ть. Я ударила этого эпигона (так позднее Кит называл его в телеграмме с объяснениями и извинениями) тем, что было под рукой,— горящей электрической лампой, которая погрузилась в его тело и немедленно замкнула цепь. Эпигон распался, а я поняла, что слабый электрический заряд создает неустойчивость внутри этих созданий.
Я оставалась в деревне и воспитывала дочь. Я читала и упражнялась в искусстве материнства, гуляла по лесам и взбиралась на горы, плавала на лодке: все деревенские занятия, и очень нужные мне после жизни, полной конфликтов, интриг, заговоров, насилия. Это был маленький островок безопасности от Кита. Я наслаждалась своим выбором.
Фудзи за полями лавы... Весна... Теперь я вернулась. И это не мой выбор.
Итак, я добралась до озера Сува, Фудзи отдыхает вдалеке. Озеро не производит на меня такого сильного впечатления, как Камагути. Но оно безмятежно, что прибавляет моему настроению умиротворенности. Я ощутила аромат весенней жизни, и он распространился по всему моему существу. Кто бы мог разрушить этот мир, уничтожив первозданность? Нет. Не отвечайте.
Не в такой ли глухой провинции Бочан нашел свою зрелость? У меня есть теория, касающаяся книг, похожих на эту книгу Нацуме Сосеки. Кто-то однажды сказал мне, что это одна из книг, относительно которой можно быть уверенным, что каждый образованный японец прочитал ее. Поэтому я прочитала ее. В Штатах мне сказали, что «Гекльберри Финн» — одна из книг, относительно которой можно быть уверенным, что каждый образованный янки прочитал ее. Поэтому я прочитала ее. В Канаде это был Стивен Ликок с его «Городком в солнечном свете». В других странах были свои книги такого сорта. Все они — пасторали и описывают время перед мощной урбанизацией и механизацией. Это книги юности о национальной душе и характере, об уходящей невинности. Многие из них я давала Кендре.
Я лгала Борису. Конечно, я знала о конференции в Осаке. Ко мне даже обратился один из прежних моих начальников с предложением сделать кое-что в этой области. Я отказалась. У меня были собственные планы.
Хокусай, привидение и наставник, ты понимаешь мои возможности и цели лучше Кита. Ты знаешь, что человечность должна окрашивать наши отношения со вселенной, что это не только необходимость, но и благо, и только поэтому еще светит солнце.
Я вытаскиваю мое спрятанное лезвие и снова точу его. Солнце ушло с моей стороны мира, но и темнота тоже мой друг.
А это изображение смерти. Большая волна, почти поглотившая хрупкие суденышки. Одна из картин Хокусая, которая известна всем.
Я не занимаюсь серфингом. Я не умею выбрать подходящую волну. Я просто остаюсь на берегу и смотрю на воду. Этого достаточно для воспоминаний. Мое паломничество близится к концу, но конец пока еще не виден.
Итак... Я вижу Фудзи. Назовем Фудзи концом. Как и с обручем на первой картине, цикл замыкается ею.
По пути сюда я остановилась в небольшой роще и совершила омовение в ручье, протекавшем через нее. Из находившихся поблизости веток соорудила низкий алтарь. Как обычно во время путешествия, очищая руки, я поместила перед ним кадильницу, сделанную из камфарного дерева и белого сандалового дерева; я также поместила здесь венок из свежих фиалок, чашу с овощами и чашу со свежей водой из источника. Потом я зажгла лампу, которую купила и заполнила рапсовым маслом. На алтаре я поместила изображение бога Кокузо, которое принесла с собой из дома, повернув его в сторону запада, где я стояла. Я снова совершила омовение и вытянула правую руку, соединив средний и большой пальцы, произнося мантру, призывающую бога Кокузо. Я отпила глоток воды и продолжала повторять мантру. После этого я три раза сделала жест Кокузо, рука на макушке, на правом плече, на левом плече, сердце и горле. Я развернула белую ткань, в которую было завернуто изображение Кокузо. Когда я все это проделала, я начала медитацию в той позиции, в которой Кокузо был изображен на картине. Через некоторое время мантра стала повторяться сама по себе, снова и снова.
В конце концов у меня было видение, и я говорила, рассказывая, что произошло и что я собираюсь делать, и прося о помощи и руководстве. Внезапно я увидела, как его меч опускается, опускается подобно медленной молнии, отсекает ветку от дерева и она начинает кровоточить. После этого начинает идти дождь, как в видении, так и в действительности, и я знаю, что это и есть ответ.
Я все закончила, прибрала, надела пончо и двинулась своим путем.
Был сильный дождь, ботинки промокли. Становилось холодно.
Я тащилась долго, и холод стал пронизывать меня до костей. Руки и ноги окоченели.
Я смотрела по сторонам в поисках укрытия, но вокруг не было ничего, где я могла бы переждать непогоду. Потом, когда дождь перешел из проливного в слабую морось, заметила вдалеке что-то похожее на храм или гробницу. Я направилась туда, надеясь на горячий чай, огонь и возможность сменить носки и высушить ботинки.
