Около пяти в комнату для родителей зашел Тардифф. У него с собой было три сигареты. Одну он сунул в рот Луису, вторую вручил Речел (она была слишком изумлена, чтобы возражать), а третью закурил сам.
– Ваш ребенок в порядке. Никакой гидроцефалии.
– Слава богу, – сказала Речел и одновременно засмеялась. – Я буду курить, пока не вытошнит!
Усмехнувшись, Тардифф дал всем прикурить. «Тогда Бог спас Гаджа чтобы принести его в жертву 15 шоссе, доктор Тардифф», – подумал Луис.
– Речел, если бы он был гидроцефаликом.., ты любила бы его?
– Что за странный вопрос, Луис?
– Да или нет?
– Любила бы, конечно. Я не могла бы не любить Гаджа.
– Даже если бы он превратился в дегенерата?
– Да.
– И ты не захотела бы отдать его в приют?
– Нет, не захотела бы, – медленно ответила Речел. – Я уверена, с теми деньгами, что ты сейчас зарабатываешь, мы смогли бы подыскать ему какое-то по-настоящему хорошее место.., но все же думаю, я хотела бы, чтобы он остался с нами, если бы мы смогли… Луис, почему ты спрашиваешь об этом?
– Потому что я думал о твоей сестре Зельде, – сказал он, хоть и сам был удивлен столь очевидным ответом. – Не думаю, чтобы ты смогла через это пройти.
– Такого не будет, – сказала она немного удивленно. – Гадж., ладно Гадж – это Гадж. Он наш сын и это все меняет. Я бы точно смогла. Я уверена. Я бы решила.., а ты бы отправил его в лечебницу? В место вроде Пинленда?
– Нет.
– Тогда давай спать. – Хорошая идея.
– Мне кажется, сейчас я смогу заснуть, – сказала она. – Я хочу, чтоб этот день, наконец, кончился.
– Аминь! – сказал Луис.
Через некоторое время, сонным голосом Речел позвала Луиса:
– Ты в порядке, Луис.., такие сны и кошмары?..
– В порядке, – прошептал он и поцеловал ее в лоб. – Теперь спи.
«Сны Элли выглядят словно пророчество».
Он еще долго не мог заснуть и перед тем, как ему это все же удалось, изогнутая кость Луны уже появилась в окне у него над головой.
Глава 43
Следующий день выдался теплым, и Луис вспотел, перетаскивая багаж Речел и Элли, получая их билеты. Он полагал, что должен сделать им на прощание какой-то подарок, и почти не чувствовал боли в сердце от того, что отправлял свою семью на самолете в Чикаго.
Элли ушла в себя, и вела себя немного странно. Несколько раз за утро Луис замечал, что выражение лица девочки странно задумчиво.
«Словно у нее сработал глубоко запрятанный комплекс», – сказал он сам себе.
Елена ничего не сказала родителям, когда узнала, что вместе с мамой отправляется в Чикаго, и, возможно, пробудет там до конца лета, но прежде чем отправиться в путь, ей надо позавтракать («Кокао Беарс»). После завтрака она молча поднялась наверх и надела платье и туфли, которые выбрала для нее Речел. Фотографию с Гаджем, сидящим на санках, она потащила с собой в аэропорт. Она спокойно сидела на одном из пластиковых кресел в зале, пока Луис отстоял очередь и, наконец, получил их билеты, грузовые и посадочные талоны.
Мистер и миссис Голдмены приехали за сорок минут до начала посадки. Ирвин Голдмен выглядел опрятно (даже не потел) в кашемировом пальто на подкладке, несмотря на восемнадцать градусов тепла. Он отправился к столу фирмы «Авис», сдать ключи от машины, которую они брали напрокат, а Дора Голдмен подсела к Речел и Элли.
Некоторое время Луис и Голдмен просто изучали друг друга. Луис опасался, что начнется реприза о моем эго, но ничего подобного не случилось. Голдмен удовлетворился тем, что пожал руку Луису и тихо поздоровался, растерянным взглядом наградил он своего зятя, и Луис понял, что этот человек уже с утра изрядно выпил.
Они поднялись на эскалаторе и присели в зале ожидания, почти не разговаривая. Дора Голдмен, нервничая, теребила в руках роман Эрика Йонга, но так и не открыла его. Она по-прежнему немного нервно поглядывала на фотографию, которую держала в руках Элли.
Луис спросил дочь, не хочет ли она прогуляться с ним к киоску, выбрать что– нибудь почитать, чтоб ей было не скучно на борту самолета.
Элли задумчиво посмотрела на отца. Луису это не понравилось. Он разнервничался.
– Тебе будет хорошо с дедушкой и бабушкой, – сказал он, когда они немного отошли.
– Да, – согласилась девочка. – Папочка, а я не стану как ленивый офицер? Анди Пасиока рассказывал о ленивом офицере и о том, как тот ходил в школу шкиперов…
– Не волнуйтесь об этом, – сказал отец. – Я позабочусь о школе, так что ты потом без всяких проблем перейдешь во второй класс.
– Я на это рассчитываю, – серьезно заметила Элли. – Я никогда не училась во втором классе, только в первом. Я не знаю, как это: учиться во втором классе. И, наверное, там будут задавать домашние задания?
– Все будет хорошо.
– Папа, а тебе наплевать на деда?
Луис уставился на дочь.
– Почему во всем мире именно у меня.., ты думаешь, я не люблю деда?
Элли пожала плечами, словно это не так уж сильно и интересовало ее.
