Васмел пристально посмотрел на визави.
— Деббенуз не должен возродиться, — едва слышно произнес он спустя минуту, извлекая из внутреннего кармана пиджака объемный мешочек с кристаллами и кладя его на стол. — Или ты хочешь получить гонорар бумажными деньгами?
Кетгут отрицательно покачал головой и взвесил вознаграждение на ладони. Убрал в сумку.
— Он не возродится.
— Мне не было приятно беседовать с тобой, мастер смерти Кетгут, — с присущей сидам прямотой промолвил Васмел, допив свое «Омскэ». — Но ты выполнил условия соглашения, и я от лица гильдии транспортников благодарю тебя.
— Ну-ну, не распинайся, — примирительно усмехнулся Кетгут. — Лучше в следующий раз, прежде чем резко врываться в кабинку, подумай, не разрушишь ли ты чей-нибудь мир.
— Я не понял тебя, — вставая, сказал сид. — Но это теперь не важно. Наше дело завершено.
Кетгут кивнул и выпустил изо рта дым, взгромоздившийся сизым облаком посреди кабинки.
Возле барной стойки трактира послышался шум и звон бьющейся посуды. Кто-то быстро и неразборчиво затараторил извинения.
Васмел насторожился. Он аккуратно приоткрыл одну из створок и выглянул наружу. Кетгут с изумлением заметил, как оливковая физиономия сида побледнела, а в глазах мелькнул неподдельный страх.
— Что произошло? — быстро спросил он, пододвигая сумку к себе.
Васмел обернулся и беззвучно пошевелил губами.
— Да что ты там узрел? — приподнимаясь, спросил Кетгут, чувствуя, как на него тоже накатывает волна необъяснимого беспокойства.
Через секунду в трактире словно бы сгустился воздух, и приторно запахло озоном.
Кетгут подхватил сумку и вскочил со своего места, отгоняя остатки опьянения.
Створки распахнулись.
Сильная рука играючи выставила Васмела вон, и в проходе показалась худощавая фигура существа, скрытая от посторонних глаз плащом с капюшоном.
— Сядь.
Кетгут плюхнулся задницей на скамью, невольно подчинившись властному тону.
Запах озона усилился и стал неприятен. Тот, кто остановился в полуметре от столика, явно обладал чудовищным магическим потенциалом, если сумел так напугать самого мастера ветра Васмела.
— Вы, наверно, кабинкой ошиблись, — выдавил Кетгут, чувствуя, как волосы на его макушке шевелятся. То ли от волнения, то ли от высокой энергии, наполнившей помещение.
— Я никогда не ошибаюсь, — негромко произнес вошедший.
Кетгут не решился оспаривать столь категорическое заявление.
И через миг понял, что поступил очень даже верно.
Незнакомец медленно повернул скрытую капюшоном голову в сторону кальяна, и тот беззвучно рассыпался. Превратился в невесомый прах, оседающий на полированную столешницу.
— Терпеть не могу курево, — снизошел до комментария гость и наконец скинул капюшон.
Арраун!
— Хиргец… — обронил Кетгут, округлив глаза.
Да не просто арраун, а легендарный глава древнейшего роя Атрей — Млечный Фирн! Один из самых могущественных магов Альянса Трех и «серый кардинал» всей южной части материка. Понятно теперь, отчего Васмел так струхнул.
Кетгут зачарованно смотрел, как Фирн подносит правой верхней рукой к белесым губам стакан с теплым соком и отхлебывает. В это время остальными тремя передними конечностями арраун неторопливо расстегивает прозрачные пуговицы на темном плаще, обнажая отлично развитые грудные мышцы молочно-бежевого цвета, покрытые защитными ороговевшими пластинами.
Вообще-то аррауны имели темно-лиловый, черный или на худой конец серый окрас, но изредка среди них попадались «альбиносы» с нарушенным содержанием пигмента. Млечный Фирн был одним из таких феноменов, за что и получил соответствующую лексическую прибавку к роевому имени.
Нечасто доводилось жителям Истадалы столкнуться лицом к лицу с аррауном — отношения между Велланским Союзом и Альянсом в последнее время вновь стали прохладными, если не сказать напряженными. А необычная внешность этого представителя четырехрукой расы, о деяниях которого ходили самые невероятные слухи, просто-напросто загипнотизировала Кетгута. Говаривали, что Фирн был одной из латентных маток арраунов и самом уважаемой особью во всех роях, хотя ни разу не выводил потомство лично.
Кетгуту пришлось глубоко вздохнуть и встряхнуть головой, чтобы немного прийти в себя. В мозгу прочно засела единственная мысль: «На кой ляд я понадобился чертовым насекомым?»
— Времени совсем мало, Кетгут, — проговорил Млечный Фирн приятным баритоном, — поэтому я не намерен долго с тобой торговаться.
Все аррауны, как известно бесполы, но Фирн предпочитал позиционировать себя в качестве мужчины. Ведь он был не простой особью, а очень благородным полководцем.
— О… откуда вы меня знаете? — осторожно спросил Кетгут.
— Ну как же… — развел всеми четырьмя руками Фирн и жутко улыбнулся рудиментарными губами. Наигранно покачал головой. — Кто же не знает знаменитого мастера смерти. Слава впереди тебя скачет. Приставными шагами.
