Но давайте как-нибудь ещё раз вернёмся к загадке «Николы Лапотного». Никто не спорит с тем, что отыскать даже такой массивный клад неимоверно трудно. Однако кто сказал, что мы менее настойчивы в поиске, чем люди, некогда скрывавшие сокровища со всем искусством маскировки заветных тайников? Раз нами не выявлено ни положительного, ни отрицательного результата в районе деревни Ивакино, то, стало быть, поиски надо продолжать в других районах и всё же надеяться на успех в будущем. Ведь вероятность захоронения вывезенных поляками ценностей именно в данном районе весьма велика!
Малиновый перезвон
«В селе Никольское Клинского уезда, на усадьбе крестьянского Ивана Асикстоева, имеется заросший пруд размерами в длину 30 сажен, а в ширину 20 сажен. Рядом с прудом на расстоянии 20 сажен от берега имеется курган в поперечнике он около 20-и аршин, в вышину около аршина. По преданию, в кургане зарыты сокровища от разорённой в Смутное время поляками церкви, а в пруд опущены колокола». (РГАДА, фонд № 3**)
Трагические события и напасти, преследующие Российскую православную церковь на протяжении веков, не могли не сказаться на значительном количестве кладов, связанных с утерянным церковным имуществом. Особое внимание хочется уделить вопросам, связанным с захоронением церковных колоколов. Казалось бы, с точки зрения современного обывателя, ценность колокола невелика. Подумаешь, может сказать кто-то, кусок бронзы! Стоит ли он того, чтобы его прятать? А вот и стоит! Вспомним, что массы колоколов измерялись от 50-и килограмм до 2-х тонн! И стоимость рядовой бронзы даже теперь во времена широчайшего развития рудного и металлургического производства весьма немаленькая, а 100–200 лет назад цена исходного металла для колокольного производства была намного выше. Кроме того, для усиления и облагораживания звука, создания невероятно звучного, «малинового» отзвука некоторые партии колоколов отливали по несколько иной технологии. В качестве исходного материала брался сплав красной меди и серебра. Причём масса серебра в сплаве достигала 42-х процентов! Поэтому зачастую при реальной угрозе для такого сокровища, монастырской или церковной братией предпринимались все меры по его сохранности. Вот один из примеров такого рода.
Московская область. Окрестности города Клина. Неприметная деревенька, застроенная в основном новодельными кирпичными коттеджами и приземистыми бревенчатыми дачками. Название у неё самоетрадиционное – Никольское. Деревня как деревня, таких тысячи. Единственное, что её несколько отличает от других деревень, так это покрытые строительными лесами развалины старинной церкви на её окраине. Тишина и покой. А ведь именно здесь в 1610-м году разыгрались трагические события, связанные с появлением в окрестностях Клина польского отряда, который грабил всё и вся. Уланы разоряли и волокли в свои обозы всё, что попадалось им на пути, не гнушаясь и нападений на православные храмы. Но не все безропотно отдавали налётчикам нажитое. Некоторые, наученные горьким опытом селяне, предпринимали превентивные меры по сохранению личного и общественного имущества. Но вы понимаете, что спрятать узелок с личными сбережениями, это совсем не то, что спрятать несколько многопудовых колоколов.
Вот и жители данного села поступили довольно мудро. Метрах в пятидесяти от церкви, за опоясывающей её просёлочной дорогой, располагался глубокий пруд, вырытый в незапамятные времена. Вот к нему-то и покатили крестьяне, спешно спущенные с колокольни бронзовые «музыкальные инструменты». Шесть колоколов были по очереди погружены на наскоро сколоченный плот, вывезены на середину пруда и сброшены в воду. Прочие же церковные ценности тоже были собраны и укрыты вблизи всё того же неприметного пруда. И для этого были все условия. Буквально в двадцати саженях от пруда с его северной стороны располагался невысокий курганчик. Именно в нём и было решено закопать сундучок с серебряными изделиями. Осторожно сняли дёрн, вырыли неглубокую ямку и, уложив в неё поклажу, замаскировали место захоронения, возвратив дёрн на место.
Казалось бы, всё спрятанное должно было быть извлечено, как только минует угроза грабежа, но реальное развитие последующих событий сделала этот процесс невозможным. Поляки, обозлённые тем, что их столь дерзко обманули, выместили свою злобу на ни в чём не повинных жителях. Дома их были сожжены, а взрослое население порублено саблями. Но легенда осталась жить в народной памяти. С тех пор прошли столетия. Почти зарос старый пруд, практически сгладился и без того невысокий курган. Нынешние жители деревни Никольское даже и не подозревали о том, что живут рядом со старинными раритетами. Такова была исходная легенда, и такова была дошедшая до наших дней информация.
Но всякую легенду рано или поздно вспоминают и рано или поздно, но находятся любознательные деятели, готовые выпотрошить её до самого дна и отыскать припорошенную прахом столетий истину. Здесь случилось то же самое. В начале сентября 2003-го года вблизи вышеупомянутого села остановилась видавшая виды BMW чёрного цвета. Из неё выбрались двое мужчин и, походя сфотографировав одетый строительными лесами храм, принялись якобы бесцельно бродить по окрестностям села. Был в составе крохотной разведгруппы и я. Разумеется, нас в первую очередь интересовал старинный пруд, поскольку именно в его недрах мы и надеялись отыскать мощную залежь цветного металла.
