Дверь подвала располагалась на другой стороне дома, и мое отступление не могло быть замечено охраной.
О безопасности своей Остап Прохорович теперь заботился с величайшим тщанием. Стекла на «аудишке» были заменены на тонированные, а выскочившие из передней и задней дверцы телохранители развернули похожие на чемоданчики компактные бронещиты, закрывая объект с обеих сторон. Но что такое их жалкие пластины супротив пули, способной поразить броню легкого танка! Я дождался, когда из машины появится пан Стаценко, вскинул ружье и шмальнул сквозь бронещиты. Тяжеленный ПТРД вихлялся в руках, поэтому целиться пришлось по стволу. Но я не промахнулся. Щиты колыхнулись, Стаценко упал, а секьюрити с рацией, стоящего за ними, сбило с ног. Должно быть, пуля попала в бронежилет. Пластины и тушку стукача она пробила беспрепятственно. Я бросил ружье и, оглушенный грохотом в тесном помещении, ринулся вон из подвала.
— Запомни, скотина, девиз следопыта: «Никто не забыт и ничто не забыто!» — прошипел я сквозь зубы, покидая пахнущий порохом и смертью район.
В это холодное утро Доспехи грели меня, и я чувствовал, что на сей раз акция удалась.
Теща с Маринкой явно догадывались о чем-то по моему виду. Разумеется, к ним я приехал, завернув предварительно к себе домой и немного отдышавшись после мокрухи. Ставить в известность Валерию Львовну о том, что ее супруг отомщен, я не решился, но на душе у меня стало значительно легче; теща тоже заметно приободрилась.
Вечером мне позвонил Пухлый.
— Есть новости, — сказал он. — Давай встретимся. Не хочу по телефону.
Вести Чачелов принес скверные. Он едва не взорвал Рыжего. Но не взорвал все-таки. Дело было так.
Возвращаясь с тусовки казачьей стражи, Вован заметил слежку, но вида не подал. Его дьявольская наблюдательность не подвела и на сей раз. Он заметил, как Богунов вошел в его парадное.
Чачелов понял, что другого такого случая покончить с засадным гансом может не быть. Он присел на скамеечку и раскрыл сумку. Оружие у него с собой было, но весьма специфическое — противопехотная мина, которую он носил показывать казакам. Впрочем, в руках Пухлого она легко превратилась в наступательное оружие.
Вставив в корпус толовый цилиндрик, Пухлый заклинил его щепкой, чтобы не выпал. Затем вытолкнул из запала предохранительную проволоку стержневой чекой, за кольцо которой уже был пристегнут карабин с тросиком, и вомчал взрыватель в мину с другой стороны корпуса. На конце троса Вова сделал петлю и захлестнул вокруг запястья. Открыл дверь парадного и бросил свою приправу внутрь.
ПОМЗ-2М сработала как осколочная граната мгновенного действия. Трос натянулся, чека выскочила, боек ударил по капсюлю, и рвануло так, что с древолазом засадным должно было быть покончено навсегда. Если Рыжий ждал жертву в парадном, у него не могло остаться времени для бегства.
Тем не менее трупа в доме не обнаружили.
— Должно быть, понял, что ты его выкупил, — предположил я.
— Наверное, — кивнул Вова. — Мыслим мы одинаково. Прочухал, что если меня долго нет, значит, я готовлю ему пакость, и смотал. Поднялся по лестнице, осколки его не задели. Толовая шашка там маленькая — пятьдесят грамм. Даже не оглушило, наверное.
— Ну а потом шум, гам, переполох. Он знал, что тебя к этому времени не будет, и удрал во всеобщей суете.
— Так и было. — Пухлый затянулся сигаретой. — Надо прятаться на даче. В Синяву он не сунется. Будет ждать, когда я в город вернусь. А там что-нибудь придумается.
— Димону звонил? — спросил я.
— Толку от него, — махнул рукой Пухлый.
— У Крейзи, не знаешь, когда похороны?
— Не знаю и знать не хочу. Будь уверен, Рыжий на них придет… посмотреть. Со стороны. И возьмет всех присутствующих на заметку, а заодно на прицел. Это его шанс.
— И наш тоже, — сказал я.
— Ты его не выловишь, — отрицательно заметил Вова. — Даже я не могу с Рыжим справиться, хотя и думаю, как он.
— Так ведь и он думает, как ты. Может быть, нам сработать в паре? Спланируем его действия заранее…
— Бесполезно, — поморщился Пухлый. — Чисто по жизни, он опытнее. Он нас просчитает. Таскайся потом с тобой. Уж лучше я один.
— Как хочешь, — сказал я.
— Уеду на дачу, — повторил Пухлый. — А если он и там будет меня искать, тогда совсем другое дело. В Синяве один на один я его слеплю как Глинку.
— Ню-ню, — насмешливо заключил я, — вольному воля. Я бы составил тебе компанию, если бы знал, что там безопаснее. Но за последнее поручиться не могу. Влепит он тебе пулю в зад, как Димону. Будешь ползать по лесу кругами, словно летчик Маресьев, который ползет-ползет, шишку съест, дальше поползет. Только ты кровью быстрее истечешь и подохнешь, а мосталыги твои откопают новые трофейщики в двадцать первом веке и решат, что это ганс такой был бездарный. Из черепа сделают себе ночной горшок. Участь незавидная.
— А ты что намереваешься делать? — Пухлый щелчком отправил окурок за окно.
— Я попробую подловить Рыжего в городе. На живца. На тебя же он клюнул. Использую себя вместо приманки.
