— Dewch ymlaen! — крикнула я женщине, и мы свернули на парковку прямо под памятником Джону Перри Томасу.
Я бросилась к берегу, размахивая руками и крича во все горло, но за ревом моторов никто меня не слышал, да если бы и услышали, вряд ли обратили бы внимание.
— Эй! — вопила я. — Мисс Хэвишем!
Я неслась, как могла, но только выдохлась и с каждым шагом бежала все медленнее.
— Стойте! — орала я, слабея и задыхаясь. — Ради бога!
Слишком поздно. С глухим ревом машины начали набирать скорость. Я остановилась и рухнула на колени, силясь глотнуть воздуху, сердце у меня едва не выскакивало из груди. Машины пронеслись мимо меня. Рев мотора затихал по мере того, как Хэвишем рвалась вперед по твердому песку. Я видела, как она на средней скорости домчалась до дальнего конца песчаной полосы, затем по широкой дуге описала первый поворот. Мотор опять взревел, рев перешел в визг, машина снова набрала скорость, из-под ведущих колес полетели песок и галька. Я так хотела, чтобы с ней ничего не случилось, и действительно ничего не происходило — пока она не сбросила скорость после первого круга. Я уже было вздохнула с облегчением, когда одно из передних колес соскочило с оси и его затянуло под машину, которую подбросило в воздух. Нос автомобиля зарылся в песок, корпус резко завалился набок. До меня донесся испуганный крик маленькой толпы, а за ним — серия тошнотворных ударов, пока машина кувыркалась по берегу. Мотор пронзительно визжал, когда колеса вращались в воздухе. Машина остановилась всего в пятистах ярдах от меня, и тут бензобак взорвался и столб огня подбросил трехтонный кузов. Подбежав, я увидела, что мисс Хэвишем каким-то чудом осталась жива. Но, наверное, ей было бы лучше умереть: она страшно обгорела.
— Воды! — закричала я. — Воды! Человек обгорел!
Но зеваки только беспомощно топтались на месте и в ужасе таращились на нас.
— Четверг… — прошептала мисс Хэвишем, хотя не могла меня видеть. — Пожалуйста, отнеси меня домой.
Я никогда не прыгала, таща кого-то на себе, но сейчас я это сделала. Я перепрыгнула из Пендина прямо в «Большие надежды» и приземлилась в комнате мисс Хэвишем в Сатис-хаусе, прямо возле уставленного истлевшим угощением стола, накрытого к несостоявшейся свадьбе. В комнате стоял полумрак, часы остановились на восьми двадцати. Это было то самое место, где я впервые встретилась с ней несколько недель назад, и здесь я увижу ее в последний раз. Я уложила старую леди в постель и постаралась устроить поудобнее.
— Милая Четверг, — прохрипела она, — они достали-таки меня.
— Кто, мисс Хэвишем?
— Не знаю.
Она закашлялась, и на мгновение мне показалось, что она уже не остановится.
— Ты была близка ко мне, дорогая. Следующая — ты!
— Но почему, почему, мисс Хэвишем?
Она схватила меня за руку и уставилась на меня своими пронзительными серыми глазами, в которых не было ни тени колебания.
— Вот, — сказала она, протягивая мне экземпляр модифицированного посредством СуперСлова™ «Маленького принца». — Попытайся!
— Но…
— Мне не выжить, — прошептала она, — но у меня хватит сил уйти достойно. Дай мне бренди и помоги последний раз появиться в книге — я примирюсь с Пипом и Эстеллой. Думаю, так будет лучше.
Известие о том, что мисс Хэвишем попала в аварию, быстро облетело «Большие надежды». Я сочинила историю, будто она упала в камин, и попросила Пипа приехать и сымпровизировать сцену ее смерти. Он расстроился, но это давало ему хороший повод вернуться в Сатис-хаус по случаю инцидента с печами для обжига извести. Хэвишем с Пипом вместе обсудили эту проблему, и, когда они были готовы, я попрощалась и покинула комнату. Я ждала снаружи с тяжелым сердцем и вся сжалась, когда послышался крик и из-под двери ударил оранжевый свет. Я услышала ругань Пипа, затем удары и крики, когда он сбивал пламя своим плащом. Стиснув зубы, я зашагала прочь. Боль утраты разрывала мне сердце. Моя наставница была властной и порой невыносимой, но она защищала меня и хорошо меня обучила. Я буду помнить ее до конца своих дней.
Глава 26Пост-Хэвишем блюз
Глашатай, когда не работал в «Охоте на Снарка», жил в роскошных апартаментах в Норленд-парке. Он возглавлял беллетрицию двадцать лет, и, согласно предписанию Совета жанров, ему пришло время сдать пост. Глашатай, как ни странно, и по имени был Глашатаем, а его служба в должности Глашатая являлась чистым совпадением. Прежде Глашатаем был Брэдшоу, а до него Вирджиния Вульф. Под ее руководством заседания беллетриции длились по несколько часов.
Часом позже я вошла в штаб беллетриции и позвонила в колокольчик. Это был сигнал для председателя, означавший событие первостепенной важности, и через несколько мгновений Глашатай появился. За воротничком у него торчала салфетка — мой вызов оторвал его от обеда. Я села и рассказала ему обо всем, что случилось. Ему тоже пришлось сесть, когда он все это услышал.