С восточной стороны храма начиналась уходящая под уклон неширокая равнина, и мы естественно двинулись вдоль неё, представляя себе, что именно под уклон было легче всего катить тяжёлые колокола. Но нас ждало жестокое разочарование. Примерно через сто пятьдесят метров тропинка привела нас к речушке, скрытой за неширокой грядой густой растительности, коричневатая вода которой ясно указывала на то, что истоки её были в торфяных болотах. Попив воды из устроенного вблизи берега родничка, мы разочарованно повернули обратно.
Чем хорош всякий поиск? Не знаете? Правда, нет? И даже не догадываетесь? Так вот, любой даже самый безнадёжный поиск хорош прежде всего тем, что приезжая на новое место обязательно сталкиваешься с чем-то неизвестным. Пусть даже с поисками самого обычного прудика. Когда мы ехали на место проведения разведки, то всевозможных прудов и чуть ли не озёр видели штук, наверное, пять. А здесь, можно сказать в историческом месте, где пруд просто обязан был быть «как штык», его почему-то и не оказалось.
Раздраженно сопя, мы выбрались наверх и как два разозлённых носорога помчались через дорогу. Где на самом деле был искомый водоём, мы естественно не знали, поскольку легенда донесла до нашего времени только его размеры, и что он был «через дорогу от церкви». Поскольку и церковь и асфальтированная дорога были в наличии, то, сделав в уме несложные геометрические построения, мы решили поискать пруд за шоссе. На поиски вслепую ушёл ещё час. Вдоволь набродившись по окрестным рощицам и отчаявшись найти хотя бы простую лужу, мы вернулись в село. Проходя мимо работающих на «божественной» стройке молдаван, я окликнул ближайшего ко мне рабочего, задумчивее перемешивающего лопатой цемент, и, разумеется, спросил насчёт прудика. Но в ответ тот только развёл руками.
Пришлось тормошить местное население, что (честно сказать) никак не входило в наши планы. Но деваться было некуда. Ведь не возвращаться же в Москву с пустыми руками?
– Адашев пруд, что ли ищите? – спросил меня мужчина, копавшийся в огороде одного из деревенских домов.
– Да, да, – с готовностью закивал я. Пишу, понимаете ли, книгу…, про данные места. А в архивах вот вычитал, что прудик здесь должен быть, неподалёку от церкви…
Да от него уж почти и ничего и не осталось, – скорбно поджал губы мужчина. А сам он вон там, где дубы стоят…
Голова моя автоматически повернулась туда, куда указывала вытянутая рука местного затока родного края. Я не мог поверить своим глазам. Пруд, который мы искали по всей округе, находился буквально в двадцати метрах от вновь возводимой колокольни! И на месте его было даже не болото и даже не пустырь, а самая настоящая небольшая роща.
Призывно махнув рукой напарнику, я рысью помчался в указанном направлении. Да-а, наш информатор не соврал. Пруд там действительно был…некогда. А сейчас довольно глубокий котлованчик настолько зарос всевозможной растительностью, что представлялось нешуточной проблемой даже спуститься в него, не то что проводить там какие-то целенаправленные замеры. Кстати, была там и вода! Правда, только в одном крошечном его уголке, ближе всего расположенном к шоссе. Деревянная лесенка вела к крошечному озерку размером… не более 4-х квадратных метров.
Но делать было нечего. Нацепив на себя прибор, я смело полез в буквальном смысле слова непроходимые заросли. Забыл сказать, что размеры изрядно заросшей впадины были гораздо меньше той, что была указанна в легенде. На глаз примерно 25?40 метров, это было и всё, что оставалось от бывшего пруда на данный момент. Только это обстоятельство меня и утешало, ибо промерить столь небольшую площадь в принципе можно было достаточно быстро.
Но вскоре я понял, что о точных, правильно рассчитанных замерах придётся забыть, и решил ограничиться констатацией одного единственного факта: «есть» или «нет». Для этого много времени не понадобилось. Буквально проломав в зарослях два относительно параллельных прохода, я через двадцать минут каторжной работы однозначно установил, что «нет». Прибор бесстрастно зарегистрировал, что никакой крупной массы металла в котловане не было. Не было однозначно. Следовательно, здесь не было в яме и колоколов.
Поскольку тащиться обратно через заросли двухметровой крапивы мне не хотелось, я полез вперёд, визуально ориентируюсь на сверкающий над земляным бруствером недавно отреставрированный крест. Спотыкаясь на многочисленных бутылках и пивных банках, я выбрался на поверхность и тут же увидел лежащую передо мной громадную воронку, полностью засыпанную бытовым мусором. Мгновенно мне всё стало понятно. Колокола здесь всё же были! Были точно! И лежали они именно в той точке полузасыпанного пруда, которая была наиболее близка к, несохранившейся до наших дней ко