— Дерзайте, деточка. Флаг вам в руки.
— А тебе счастливо отдохнуть на даче.
— Лучше б я женился на этой дуре с Рыбацкого! — печально вздохнул Чачелов.
Я оставил Пухлого собирать манатки и поехал к родным пенатам, ларам и прочим добрым домашним духам.
Запарковавшись у тещиного логова, я по привычке осмотрелся. Дворовой гопоты в зоне видимости не оказалось. Что ж, их счастье, иначе не сносить бакланам головы. Под курткой у меня были надеты Доспехи, за спиной висел меч «светлого брата», вот только волыну я не захватил. Пистолет остался дома. Таскать в кармане громоздкую железину было несподручно, меч на ладно пригнанной портупее сидел куда удобнее.
Я открыл высокую старинную дверь и вошел в гулкий парадняк. Неимоверной силы удар швырнул меня обратно на дверь, которая уже закрылась и не позволила вылететь на улицу. Словно в страшном кошмаре, напротив лица возникла оскаленная пасть Богунова. Инстинктивно (откуда только силы взялись?) я вцепился в свесившееся с потолка тело и рванул его вниз.
Засадный древолаз обрушился на пол. Я устоял, пинком отправил под батарею выроненный нож, которым Вова хотел меня распороть, как синявинского лесника. Тактика древолаза осталась прежней. Наверняка отследил меня от дома Пухлого, обогнал на машине и устроил ловушку в парадном, зацепившись ногами за трубу над дверью. Так и ждал, пропуская всех посторонних. В темном подъезде никому бы и в голову не пришло искать притаившегося Предэйтора. Расчет наемника был точен, только он не учел Доспехи.
Рыжий вскочил, вытаскивая из-за спины арийский меч. Я выхватил свой. Пистолет он, к счастью, не взял, видимо, не хотел шуметь. Ну и ладно, управимся втихую. У меня появилась несгибаемая уверенность в победе. Я рванулся в бой, клинки со звоном столкнулись. Вова бросился вверх по лестнице, я за ним, пытаясь поразить на бегу его незащищенную спину. Не удалось. На середине пролета Богунов развернулся и рубанул меня, целясь в голову. Я успешно парировал. Позиция у Рыжего была превосходящей, он лупил меня сверху, вкладывая в удар тяжесть тела, я же мог только обороняться. Куртка была уже рассечена в трех местах, но меня спасали латы.
— Хак! — Клинок обрушился на мою ключицу и отскочил от гибкой пластины Доспехов.
Я рубанул, метя по пальцам, сжимавшим рукоять, но промахнулся и встретил гарду. В тот же миг Рыжий пнул меня ногой в грудь. Я полетел спиной вперед, машинально прижав подбородок к груди, чтобы не треснуться затылком. Стоял я не высоко, но все же приложился прилично. Удар выбил из легких весь воздух. Рыжий наскочил на меня, махая тесаком. Я двинул его ногой и отбросил на ступеньки. Перекувырнулся и вскочил.
Богунов успел меня достать, но я был защищен волшебной броней; удар, который должен был лишить меня почки, всего лишь довершил превращение в лохмотья моей многострадальной куртки. Я развернулся, рубанув по дуге. Рыжий крякнул и отскочил. Двигался он неуклюже, странно отклячив зад, — вероятно, изрядно приложился о ступеньки. Теперь перевес оказался на моей стороне. Я атаковал Рыжего, мстя за страх и унижение последних недель. Я накинулся на него, как орел, как лев, как ограбленный купец на застигнутого врасплох разбойника. Мне удалось выбить у него из рук меч, но и Богунов был не промах: левой закатал мне в табло, а ногой так впаял по локтю, что рука отнялась и повисла плетью. Меч выскользнул из пальцев и едва не воткнулся мне в лицо, подброшенный моей же ногою.
Драка пошла на кулаках. Я знал, что Вова не успокоится, пока меня не убьет, и старался ухайдакать его раньше, пользуясь всеми доступными способами. Бой был столь плотен, что не удавалось нагнуться за мечом. Каждый понимал, что столь ощутимый перевес решит исход боя в его пользу, но меч в пределах досягаемости был один, а поднять противник никоим образом не позволял. Я втер Вовану по репе и получил в обратку нехилый ебок с правой. В голове у меня зазвенело, в глазах поплыло, и только яростное желание жить заставило через силу продолжить бой. Богунов был тертым уличным бойцом, и совладать с ним оказалось чрезвычайно сложно. Даже несмотря на то, что я был в Доспехах, которые делали меня на добрый пуд тяжелее. Но и Рыжий не зря качался в тренажерных залах. Мяса и силы в нем хватило бы на троих, а качковой напористости — на весь командный состав чемпионата мира по боксу.
— Сука ты, Рыжий! — выдохнул я. — Зачем?!
— Служба, — исторг Богунов из бочкообразного нутра. — Чтоб Родину любил!
Это были первые слова, которыми мы обменялись. При чем тут Родина, спрашивать было бессмысленно, и я ткнул Рыжему кулаком в пятачину. Тут же он своим копытом сорок третьего размера припечатал меня к стене, а его кувалда сбила рядом с моей головой штукатурку, заставив содрогнуться стену дореволюционной постройки. Я юлой вывернулся из-под его плеча. Богунов попытался зацепить меня левым хуком, но безуспешно. С разбитых костяшек на лету срывались брызги крови. Я пригнулся, пропуская следующий удар, и саданул по скуле. Башка Рыжего мотнулась, он на автомате от