И в двадцати восьми футах к норд-весту, на восемь футов в желтом песке семь сундуков: 22 золотых и серебряных подсвечника весом 250 фунтов, в их ножках 164 рубина.
И в двенадцати брассах к западу, на десять футов в красной земле: двухметровую золотую статую Богоматери с Младенцем с венцом на голове и в покрывале весом 780 фунтов, на ней 1684 камня, в том числе на покрывале три изумруда величиной по четыре дюйма и на венце шесть топазов величиной по шесть дюймов. Семь бриллиантовых крестов».
Итак, насчет местонахождения клада Томпсона существует несколько документов, подробных, но явно противоречащих друг другу.
Но увы! То ли бумаги неточны, то ли при устной передаче кто-то что-то неверно запомнил, только те, кто знает остров Кокос, вынуждены принимать все эти сведения с большими поправками.
Если понимать письмо Фицджеральда буквально, то «первый» источник на острове — это ключ в бухте Чэтема, где обычно бросают якорь корабли, а «второй», соответственно, — в бухте Уэйфера. Других источников пресной воды на острове нет. Но «в двух кабельтовах (370,4 м) к югу» и от того, и от другого ключа нет ни «трех скал», ни «глубины двенадцать брассов» по той простой причине, что эти точки находятся на суше.
Но на юге острова есть еще одна гавань, в бухте Надежды, и там можно с натяжкой назвать «источником» водопад, который падает в море в сезон дождей. По отношению к северным источникам он действительно будет «последним».
Кроме того, если считать, что двенадцать брассов — это 21,84 м, то таких глубин нет ни вблизи бухты Чэтема, ни вблизи бухты Уэйфера. Там глубина колеблется от трех до четырех метров, дно песчаное и нет никаких скал с гротами. Двадцатиметровые глубины есть только близ острова Нуэс к северу от источников, между этим островом и мысом Кольнета, а на юге — у острова Сахарной Головы и на берегу против острова Жернова.
Но можно предположить, что имеются в виду не обычные, а «ныряльные» брассы, что соответствует глубине от девяти до двенадцати метров.
В самом деле, трудно представить себе, чтобы ныряльщики-любители погрузились на 21 метр — рекордную глубину. Мировой рекорд, установленный в 1933 году русским из Ниццы Георгием Крамаренко, равнялся как раз двадцати одному метру. Даже на десять метров может нырнуть только превосходный ныряльщик. Невероятно, чтобы клад схоронили на такой глубине, где положить или достать сундук с сокровищем может только ныряльщик экстра-класса. Все специалисты в этой области утверждают, что пираты могли совершить такую работу на глубине не больше шести — восьми метров, а то и меньше.
Никак иначе быть физически не может. Значит, мы приходим к такому разумному заключению: сундуки Томпсона и Китинга затоплены на глубине шести — восьми метров в бухте Надежды примерно в 370 метрах от «последнего источника» — водопада. Еще там должен быть желтый песок к северо-западу и красная земля к западу. Такое толкование письма и описи подтверждается планом Китинга (собственность Клуба кладоискателей), обозначения которого примерно совпадают с отрывочными и загадочными указаниями письма Фицджеральда. Тогда облегчить задачу должно описание «трех остроконечных скал». Что касается описи, она, несомненно, неверна и преувеличена, но это для описей кладов обычное дело.
Опираясь на эти догадки, в 1927 году решился попытать счастья Тони Манжель — великий кладоискатель перед Господом и немного пират перед дьяволом. Он тогда путешествовал в окрестностях Бассова пролива на яхте «Перхэпс I».
«Я зашел в Сиднейский клуб моряков и путешественников, — вспоминает он. — Меня поразили два документа, висевшие на стене под стеклом с пояснительным текстом при них: знаменитое письмо Китинга за номером 18 755 и еще один, неизвестного происхождения. Я попросил скопировать их. Остров Кокос находился не слишком далеко от моего возвратного маршрута. Я решил завернуть туда.
У меня с собой ничего не было: я ехал только на разведку. Мне хотелось проверить, есть ли такое место, где тень от вершины на закате похожа на голову орла.
На острове я высадился, как и все, в бухте Уэйфера: там лучшая гавань и источник воды.
Остров Кокос — это скалистое плато, постепенно опускающееся к северу и западу. Над ним возвышаются три хорошо известных вулканических вершины.
Я запасся водой и направился нехожеными тропами к югу. Идти было не слишком трудно: вся дорога усыпана щебнем, кругом растут кокосовые пальмы.
Желая увидеть эту самую тень, я подумал прежде всего о Большой горе. Действительно, в первый же вечер я заметил, что в самый последний час заката тень от ее вершины чем-то напоминает голову кондора. Стоял сентябрь, и тень падала на сушу. Концы с концами не сходились.
Дело в том, что Томпсон делал свои наблюдения в другое время года. Клад он зарывал в сентябре, но записи делал зимой, когда солнце встает на юго-востоке, а садится на северо-западе. Вероятно, в это время тень-от Большой горы падает в бухту Надежды.
Поняв все это, я составил план острова, для приличия немного покопал и отплыл домой. Вновь я вернулся на остров Кокос в 1929 году.