Кетгут сглотнул, не зная, что на это ответить.
Арраун перестал улыбаться так же резко, как начал. Его заостренный череп стал похож на неудавшуюся копию человеческого. Отхлебнув сока, он продолжил:
— Я знаю о тебе все. Никакой ты не мастер смерти, Кетгут. Ты — всего лишь дурацкая ошибка природы.
Кетгут не совладал с мимикой и в буквальном смысле слова отвалил челюсть. Ему одновременно сделалось и страшно, и обидно.
— Но я вынужден просить помощи. У тебя.
Челюсть отвисла еще больше, хотя Кетгуту казалось, что это был предел ее анатомических возможностей.
— Запахни варежку, — цинично бросил Фирн. — Табачищем прет.
Могущественный предводитель роя Атрей сцепил две нижних руки в замок, а верхними подпер подбородок.
Так он сидел минуты две, которые показались Кетгуту двумя часами. Тишина нарушалась лишь робким шепотом перепуганных визитом Млечного Фирна посетителей, доносившимся откуда-то из глубины трактира.
Наконец арраун хрустнул пальцами и поднял на Кетгута взгляд. Его раскосые щелки глаз нагоняли необъяснимый ужас, первобытным червяком копошащийся во внутренностях.
— Назови цену, — наконец сказал он. — Ту, за которую ты готов собрать Улики и лишить существ возможности возродиться.
Кетгут помолчал. Потом все же решился и спросил:
— Откуда вы узнали о моем даре?
— Ты выполнил семнадцать заказов. Только ленивый не смог бы вычислить, что за всеми этими убийствами стоит один и тот же исполнитель.
— Полиция не выследила.
— Она-то как раз — ленивая.
— Но ведь на материке происходят десятки, а то и сотни убийств каждый день…
— Все верно. Правда, есть один нюанс: лишь твои жертвы не возрождаются. Не волнуйся, никто тебя не сдавал. Заказчиков ты подбирал надежных, умеющих хранить свои и чужие секреты. Да и не ведали ничего твои пресловутые заказчики об истинном положении вещей, правильно? Их мало интересовали детали схемы, им был важен результат на выходе. А тебя не волновали мотивы. Ты просто делал работу.
— В таком случае, не понимаю, где я прокололся.
— Дело Гнилого Жабеныша. Два года назад. Нанимавшие тебя цверги из гильдии горняков думали, что надежно прикрыли тылы. Да и сам ты расслабился тогда, бдительность потерял. И привел одну из моих ищеек к… кладбищу Улик.
Кетгут вздрогнул.
Впервые за много лет он услышал произнесенное вслух название места, где хранил деяния своих преступлений.
— Совесть не мучает? — прищурившись, улыбнулся Фирн. — Ладно, шучу. Ничего тебя не мучает, да и правильно. По крайней мере, груда кристаллов, получаемая тобой после каждого выполненного заказа, позволяет найти с курвой-совестью разумный компромисс. Впрочем, это вообще не мое дело.
— Вы хотите предложить мне работу?
— Сначала я расскажу тебе короткую историю, а затем задам один вопрос. Договорились.
Кетгут напрягся. Подобные формулировки нередко имели в гангстерском мире поганые последствия.
— Давайте попробуем, — осторожно произнес он.
— Ты не корректно меня понял. В слове «договорились» я не озвучивал вопросительной интонации. Это было утверждение.
Кетгут кивнул — спорить в его положении было бы глупо. По меньшей мере.
Млечный Фирн совершил несколько замысловатых движений пальцами и установил уникальное заклинание отвода глаз вокруг их кабинки, вкачав в него махом столько энергии, что хватило бы на излечение целого госпиталя инвалидов. Теперь подслушать их разговор мог лишь маг высшей категории, да и то лишь раскрыв себя.
После этого арраун подвесил над входом простенькую охранно-сигнальную «Лиану» и удовлетворенно откинулся на спинку скамьи, сцепив обе пары рук на груди.
— Маленький мальчик, появившийся на свет двадцать пять лет назад в трущобах близ Аман-Анадора, еще не ведал, какой забавной и пугающей хреновиной наградила его природа, — начал он.
От этих простых слов у Кетгута по спине пробежали мурашки. Он прекрасно понимал, о каком «маленьком мальчике» идет речь.
Фирн помолчал несколько секунд. И продолжил неторопливое повествование, глядя своими нечеловеческими глазами в самую душу.
— Парень рос, не зная о своем даре. Сначала он хотел стать могучим волшебником, но в школе обнаружилось, что способностей к высокой магии у него нет. Да и к обычной — маловато. В десять лет парень потерял в нелепой транспортной катастрофе обоих родителей и остался сиротой. Ему пришлось переехать из Аман-Анадора к дядюшке. В центр государства людей — Истадалу. Здесь парень с горем пополам окончил школу, с треском провалил экзамены в университет, и дальнейшее образование стало для него непозволительной роскошью. Нужно было искать полноценный заработок, чтобы хоть как-то существовать в дорогой столице. К тому времени дядюшка уже был слаб и не мог помогать парню ничем, кроме советов сомнительной ценности.
— Мне нужно в туалет.
— Потерпишь. Не маленький уже.
— Говорят, терпеть — вредно для простаты.
Фирн пристально поглядел на Кетгута. Зловеще улыбнулся.