– Когда ты говоришь с ним, ты выглядишь так, словно тебе на него плевать.
– Элли, нехорошо так говорить.
– Извини.
Она наградила отца странным, обреченным взглядом, а потом повернулась к рядам книг: Марсер Майер, Мориц Сендак, Ричард Скорри, Беатрис Поттер и другие известные имена, в том числе доктор Сеусс. «Как эти детские писатели все понимают? Откуда они так много знают о детях? Что знает Элли? Какое это влияние на нее оказывает? Элли, что ты прячешь за маской, надетой сейчас на твое бледное, маленькое личико? Плевать на него.., о, Господи!»
– Могу я взять это, папочка! – девочка держала в руках книгу доктора Сеусса и еще одну книгу, которую Луис последний раз видел в раннем детстве, – историю о Маленьком Черном Самбо и о том, как в один прекрасный день тигры приобрели свои полоски.
«Я думал, они уже не издают эти книги», – ошеломленно подумал Луис.
– Да, – ответил он дочери, и они встали в очередь в кассу. – Твой дед и я хорошо относимся друг к другу, – сказал он и подумал об истории, которую рассказала ему его мать: если женщина по-настоящему хочет, она «находит» ребенка. Он вспомнил, как глупо и опрометчиво пообещал себе, что никогда не будет врать собственным детям. За последние несколько дней он превратился в опытного лжеца, он сам это чувствовал, но он не хотел думать об этом сейчас.
– Угу, – только и сказала Элли и замолчала. Это молчание показалось Луису очень тяжелым. Чтобы разрушить его, он спросил:
– Как ты думаешь, тебе будет хорошо в Чикаго?
– Нет.
– Нет? Почему нет?
Она снова печально посмотрела на него.
– Я боюсь.
Луис положил руку ей наголову.
– Боишься? Дорогая, ты раньше не боялась летать, ведь так?
– Я не самолета боюсь, – ответила девочка. – Ты же знаешь, чего я боюсь, папа. Я видела во сне, что мы были на кладбище, на похоронах Гаджа.., открыли гроб, а он – пустой. Потом, во сне, я перенеслась домой, заглянула в колыбель Гаджа, а она тоже оказалась пустой… но такой грязной!
«Лазарь шагнул вперед…»
Впервые за много месяцев Луис вспомнил предупреждение мертвого Паскова… сон, после которого у него оказались грязные ноги… простыни оказались в грязи и сосновых иглах.
Волосы на затылке Луиса встали дыбом.
– Такие сны бывают, – проговорил Луис. Голос его звучал почти нормально. – Но они пройдут.
– Я хочу, чтобы ты улетел с нами, – сказала девочка, – или чтоб мы остались тут. Может, мы останемся, пап? Пожалуйста! Я не хочу, чтобы мы летели с бабушкой и дедушкой.., я хочу вернуться в школу. Ладно?
– Вернешься, но немного погодя, Элли, – сказал он. – Я обещаю, – он сглотнул. – Вот я улажу тут некоторые дела, а потом присоединюсь к вам. Тогда мы решим, что делать дальше.
Он использовал аргумент, который был в стиле раздраженной Элли. Такой поворот дел мог бы обрадовать девочку, если бы она в этом что-то понимала. Но ответом ему была только пугающая тишина. Луис хотел поподробнее расспросить дочь о ее снах, но не посмел. Элли всегда говорила ему больше, чем он рассчитывал услышать.
После того, как Луис и Элли вернулись в зал ожидания, объявили их рейс. Открыли широкие двери, Криды и Голдмены встали в длинную очередь на посадку. На прощание Луис обнял свою жену и крепко ее поцеловал. Речел на мгновение прижалась к мужу, а потом отодвинулась, чтобы он, подняв Элли, мог прижать ее к своей щеке.
Элли печально посмотрела на отца.
– Я не хочу уезжать, – снова тихо сказала она и только Луис услышал ее шепот. – Я не хочу, чтобы мамочка уезжала.
– Элли, иди, – сказал Луис. – С тобой все будет в порядке.
– Со мной все будет в порядке, – повторила она. – А как же ты? Папа, а как же ты?
Очередь пришла в движение. Люди шли на посадку на 727-й, Речел взяла Элли за руку, но за мгновение до того, как она растворилась в людской массе, глаза девочки остановились на Луисе.., и Луис вспомнил, как торопилась Элли, когда улетала в Чикаго в прошлый раз: «Пойдем.., пойдем.., пойдем…»
– Папочка.
– Иди, Элли. Пожалуйста.
Речел посмотрела на дочь и словно в первый раз заметила ее испуганный взгляд.
– Элли? – позвала она, тут и Луис немного испугался. – Встань в очередь, крошка.
Губы Элли побледнели и задрожали, а потом жена и дочь исчезли, но уже там, у дверей, Элли обернулась, и Луис увидел откровенный ужас, написанный на ее детском личике. Луис помахал ей вслед рукой, подбадривая.
Но Элли не помахала ему в ответ.
Глава 44
Когда Луис вышел из здания аэропорта, холод нахлынул на него. Он начал сознавать, через что ему придется пройти. Мысленно, несмотря на возбужденное состояние, которое стало еще невыносимее, чем в тот период его жизни, когда, занимаясь в институте (Луис шесть дней в неделю пил кофе с 5 утра до одиннадцати вечера), Луис попытался еще раз все продумать, сложить отдельные части так, словно ему предстояло сдавать экзамен – самый важный из всех, что он когда-либо сдавал. И он должен его сдать, получив высший балл. Луис поехал к Б