— Где сейчас «блюберд»? — спросил он.
— Снова на складе, — ответила я. — Я приказала провести осмотр. Впечатление такое, что ось сломалась от усталости металла.
— Несчастный случай?
Я кивнула. Все-таки, ее не достали. Несмотря на все происшедшее, я по-прежнему не могла найти ничего подозрительного в ее гибели, а в случае с Перкинсом у меня в активе значился всего лишь отсутствующий на месте ключ. Гонки всегда опасны. И Хэвишем знала это лучше, чем кто-либо.
— Сколько ей осталось?
— За время нашего разговора они разыграли сцену смерти в «Надеждах». Врач сказал, что ей осталась в лучшем случае глава — пока мы сводим ссылки на нее и ее появление до минимума.
Председатель похлопал меня по плечу.
— Придется обучить А-генерата на ее место, — тихо сказал он. — «Надежды» не будут уничтожены.
Он посмотрел мне в лицо.
— На несколько дней вы освобождаетесь от службы, мисс Нонетот. Побудьте дома, придите в себя, а мы подыщем для вас спокойное занятие, пока вы не сможете вернуться к своим обязанностям в полной мере.
Появился Твид.
— Что случилось? — спросил он. — Мне сказали…
Глашатай взял его под руку и рассказал ему обо всем, что произошло, а я сидела и думала, как мне теперь жить без Хэвишем. Подошел Твид и положил мне руку на плечо.
— Мне очень жаль, Четверг. Хэвишем была из лучших. Мы все ее очень ценили.
Я поблагодарила его.
— Может, вам будут интересны те копии отчета из Главного текстораспределительного управления?
— Что в них?
Он положил их передо мной.
— Это отчеты по СуперСлову™, написанные Перкинсом, Дином и мисс Хэвишем. Все трое дают программе полное «добро». Если Перкинс и был убит, то не из-за программы.
— Высшая читабельность?
— Похоже на то. Такая современная система нуждается в людях вроде вас, Нонетот, чтобы наблюдать за проведением ее в жизнь. Я предлагаю вам постоянную должность в Книгомирье.
Я посмотрела на него. Идея показалась мне заманчивой. В конце концов, в Суиндоне меня никто не ждал.
— Звучит неплохо, Твид. Могу я подумать?
Он улыбнулся.
— Сколько хотите.
Я вернулась в гидросамолет Мэри и перечитала финальную сцену мисс Хэвишем в «Больших надеждах». Профессионал до последней минуты, она отыграла собственную смерть с таким чувством, какого я никогда не замечала в ней при жизни. Отыскав бутылку вина, я налила себе большой стакан и с облегчением выпила. При этом я знала, что пить мне по какой-то причине не следует, но вспомнить этой причины не могла. Я посмотрела на руку, на которой утром было написано какое-то слово. Хэвишем настояла, чтобы я его смыла, и я послушалась, но мне все равно было интересно, и по оставшимся бледным следам я пыталась понять, что там было написано.
— Липтон,[56] — прошептала я. — Почему я написала на своей руке «Липтон»?
Я пожала плечами. Изысканное красное согревало душу, и я налила себе еще. Открыла «Маленького принца», модифицированного в СуперСлове™, которого дала мне Хэвишем, и принялась за чтение. От книги исходил странный дынный запах, бумага на ощупь напоминала тонкий пластик, буквы четко выделялись на молочной белизне страниц. Текст светился в полумраке кухни, и, заинтригованная, я отнесла ее в хозяйственный чуланчик, где в полной темноте текст все равно оставался ясным, как день. Я вернулась на кухню, села за стол и выбрала «Чувствительность чтения» на странице меню. Слова меняли свет с красного на синий, когда я их прочитывала, затем снова становились красными, когда я возвращалась к ним. Так я включала и выключала СветоТекст™, а потом экспериментировала с уровнями фона и музыкального сопровождения.
Я начала читать, и с первыми же словами в моем воображении развернулась огромная палитра новых эмоций. Читая описание пустыни, я слышала шум ветра в дюнах, ощущала жару и даже вкус выжженных песков. Голос рассказчика отличался от голоса принца, потому для их различия не требовалось авторских ремарок. Как и уверял Либрис, технический прогресс оказался на высоте. Я закрыла книгу, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
В дверь постучали.
Я крикнула, чтобы входили. Это был Арнольд.
— Привет! — сказал он. — К тебе можно?
— Чувствуй себя как дома, — ответила я. — Вина?
— Спасибо.
Он сел и улыбнулся мне. Я прежде никогда не замечала, что он весьма хорош собой.
— Где остальные? — спросил он, оглядываясь.
— Шляются где-то, — ответила я, махнув рукой в сторону лодки. У меня слегка кружилась голова. — Лола, наверное, гуляет с новым хахалем, Рэндольф кому-нибудь плачется по этому поводу, а где носит бабушку, понятия не имею. Выпить хочешь?
— Ты мне уже налила.
— Ну так я еще и себе налью. Чего пришел-то, Арни?
— Да так, мимо гулял. Как дела на работе?
— Отвратно. Мисс Хэвишем умирает, и что-то не так, а я не понимаю, что именно.