понял Влад.
– Ну, да. Только в этот раз нам не показали, как взошло Черное Солнце. Поленились, видимо. По легенде, Изначальные вернутся, когда в небе почернеет солнце.
– Тоже какой-то фокус?
– Почти. Знаешь, что такое затмение?
– Конечно.
– Хорошо, что знаешь. А для дремучего крестьянина из какой-нибудь глубинки – это Черное Солнце. Или Каменный глаз, некоторые так называют. И не убедишь, что это никакое не чудо.
– Но темные же убедили?
– Да, темным это удалось, – помрачнел Аматис. – Но у них другие цели. Обманывать всегда легче, чем просвещать. Да еще и с таким арсеналом средств. Крестьянин во что хочешь поверит, если придет добрый ведун и спасет его урожай от засухи, например. Или скот от болезни…
– А вы во что верите?
– Мы? Хм… – Аматис покачал головой. – Наверно, в реальность. Изначальные действительно жили здесь, и они многое нам оставили. Но они не вернутся. И они не следят за нашими делами, как проповедуют темные. Они мертвы, мы все живем на огромном кладбище. Кладбище волшебников, которым было под силу то, что и не снится ныне живущим.
– Кладбище богов, – невольно обронил Влад.
– Можно сказать и так… Главное – мы сами по себе, мы в ответе только перед собой. А значит, не нужно надеяться на оживление легенды. Мы будем изучать наследие Изначальных, чтобы поставить его на службу живым. Мы обязаны добиться, чтобы оно служило только добру, только здоровью и честному труду. Но никак не наживе, не подчинению народов высокопоставленным лгунам.
– Это все, конечно, красиво. – Влад покачал головой. – А я вот слышал, что Академия существует на налоги. И больше всего налогов приносит как раз использование Темного Знания.
– Пока все непросто, – неохотно согласился Аматис. – Но мы же не стоим на месте. Я рассказывал про Роториум – вот тебе блестящий пример!
– Ты не рассказывал. Вернее, я все время слышу про него, но так и не понял, что это?
– Роториум – энергетическая установка невероятной мощности и огромных возможностей. Это, наверно, единственное, что осталось от Изначальных в почти нетронутом виде – возможно, потому, что стоит в центре Вантала. Академия не отдала его темным, добрую сотню лет мы пытались разобраться в нем сами. И вот что-то получилось. Пять роторов из двухсот удалось оживить.
– Что он дает – электричество?