Священник остановил меня у ворот. Я рассказала ему о моих трудностях. Он, казалось, чувствовал себя неудобно.
— Наш обычай давать приют каждому нуждающемуся,— сказал он.— Но сейчас я в затруднении.
— Я буду счастлива внести вклад, если слишком многие, проходившие этим путем, истощили ваши запасы. Я действительно хочу только согреться.
— О нет, дело не в запасах,— стал он рассказывать мне,— не слишком много путников ходит этой дорогой. Проблема в другом, и я затрудняюсь рассказать вам о ней. Мы прослывем старомодными и суеверными, хотя это действительно очень современный храм. Но сейчас нас посетили, э-э... призраки.
— О?
— Да. Адские видения приходят из библиотеки и книгохранилища, расположенного за покоями настоятеля. Они шествуют по монастырю, проходят через наши комнаты, бродят по двору, затем возвращаются в библиотеку или исчезают.
Он внимательно изучал мое лицо, пытаясь обнаружить насмешку, веру, неверие — что-нибудь. Я просто кивнула.
— Это очень неудобно,— добавил он.— Мы проделали несколько процедур изгнания злых духов, но безуспешно.
— Как давно это началось?
— Примерно три дня назад.
— Кто-нибудь пострадал от этого?
— Нет. Это очень обременительно, но никто не пострадал. Они отвлекают внимание, когда пытаешься заснуть или сосредоточиться, так как вблизи них кожу начинает покалывать и волосы встают дыбом.
— Интересно. И много ли их?
— По-разному. Обычно один. Иногда два. Редко три.
— Нет ли случайно в вашей библиотеке компьютерного терминала?
— Да, есть. Как я уже сказал, мы очень современны. Мы держим там наши записи и с его помощью можем получить распечатки тех текстов, которых у нас нет.
— Если вы выключите терминал на несколько дней, они, вероятно, уйдут. И скорее всего больше не вернутся.
— Мне нужно посоветоваться с настоятелем, прежде чем сделать это. Вы что-нибудь об этом знаете?
— Да, но прежде всего я хотела бы согреться, с вашего позволения.
— Да, конечно. Пройдите сюда.
Я проследовала за ним, почистив свои ботинки и сняв их перед входом. Он провел меня через заднюю часть дома в милую комнатку, выходящую в храмовый садик.
— Я пойду и прикажу приготовить для вас еду и жаровню с углем, чтобы вы могли согреться,— сказал он и удалился.
Предоставленная самой себе, я восхищенно смотрела на золотых карпов, плавающих в пруду, расположенном в нескольких футах от дома.
Дождевые капли падали на его поверхность, на маленький каменный мост над прудом, на каменную пагоду, на дорожки, выложенные камнем. Я хотела бы пройти по этому мосту — как не похож он на металлические, холодные и темные — и затеряться здесь на век или два. Вместо этого я уселась и важно отпивала чай, который принесли мгновением позже, согревала ноги и сушила носки над жаровней, которую принесли после чая.
Позднее, когда я почти съела поданную еду и наслаждалась разговором с молодым священнослужителем, который попросил разрешения составить мне компанию, пока настоятель занят, я увидела моего первого эпигона.
Он напоминал очень маленького слона, гуляющего по одной из извилистых дорожек сада и нюхающего воздух змеевидным хоботом. Меня он пока не заметил.
Я указала на него священнику, который не смотрел в эту сторону.
— О господи! — воскликнул он, перебирая четки.
Когда он смотрел в ту сторону, я повернула посох в нужную позицию.
Пока эпигон приближался, я поспешила докончить свою еду. Я боялась, что моя чашка может пострадать во время схватки.
Услышав звук от движения посоха, священник взглянул назад.
— Вам посох не понадобится,— сказал он.— Как я уже объяснял, эти демоны не нападают.
Я покачала головой и проглотила еду.
— Этот будет нападать, как только почувствует мое присутствие. Видите ли, они ищут именно меня.
— О господи! — повторил он.
Эпигон повернул хобот ко мне и направился к мостику. Я встала.
— Он более плотный, чем обычно,— сообщила я.— Три дня, да?
— Да.
Я подошла к выходу и сделала шаг наружу. Он внезапно взлетел на мост и ринулся ко мне. Я встретила его острием, но ему удалось избежать его. Я повернула посох дважды и ударила его, когда он развернулся. Мои удары попали в цель, и я получила в ответ удары в грудь и щеку. Эпигон исчез, как горящий водородный шар, а я осталась, потирая лицо и оглядываясь.
Второй эпигон проскользнул в нашу комнату из внутренних покоев монастыря. Сделав внезапный выпад, я поразила его с первого удара.
— Я думаю, мне пора идти дальше,— сказала я.— Спасибо за гостеприимство. Жаль, что я не встретилась с настоятелем. Я согрелась, насытилась и узнала все, что хотела, о ваших демонах. Можете не беспокоиться о терминале. Вероятно, они скоро перестанут посещать вас и больше не вернутся.
— Вы уверены?