На этот раз я тщательно подготовился: запас кирки, лопаты, динамит. Но прежде всего я изучил план Томпсона и понял, что он неверен. Да, неверен, все дело в этом!
Неверен он был потому, что мы в XX столетии для определения координат пользуемся секстантом, точнейшими хронометрами и учитываем магнитное склонение от полюса. Томпсон же, зарывший сокровища в 1823 году, а план составивший примерно год спустя, при втором посещении острова, пользовался октантом, значительно менее точными часами и компасом, указывающим точно на магнитный полюс. Стало быть, следовало пересчитать вычисления Томпсона с учетом этих погрешностей, опираясь на данные морских таблиц между 1820 и 1823 годами. В результате я вычислил точные координаты: северной широты и 87°0’40" западной долготы. Это дает нам местонахождение клада с точностью до ста метров.
Короче, вычисления показали, что тайник находится у южной оконечности бухты Надежды. Там я нашел грот, который в отлив остается над водой примерно в течение часа.
В нем я чуть не утонул: отправляться на остров Кокос в одиночку было, оказывается, неосмотрительно.
В тот день против грота было очень сильное течение. Я поставил яхту на якорь, спустил шлюпку, привязал ее к яхте канатом, и течение понесло меня в грот, в глубине которого белела полоска песка. В полумраке я стал ощупывать почву, потом копать: под песком было что-то твердое, и это давало, мне надежду. Но место находилось на самом, краю воды, и, сколько я ни копал, волны опять заносили яму песком. С полчаса я вел эту бессмысленную борьбу, пока не понял: без опалубки я не углублюсь ни на метр, да что там: ни на штык! А море между тем прибывало, вода все больше заливала пещеру. Надо было удирать, да поживее!
И тут меня ждал страшный удар: мою лодочку приливом занесло в узкую расщелину скалы, где она и застряла. Я изо всех сил старался ее вытащить, но прилив мешал мне. Вода все прибывала. Я застрял в этой пещере, как в мышеловке. Неужели мне суждено было погибнуть рядом со всеми сокровищами, так и не взглянув на них.
Я уже подумал о том, что всех кладоискателей преследует проклятие… Но тут в грот ворвалась особенно большая волна. Меня подбросило, шлюпку ударом опустило, она освободилась, и я ее вытащил. Ух, пронесло!
В пещеру я уже не возвращался, но подорвал в нескольких местах скалу динамитом и не нашел ни дуката. Я вернулся во Францию очень разочарованный и решил бросить эту затею, стоившую мне кучу денег».
А напрасно: ведь капитан Тони Манжель буквально прошел по тоннам золота и серебра. Еще чуть-чуть удачи, и он нашел бы сокровища с «Милой Мэри». Ведь в 1931 году бельгиец Бергмане, опираясь на данные Тони Манжеля, нашел в бухте Надежды статуэтку Мадонны высотой 60 сантиметров. Он продал ее в Нью-Йорке за 11000 долларов.
Прочие сокровища острова Кокос отважно отразили все попытки овладеть ими. Но лихорадка кладоискателей не утихала. Их становится все больше, и у всех есть планы, считающиеся совершенно подлинными.
Один из планов, найденный в Индокитае, стал собственностью моряка Луи Ребийяра де Динара, который кое-что сообщил о нем Международному клубу кладоискателей. Другой план принадлежит Тони Манжелю, а еще один — богатому садоводу из Лос-Анджелеса Джеймсу Форбсу.
Форбс утверждает, что у него есть письма Томпсона, доставшиеся ему по наследству от далеких предков. Он считает, что клад укрыт грудой тряпья и полуметровым слоем щебня. Форбс отправил на остров пять разорительных экспедиций, оснащенных по последнему слову техники, и ничего не нашел.
В 1962 году три француза, Жан Портель, Клод Шальес и Робер Вернь, отправились на остров Кокос с планом, предоставленным в их распоряжение Клубом кладоискателей. 21 декабря того же года Жан Портель и Клод Шальес пропали без вести, совершая рекогносцировку вокруг острова. Домой вернулся только Робер Вернь.
Реликварии, подсвечники, двухметровая статуя Богоматери, отлитая, как и Младенец, из чистого золота, с удивительным покрывалом, украшенным рубинами, топазами и изумрудами, серьги и брошки прекрасных сеньор из Лимы, убитых на «Милой Мэри», покоятся в красной земле и желтом песке пиратского острова. Над ними парит кондор, расправив крылья, и лишь ясновидящий глаз хищной птицы может разглядеть, как мерцают под землей дивные россыпи драгоценных металлов и камней, манящие к себе столько охотников.
8. КЛАДЫ РЕВОЛЮЦИИ
Однажды во Франции случилась Великая революция. Все учебники истории пишут, что это было очень важное событие.
Мы не будем вдаваться в политические рассуждения по этому поводу. Но вот что для нас в этой информации любопытно. Ведь революции — войны без правил — порождают бессчетное множество всевозможных кладов. Тайная цель победителя в любой революции — ограбить побежденного, а тот, разумеется, всеми способами старается уйти от несчастья.
С 1789 по 1793 год сотни тысяч французов — знатных вельмож, могущественных прелатов, перепуганных буржуа и простых людей — покинули родину или были казнены. Но многие из них предварительно спрятали свое состояние; кто большое, кто скромное.